Александр Наумов - Спецзона для бывших
Просто убил
– Мне сидеть двадцать лет! – восклицает осужденный В. – Но я дал себе установку, что я не в зоне сейчас. Я нахожусь, допустим, в Шаолине, в каком-то спецподразделении: закрытая территория, огороженная колючей проволокой. И мы здесь будто бы к чему-то готовимся.
Осужденный В.
– В детстве я проживал в Астраханской области… На улице научился играть на гитаре. И совершенно случайно оказался в профессиональном вокально-инструментальном ансамбле, где играл вторым составом и пел. …Ансамбль «Дельта» – дипломант международного конкурса. На конкурсы я с ансамблем не ездил, а играл только на танцах. Потом была армия, от музыки я, конечно, ушел. Да и позже только от случая к случаю брал гитару и что-нибудь напевал, в основном, для себя. Работал я в органах внутренних дел Калмыкии, в Элисте. Общий стаж работы в правоохранительной системе десять лет. Начинал службу в ГАИ, затем окончил Волгоградскую высшую следственную школу, три года работал следователем. По идейным убеждениям я уволился из органов – не понравилась работа… Начал заниматься бизнесом. По своим коммерческим делам я в 1997 году находился в Брянской области, где… совершенно случайно (а может, и не случайно?) столкнулся с работником органов внутренних дел, который пытался меня задержать. Рок или судьба… я убил этого человека! За что и отбываю наказание, считаю, что заслуженно. В содеянном я давно раскаялся. Но легче от этого его близким, конечно, не станет.
– Почему он пытался вас задержать?
– Не знаю…
– Как не знаете? Он что-то говорил, когда задерживал вас?
– Да не в том дело, что он говорил или не говорил. Я по жизни никого никогда по беспределу не обидел. Есть хулиганы, бакланы, они без причины могут ограбить, избить. Я такого никогда не совершу. Но мне только не надо переходить дорогу, не надо меня трогать. Я живу по принципу: меня не трогают, я тоже не трону. И вот ситуация: меня тронул человек, и я вынужден был… Я вынужден был! Нюансы своего преступления я вам не расскажу… У меня была безвыходная ситуация. Он меня задерживает. Я по-хорошему ему говорю: давай с тобой расстанемся, ты меня не знаешь, я тебя не знаю. Я ему деньги даже предлагал. Нет, оказывается, он правильный, принципиальный работник… И всё! Я тоже правильный, по-своему принципиальный. У него – работа, у меня – свои проблемы, свои дела, своя жизнь. Мы не сошлись. Мы не нашли общего языка.
– Это не повод убивать.
– А как быть? Я бы в него не выстрелил, так он бы в меня стрелял. Здесь кто первым отреагирует.
– Так у вас оружие было?
– Конечно.
– Незаконное?
– Разумеется, незаконное. Я его приобрел в Чечне, в Грозном, в 1992 году.
– Сотрудник милиции в связи с этим задержал вас?
– Нет, не думаю… Он не знал о том, что у меня есть оружие.
– Вы считаете себя виноватым?
– Да, конечно. Безусловно. Есть закон, и я его преступил. Мало того, есть моральная сторона: не убий, не укради – это еще в Библии написано. Не я жизнь человеку давал…
– Предопределить такую ситуацию вы могли?
– А конфликт весь был вот в чем. Он – представитель власти, я – простой гражданин. Я не подчиняюсь не лично ему, а закону. Если он применяет оружие в отношении меня и убивает, то его не привлекают к уголовной ответственности, потому что он, допустим, правомерно применил оружие. Он лишил меня жизни! Имеет ли он на это право? Это риторический вопрос… А на войне каждый день убивают! Есть ли такой закон, который разрешает одним людям убивать других? Как это все понимать, расценивать? А так, что это норма, оказывается. Это реалии жизни. Это было, есть и будет. Это неизбежно.
– По принципу «кто успел»?
– Да это природа: лиса ест зайца, волк ест лису, медведь – волка, а человек уничтожает и тех и других. Это самый хищный зверь на свете. Да что я говорю, на эту тему диссертации пишут. И тем не менее какой-то один вывод сделать не могут. И не смогут! Потому что есть время, место, обстоятельства, условия, от которых многое зависит. Мы в быту можем супруге нагрубить, ребенка отшлепать, а потом подумаем: елки-палки, неправильно поступил… Поздно заламывать руки! Что сделано, то сделано. Как говорится, никто из нас не застрахован. Есть хорошая поговорка: от сумы и тюрьмы не зарекайся. Человек может оказаться за решеткой совершенно случайно. Едете вы на автомобиле, и вдруг пешеход – случайно! – попадает под колеса. Вы окажетесь в тюрьме. Вместе с насильниками, грабителями, убийцами. Вы будете считаться преступником. У вас будет испорчено будущее, перечеркнуто прошлое. Не скажу, что сидят здесь одни злодеи. Есть люди в колонии всесторонне развитые. Гармоничные ребята, образованные, с пониманием, но… не в ладу с законом. Законы у нас несовершенные, как и само Государство Российское. Ну, вы знаете, экономика, социальная сфера, культура – всё в провале. Отсюда причины… Быт – он заедает. Здесь восемьдесят процентов сидят за совершение бытовых преступлений… на почве пьянства. Делает дело зеленый змий, который никогда не попадет в Красную книгу. Как говорят у нас, у зэков, планка падает. Хочется найти в зоне в чем-то отдушину. Я пытался рисовать, спортом заниматься – гири… пытался отвлечься! Но вы понимаете, здесь психологическая несовместимость постоянно витает в воздухе. В колонии столько характеров, и постоянно напряги, сама атмосфера очень напряжена. Такая скученность людей разного возраста, мужчин… Трудно! Просто трудно здесь жить. Конфликт может вырасти на пустом месте. Я говорил, скученность большая, и вот в умывальнике один хочет помыть ноги, а другой – почистить зубы. Конфликтная ситуация! Это неизбежно. Бытовые условия… они давят: люди сталкиваются друг с другом, просто вынуждены сталкиваться… раздражены, есть люди озлобленные, а есть даже некультурные, невоспитанные, нет у него ни уважения к другим, ни самоуважения. Некоторые так и просят, чтобы их… поставили на место.
Чтобы избегать конфликтов, надо отвлекаться. У нас в отряде был один баян и одна гитара. Мы для души играли. А потом появилась еще одна гитара. Начал организовываться маленький коллектив. Сначала нас было трое, потом четверо… Потом один осужденный выходит с предложением создать ансамбль. Я тогда пошутил про него, назвав министром культуры и просвещения. Стали думать: что будем петь? Чтобы за душу брать, наболевшее всем, чтобы в тему было. Это шансон, Шуфутинский… Не то чтобы блатные – мы не такие, не блатные, вульгарщины не хотим – просто петь задушевные песни. Взяли сделали несколько вещей и решаем: а что если с концертом выступить? Свой ансамбль мы назвали «Кому за двадцать». В группе девять человек, и у каждого срок – двадцать и более лет. И вот первый концерт. В клубе. Сначала был провал… Стали играть, петь, а потом вдруг остановились. Потому что баянист сыграл не то, ансамбль сбился с ритма. Я немножко накричал на него, а потом вышел из положения, кричу в зал: «Братва, технические издержки. Раз, два, три, четыре» – счет, и заново начинаем играть. Люди, конечно, поняли. Ну что взять с нас? Музыкального образования практически ни у кого нет, играем на допотопных инструментах. Ударные звучат, как по кастрюлям. А начинали мы в прямом смысле с кастрюли: у нас Серега приносил с собой кастрюлю, крышку перевернет – у нее получается какой-то звук: дзинь-дзинь… Чтобы сделать что-то похожее на ударную установку, заказали ее на промке [15] . Получилась «тарелка», принесли ее на репетицию – она не звучит. Нужна медь, а нам изготовили из другого металла… Мы сами сделали барабаны: взяли обычный тарный ящик и обтянули целлофаном. Ударили по нему – звука нет! Чтобы звук сделать, мы в ящик, через усилитель, опустили динамик, вживили… А толку, впрочем, мало: музыка у нас усилена, а мы поем без микрофонов. Мы втроем кричим, а нас не слышно. Как можно тише играем, а все равно не слышно, зал большой. А так… люди реагируют, хлопают, просят на бис. После концерта подходят, жмут руки. И мы стали понимать, что делаем хорошее дело. Поем самые разные песни: из репертуара Шуфутинского, группы «Любэ», что-нибудь патриотическое…
– Патриотические песни? В колонии?
– А вы знаете, все мы люди, все мы человеки. Сегодня я убил, а завтра, может быть, совершу благородный поступок. Я это сделаю…
– Вернемся к теме взаимоотношений в зоне: как здесь прожить без конфликтов. Их порождают только бытовые условия? Конфликт в умывальнике – характерный пример?
– Да, пожалуй, что характерный. Но есть еще ссоры, возникающие на почве какой-то иерархии. Правда, в нашей зоне она есть поскольку-постольку, а вот на черных зонах иерархия играет большую роль. Хотя лично мне, например, все равно, с кем общаться. С человеком, у которого авторитет, который сильный, или который обиженный и слабый, – они для меня равны. Я ни этого не трону, ни другого. Я их словом не задену, но… до определенного момента. Другой же осужденный видит, что он сильнее кого-то, и он начинает давить, показывает свой характер, свое нутро. Разные люди… И конфликты опять же неизбежны. Со стороны это хорошо видишь. Но если все это разруливать, к каждому подходить и говорить: «Слушай, ты не прав», то себе дороже выйдет. Правозащитник я, что ли? Или идеалист? У меня у самого куча недостатков, грехов, а я еще буду там кого-то разруливать? Да не до этого вообще. Глаза на все закрываешь. Никого не видеть и не слышать! Это тактика выживания в зоне.
