Гибель парома «Эстония». Трагедия балтийского «Титаника» - Рабе Ютта
Состоялось первое обсуждение предстоящего плавания с капитаном. Необходимо было согласовать маршрут движения судна, поскольку для его прокладки имелось два варианта. Мы могли выйти в Северное море почти скрытно и прежде всего без регистрации властями, после чего, обогнув Скаген и пройдя проливами, выйти в Балтийское море. Но могли воспользоваться проходом через Северо-Балтийский канал, что дало бы нам экономию времени почти в два дня. Недостаток второго маршрута: мы должны были бы заблаговременно уведомить администрацию канала в Куксхафене и уладить все формальности, связанные с выходом в море, имея полный комплект документов. В этом случае были бы зарегистрированы имена всех находящихся на борту нашего судна лиц и их национальная принадлежность.
Принять такое решение было непросто. Мое имя и имя Грегга Бемиса и так уже было широко известно публике благодаря публикациям прессы, но ради чего мы должны были подвергать риску других участников экспедиции? Мы долго обсуждали этот вопрос и в конце концов решили его в пользу канала, поскольку сокращение времени пребывания в пути на целых два дня показалось нам более привлекательным вариантом.
Когда солнце скрылось за куксхафенской дамбой, все мы, смертельно уставшие, повалились в койки. Это была наша первая ночь на борту One Eagle, который тяжело и равномерно покачивался у причала. Водолазы должны были прибыть в субботу 19 августа, не позднее полудня. Но уже в десять часов, еще находясь в пути, они уже позвонили нам. Оказывается, они стояли в уличном заторе. Из-за этого выход в море откладывался еще на несколько часов. Мы использовали эти несколько подаренных нам случаем часов, чтобы сделать еще несколько закупок: водолазных буев и дополнительных такелажных материалов, а Грегг, кроме того, забыл про мыло, а я купила еще и несколько пакетов жевательной резинки и некоторые лекарства, помогающие от морской болезни.
Затем наконец-то прибыли наши водолазы с двумя фургончиками экипировки. Марио, руководитель группы, был уже знаком мне по нашему с ним телефонному разговору. А другие, Индра и Иван, крепкие на вид парни, были из Чехии, что выдавал их акцент. Заметный акцент был и у Якоба; это был уроженец Польши, но уже в течение многих лет проживавший в Германии. Сильный акцент слышался и в речи Томми и Губерта, двух веселых парней, хотя по месту своего рождения они вполне могли считаться настоящими немцами: они приехали из Баварии. И наконец, я поприветствовала Гетца, почти своего земляка из окрестностей Франкфурта.
Водолазное снаряжение было быстро перегружено на борт судна. Прошло несколько часов, пока мы не были полностью готовы к выходу в море. Далеко за полдень капитан сообщил портовым властям о своем намерении войти в канал, и на борту появились таможенная служба и пограничники.
А за это время на причале собралась целая толпа любопытствующих. Появление нашей группы, естественно, возбудило у публики неподдельный интерес, и нам стало ясно: всего лишь дело времени, чтобы местные журналисты пронюхали — наше судно выходит в морс с намерением провести водолазные работы на месте гибели «Эстонии». Об этом мы умышленно не сообщали прессе, поскольку серьезно опасались, что не найдем спасения от полчищ журналистов и операторов. По этой причине швартовы были отданы как можно быстрее. Мы двинулись в путь. Судно медленно и осторожно вошло в шлюз акватории гавани. Грегг и я стояли на палубе рядом с ходовой рубкой. Дотоле задернутое пологом облаков небо вдруг прояснилось, нас облил теплый и яркий солнечный свет, и мы почувствовали, что с этого момента все изменится: наша жизнь, жизнь наших спутников и ход расследования трагедии парома «Эстония».
Экспедиционное судно One Eagle
Воскресным утром 20 августа я проснулась в 5.50. В это время наш корабль как раз проходил канал в районе Киля. Для прохода канала нам требовалось лишь девять часов. По расчетам капитана, мы должны были прибыть к цели нашего путешествия во вторник утром. Таким образом, для прохождения всего маршрута нашего плавания нам потребуется около сорока часов.
Разумеется, этот расчет имел для нас важное значение, поскольку точно такое же время мы должны были запланировать и на наше возвращение. Это позволяло нам находиться на месте проведения работ примерно трое суток. И соблюдение этого графика было важно для нас еще и по той причине, что большая часть водолазов получила от руководства своих фирм разрешение на отлучку длительностью не более одной недели.
Сразу же после завтрака мы с Греггом провели наш первый совместный брифинг. Водолазы, и прежде всего специалисты из команды Грегга, не были в достаточной степени информированы о лежащем на дне пароме. Они знали только то, что можно было почерпнуть из прессы, радио и телевидения. Поэтому они слушали нас очень внимательно, а их жажда узнать как можно больше была просто безгранична. Мы отвечали на их вопросы в течение нескольких часов. Во всяком случае, мы сообщили им все, что знали сами. Все были воодушевлены, и был составлен первый план наших действий.
Самым важным, как нам показалось, было бы проведение сначала съемки с помощью гидролокационного буксируемого аппарата, опыт использования которого уже был приобретен при работах на месте гибели «Титаника». Для этого мы располагали прибором, похожим на небольшую, всего лишь метр длины, ракету, который должен был буксироваться за кормой нашего судна. Встроенная гидролокационная аппаратура должна была при каждом пересечении корпуса «Эстонии» записывать рельеф дна с находящимися на нем предметами. Результаты всех этих записей вводились в компьютер, компонующий из них полноценную картину останков парома. Пол продемонстрировал нам на своем компьютере пример построения такой картины. Последняя его работа по такой технологии была связана с поисками утонувшего вблизи американского берега самолета, который лег на грунт на глубине 800 метров. Получившееся таким образом изображение позволило выявить малейшие детали останков упавшего самолета. На картинке было отчетливо различимо местонахождение обломков самолета и характер их залегания на грунте. Мы не могли не удивиться совершенству этой техники. Если бы нам удалось приспособить столь тонкий метод для изучения останков «Эстонии», то можно было бы выявить повреждения, размеры которых не превышают размеров кофейной чашки. А благодаря такому многократному поперечному сканированию корпуса «Эстонии» не представляло бы проблемы изучение ее правобортной стороны, на которой лежит паром.
По этой причине работа с аппаратом должна была занять главенствующее место в наших поисках. И лишь после этого, по настоянию Грегга, можно было приступить к использованию роботов с видеокамерами для визуального обследования корпуса парома. Оказалось, что Пол и его коллега Крейг являются специалистами в этом деле. Они успели уже не раз провести такие операции у себя дома, в Америке, и особенно часто проводили такие работы по заданиям американской армии. И лишь после получения полной картины останков «Эстонии» мы собирались разрабатывать план работ для водолазов, поскольку по причине большой глубины погружения время работы на грунте было ограничено.
Эти семеро молодых, хорошо тренированных и очень заинтересованных в успехе дела водолазов были так называемыми высокотехничными водолазами. Они погружались в автономном снаряжении, нагруженные большими баллонами с газами для приготовления дыхательной смеси. Причем приготовлением такой смеси, состоящей из кислорода, углекислого газа и гелия, помещавшихся в отдельных баллонах за спиной, они должны были заниматься сами. Благодаря этому они не были связаны в своем передвижении по дну и корпусу «Эстонии» никакими шлангами, что представляло бесспорное преимущество. Однако был в этом и свой недостаток, заключавшийся в том, что они могли находиться на глубине не более двадцати минут. После истечения указанного срока им было необходимо проходить в течение двух часов декомпрессионную выдержку, то есть, поднимаясь на поверхность, они должны были останавливаться на определенной глубине, добавлять в дыхательную смесь все больше углекислого газа, и так пока не смогут дышать нормальным атмосферным воздухом. Такой способ погружения на большие глубины не совсем безопасен, поскольку если с водолазом произойдет несчастный случай на глубине и его придется срочно поднимать на поверхность, то после этого он должен на достаточно длительное время помещаться в декомпрессионную камеру — как раз такого устройства у нас на борту не было. В качестве альтернативы водолазы привезли с собой Монику, специалиста по декомпрессии, врача из декомпрессионного центра во Франкфурте, которая в случае необходимости могла оказать им квалифицированную помощь для борьбы с последствиями кессонной болезни. Однако она была настроена оптимистично и не ожидала каких-либо больших опасностей для этих семерых молодых водолазов. Она достаточно долго была знакома с ними и знала, что они были хорошо тренированы и, хотя и не были профессионалами в своем деле, но имели достаточно большой опыт и действовали разумно и умело в различных непредвиденных ситуациях. На борту у нас были запасы газов, в количестве достаточном для восьми — десяти погружений. Эти большие баллоны размещались в кормовой части судна.
