Александр Бушков - Крючок для пираньи
Кристиансен с порога вопросил:
— Тысяча извинение, вы не знали, где есть Свьета?
— Свьета есть на работе, — разведя руками с видом глубокого сожаления, сообщил Кацуба. — Журналиста ноги кормят, знаете ли, вот и работает, не щадя сил…
Белобрысый уселся, не скрывая огорчения. Украдкой глянув на лощеного Илью Михайловича, Мазур припомнил фразу из какого-то старого детектива: «Он казался слишком сильной личностью, чтобы сидеть в диспетчерской таксомоторной фирмы». Вот именно, нечто похожее мы сейчас и наблюдаем…
Костя, конечно же, водрузил на стол бутылку, судя по облику, представлявшую собой даже не аристократию «самопала» — законченное плебейство.
— Увы, увы… — покачал головой Кацуба. — Возлияния, Костя, на время отменяются. Володе завтра опять под воду идти, да и мне негоже на команду перегаром дышать, не будет того авторитета…
— Я, пожалуй, тоже не стану, — заявил Илья Михайлович, едва скрывая брезгливость при взгляде на сосуд. — Печень что-то пошаливает…
— Ну, ладно, — ничуть не обескураженный Костя принялся сдирать жестяной колпачок. — Мы со Свеном по маленькой дерябнем…
Судя по реакции варяга, его давно уже приучили здесь пить все, что горит. Браво шарахнул полстакана, потаращил глаза, пережидая ожог в желудке, принялся расспрашивать Кацубу, когда вернется его ненаглядная Света. Тем временем Мазур не мог отделаться от впечатления, что Илья Михайлович, внешне чуть ли не безразличный к окружающему, старательно изучает их с майором этаким внутренним рентгеном, свойственным людям определенной профессии.
— Может, выпьешь? — насел на Кацубу Костя.
— Увы, — сказал Кацуба веско.
— Но Серегу-то не помянуть грех…
— Потом, Костя, — терпеливо сказал майор. — Все это печально, конечно, но работать предстоит…
— Светка, в самом деле, поздно вернется?
— Подозреваю… А тебе-то она зачем?
— Мне? Миша, ты даешь… Уж ей-то такой материальчик будет не лишним. Насчет Сереги. — Он с затуманившимися глазами провел рукой в воздухе, словно малюя громадных размеров лозунг: — Военные убили одного из активистов экологического движения, защитника Белого дома…
— Почему — военные? — с невозмутимостью, которой Мазур иногда завидовал, спросил Кацуба.
— А кому же еще? Военные ушки тут торчат из-за каждого куста.
— Костя, тут бы неплохо было что-нибудь конкретное…
— Миша, я тебя не узнаю! — огорчился уже рассолодевший Костя. — Дураку понятно, кто его убрал. Если Светка забабахает крутой материальчик…
— Тут одна загвоздка, — сказал Кацуба словно бы удрученно. — В столицах в последнее время модно таскать журналистов по судам. Я, конечно, понимаю, «Кто ж еще?» аргумент хороший, веский, но эти чертовы судьи требуют доказательств поувесистее… Тебе-то ничего, а газете штраф платить…
— Да какой штраф? Дело ясное, как дважды два…
Взгляд Кацубы лучился ангельским терпением:
— Времена нынче другие, повсюду доказательств требуют…
— Положительно, Миша, я тебя не узнаю… Или тебя тоже пугать начали?
— Да кому я нужен… А кто пугает, и кого?
— Давайте к делу, — неожиданно заявил Кристиансен, выразительно покачивая перед лицом обеими указательными пальцами. — С Серджеем — печально, да, но мы должны… задолжать? Продолжать! Да, продолжать начатое дьело…
— Точно, — согласился Костя. — Ладно, насчет этого я сам со Светкой потом обговорю… Ребята, у меня к вам дело на миллион…
— В какой валюте? — совершенно серьезно осведомился Кацуба.
— Да ну, это ж старая поговорка…
— Жаль, — столь же серьезно сказал майор. — Миллион — штука привлекательная…
— В общем… — он налил себе еще, с маху выплеснул в рот. — Миша, Володя, на вас вся надежда. Вы все-таки питерские, люди интеллигентные… Должны понимать. Эта база у нас уже стоит поперек горла. И убрать ее требуют все честные люди. Вы что, про решение горсовета забыли?
— Я вот что-то не помню, имеет ли право горсовет издавать подобные постановления… — мягчайшим голосом промолвил Кацуба.
— Какая разница? Народ требует.
— А если они, злыдни, не согласятся пойти навстречу народным чаяниям? Начнут в законы носом тыкать…
— Вот об этом и разговор…
— Знаешь, Костя, я человек простой, — признался Кацуба. — Так что не играй ты в загадочность, говори понятнее, я пойму…
— Здесь долго объяснять и не надо. Сейчас все зависит от вас, правильно? От вашей экспедиции. И от того отчета, который вы напишете.
— Костик, а ты нашу скромную роль, часом, не преувеличиваешь?
— Ваше дело — написать, — махнул рукой Костя. — А уж потом ваше заключение сумеют показать где надо. И обыграть как надо.
— Начинаю просекать, — бодро сказал Кацуба. — От нас, стало быть, требуется сочинить убедительную липу?
— Почьему липа? — вскинулся Кристиансен. — Липа — в русском язык есть оттенок преневре… бре…
— Пренебрежительный, — охотно подсказал Кацуба.
— Так, именно это слово… Костя предлагает вас не лепить липа, а совершить такая маленький военный хитрость ради борьбы за бест уорлд… чистый мир…
— В точку, Свен! — вмешался Костя, не в силах ждать, пока импортный человек продерется сквозь дебри великого и могучего русского языка. — Ребята, это и в самом деле будет нечто вроде военной хитрости. Мы и так пытались бороться по-честному, но если они такие сволочи… Убрали Серегу и вообще… Вас же никто не будет проверять, правильно? Написать можно все, что угодно. Составите убедительный анализ воды, если понадобится помочь, мы вам подкинем специалиста…
— Водичка с отравляющими веществами? — поинтересовался Кацуба.
— Ну конечно. Следы зарина, или иприта, или еще какой-то гадости… Понимаете?
— Чего уж тут не понять, — кивнул Кацуба. — Чай, не реформы, все ясно и просто…
— Костя, — мягко вмешался Илья Михайлович. — У вас, я вижу, пусто… Сходите, пожалуйста, в ресторан, возьмите пару бутылочек чего-нибудь хорошего… Вот деньги. А я постараюсь тем временем убедить ребят. И возьмите заодно Свена…
Он сунул бородатому пару купюр. К некоторому удивлению Мазура, Костя вскочил мгновенно, потянул за рукав белобрысого верзилу:
— Пошли, прогуляемся…
Когда за ними захлопнулась дверь, Кацуба с улыбочкой глянул на вальяжного Илью:
— Вступила в действие тяжелая артиллерия, я так понимаю?
— Помилуйте! — развел руками Илья Михайлович с видом человека, умеющего ценить хорошую шутку. — Просто наши друзья, как бы это выразиться… Склонны взирать на мир с этакой смесью детской наивности и провинциальной легковесности…
— А нас, следовательно, вы полагаете людьми серьезными? — небрежно спросил Кацуба.
— Вы — из Петербурга. Следовательно, от провинциальности избавлены. И понимаете, надеюсь, сложность нынешнего мира с его многообразным переплетением интересов…
— Вообще-то, иногда замечал за собой нечто подобное, — признался Кацуба.
— Михаил Иванович, у меня стойкое убеждение, что вы умнее, чем стараетесь казаться…
— Ну, вы тоже мне не напоминаете провинциального лаптя, — сказал Кацуба в тон. — Из столиц в сии палестины?
— Из Москвы, если точно.
— И какими судьбами занесло к этим клоунам?
— Согласен, здешняя интеллектуальная элита порой несколько… своеобразна, — согласился Илья Михайлович. — Но наши нетрезвые друзья глубоко правы в одном — именно от вашего отчета многое зависит. Очень многое. При умении дать делу надлежащий ход…
— А сумеете?
— Могу вас заверить, что сумею, — скромно признался Илья Михайлович. — Надеюсь, нет нужды растолковывать, что я — не кустарь с мотором, а представляю определенные фирмы?
— И какие же?
— А какое вам, собственно, дело, дражайший Михаил Иванович? — с обаятельной улыбкой сказал Илья Михайлович. — Абсолютно приличные фирмы, делающие свой маленький бизнес… По-моему, вам этого достаточно. Излишние знания в наше суматошное время только вредят порой…
— Продолжайте, — спокойно сказал Кацуба.
— Я немного к вам присмотрелся, — сказал Илья Михайлович. — Собственно говоря, только вы двое что-то решаете. Вы, Михаил Иванович, руководитель экспедиции. Вы, Владимир Степанович, осуществляете практическую работу…
— С напарником, — уточнил Мазур.
— А стоит ли с ним делиться? — с неподражаемой улыбкой пожал плечами Илья Михайлович. — Он вам не брат, не сват…
— Разговор становится интересным… — хмыкнул Кацуба. — Чем конкретно делиться?
Илья Михайлович элегантным движением положил на колени коричневый кейс, стоивший не менее миллиона в рублях, поколдовал с кодовым замком, поднял крышку. Вряд ли его можно было заподозрить в пристрастии к дешевым эффектам, но впечатление произвести он, безусловно, хотел.
Все пространство внутри занимали аккуратно уложенные пачки зеленых бумажек с портретами благообразных президентов.
