Анатолий Беляков - Россия и Китай. Две твердыни. Прошлое, настоящее, перспективы.
Шанхайский Пудун – классический пример того, как пустующий островок посреди огромного города в конце 1990-х гг. превратился в сверхсовременный фешенебельный район.
Еще один расхожий миф касается благосостояния населения Китая. Якобы, несчастные китайцы готовы работать буквально за чашку риса, и именно этим и объясняется инвестиционная привлекательность Китая. А ездят все исключительно на велосипедах: автомобиль здесь роскошь, а не средство передвижения.
Этот миф, впрочем, находит с каждым годом все меньше доверчивых поклонников. Масштабы автомобильного производства в КНР давно превзошли американские, это известно даже самым ярым критиканам; в наиболее крупных городах стандартом становятся две машины на семью. А что касается китайских зарплат, то они давно многократно превзошли, например, украинские и сравнялись со средними российскими. Так что инвестиционная привлекательность сегодня базируется отнюдь не на чрезвычайной дешевизне рабочей силы, как это было еще в 1980-1990-е гг.
Более того, в связи с ростом благосостояния населения Китая США разрабатывает планы переноса производственных мощностей из КНР в менее развитые регионы. Для этой роли уже выбраны т. н. «Шестнадцать пост-китайских стран», расположенных в Юго-Восточной Азии, Восточной Африке и части Латинской Америки. «Нет ни одной страны, которая могла бы заменить Китай, но мы отметили 16 стран с общим населением порядка 1,15 млрд человек, куда производства переместятся после того, как покинут Китай», – говорится в отчете американской частной разведывательно-аналитической компании Stratfor, которую также называют «теневым ЦРУ» и чьи «прогнозы» на деле являются проектами, рекомендованными к реализации американской верхушке[228].
«Шестнадцать пост-китайских стран», предназначенных США для переноса производственных мощностей из КНР. Источник: сайт американского разведывательного агентства Stratfor.
Очередной нелепый стереотип повествует о невероятно низком качестве товаров из Китая. Если учесть количество хозяйствующих субъектов в полуторамиллиардном Китае, вероятность, что в ваши руки попадет разваливающаяся на глазах безделушка из токсичных материалов, и вправду велика. Многие видели, а кто-то даже и оценил в носкости «настоящие швейцарские „ролексы“ по пять юаней ведро». Но это не значит, что таковы все китайские товары. Можно напомнить, что в Китае собираются и те же часы Rolex, но без кавычек, и все как есть любимые во всем мире айфоны, и даже эксклюзивная одежда европейских модельеров в основной шьется на фабриках, расположенных в портовых городах Поднебесной. Не говорим уже о компьютерных технологиях, давно ставших визитной карточкой китайской экономики.
«Лу́ка! Лу́ка!» Китайские негоцианты предлагают приобрести «настоящие швейцарские ролексы». Набережная Банд, Шанхай.
Надпись «Made in China» из аллегории дешевой подделки, каковой она являлась еще двадцать лет назад, превратилась в гарантию качества. И, к слову, в истории есть довольно красочные примеры подобной трансформации. Так, еще в 1950-е гг. марка «Сделано в Японии», мягко говоря, тоже не считалась знаком качества, ассоциируясь с громоздкими рисоварками и прочей подозрительной рухлядью. Ситуацию изменило «японское экономическое чудо», основанное на революционных управленческих находках американца Эдвардса Деминга и «благоприобретенных» с помощью промышленной разведки в Советском Союзе уникальных ноу-хау.
Когда в начале 1960-х гг. на американские прилавки хлынул поток дешевых и качественных товаров из Японии, президенту Кеннеди пришлось призвать свой народ покупать отечественное с помощью массированной пропагандистской кампании под девизом «Be American – buy American». Лишь небывалый энтузиазм, с которым американцы поддержали этот призыв, помог стране преодолеть кризисное состояние. К тому времени лейбл «Made in Japan» стал синонимом высочайшего качества. Слыханное ли дело! Некоторые американские фирмы даже названия себе выбирали такие, чтобы их считали японскими. Например, компьютерная фирма Atari.
Мифов, подобных вышеперечисленным, накопилось за долгие годы предостаточно. Но все они при ближайшем рассмотрении рассыпаются, как китайское домино. Даже пресловутое ограничение рождаемости под девизом «Одна семья – один ребенок», введенное в 1979 г., с недавнего времени стало достоянием истории. 29 октября 2015 г. агентство Синьхуа опубликовало заявление компартии Китая о том, что все пары в стране могут беспрепятственно заводить двух детей[229]. Решение китайского руководства связано с ухудшением демографической ситуации в стране. По оценкам экспертов ООН, к 2050 г. более 25 % граждан КНР будут старше 65 лет. Уже в прошлом году численность трудоспособного населения снизилась на 3,71 млн. человек.
Единственное, что осталось от «старого Китая» – смертная казнь за распространение наркотиков. Китайцы хорошо помнят, во что превратили их государство в свое время англичане и американцы, подсадив на опиум чуть ли не половину его населения, и вряд ли откажутся от этой меры, каким бы сильным не был идеологический прессинг поборников «демократии и свободы выбора».
Давно прошло то время, когда Китай видел в России «старшего брата» и шел в его фарватере. Однако нельзя сказать, что мы поменялись ролями, и теперь «старший брат» – Китай. Возможно, родственные метафоры вообще неуместны, когда речь идет о межгосударственных отношениях.
Те, кому приходилось вести общий бизнес с родственниками или близкими друзьями, говорят, что это зачастую вредит делу. Самые крепкие деловые взаимоотношения выстраиваются на основе общих практических интересов (иногда также говорят, что и самые крепкие браки – те, что по расчету).
Так что не будет большой бедой, если в каких-то сферах мы с Китаем останемся конкурентами: соревновательный принцип – это мощнейший стимул к развитию; известно, что держащиеся за руки бегуны не помогают, а только мешают друг другу. Очень важно, чтобы партнерство между нашими странами было равноправным, сдержанным и прагматичным.
Не будет большой бедой, если в каких-то сферах мы с Китаем останемся конкурентами: соревновательный принцип – это мощнейший стимул к развитию; известно, что держащиеся за руки бегуны не помогают, а только мешают друг другу.
Несмотря на то, что развитие сотрудничества между Россией и Китаем идет быстрыми темпами, нам еще есть, к чему стремиться. Относительно невысоким до сих пор является товарооборот между нашими странами. Если с европейскими странами он составляет у нас приблизительно 500 млрд. долларов, то с Китаем по данным за 2014 г. – лишь 95 млрд. (хотя, надо заметить, что еще в начале века он был в восемь раз меньше). В 2015 г. товарооборот из-за падения цен на углеводородное сырье сократился до 68 млрд, однако уже в 2016 г. начал неуклонный рост.
Тем временем, торговый оборот КНР и США приблизился к триллиону долларов, и даже Саудовская Аравия опережает в этом отношении нашу страну.
Достаточно узкой остается и товарная номенклатура российского экспорта в Китай. На 70 % это минеральное топливо, нефть и продукты их перегонки, еще около 10 % экспорта приходится на древесину и целлюлозно-бумажные изделия.
Однако картина эта быстро меняется, на что указал в июне 2016 г. Владимир Путин по итогам переговоров с председателем КНР Си Цзиньпином. «В этом году почти вдвое выросли продажи в Китай машин и оборудования из России, – сказал он журналистам. – Мы меняем в нужном направлении структуру нашего товарооборота»[230].
Российский президент отметил также рост на 30 % поставок продовольствия из России в Китай.
Спрос на российские продукты растет в Китае заметными темпами. Китайцы с удовольствием покупают камчатские морепродукты, башкирский мед, растительное масло, говяжьи консервы, сгущенку, печенье, вафли, конфеты, шоколад и даже березовый сок и чагу. Объяснить это можно не только модой и интересом к российской экзотике, но и заботой о здоровье. Китайцы знают, что в России действуют более высокие стандарты на качество продовольственных товаров. Покупая российское, они уверены, что покупают настоящие, экологически чистые и полезные продукты.
Кстати, к большим поклонникам российской еды относится председатель Си Цзиньпин. Особенно он любит наше мороженое. Тем более приятно было ему получить в подарок от Владимира Путина в ходе двусторонней встречи в сентябре 2016 г. целую коробку русского лакомства.
Есть надежда и на рост экспорта в Китай российского зерна. По экспорту пшеницы Россия занимает первое место в мире, опережая Евросоюз, Канаду и США. По прогнозу Минсельхоза РФ, в сезон 2016–2017 гг. Россия поставит на экспорт от 26 до 30 млн. тонн пшеницы. Российскую пшеницу покупают более 130 стран. Крупнейшие потребители – Египет, Турция и Иран. Российское зерно с удовольствием покупают и в Мексике – соседке США, также крупнейшего игрока на зерновом рынке, и в Нигерии. Но вот китайский рынок для нашей пшеницы до сих пор практически закрыт.
