Александр Никонов - Чем женщина отличается от человека
● unemployed (безработный) – unwaged (беззарплатный),
● slums (трущобы) – substandard housing (нестандартное жилье),
● garbage man (помоечник) – refuse collectors (собиратель ненужных вещей),
● natives (абориген) – indigenious population (исконное население),
● short people (коротышки) – vertically challenged people (люди, преодолевающие трудности из-за своих вертикальных пропорций),
● fat people (жирные) – horizontally challenged people (люди, преодолевающие трудности из-за своих горизонтальных пропорций),
● third world countries (третий мир) – emerging nations (появляющиеся нации),
● killing the enemy (уничтожение врага) – servicing the target (поражение цели),
● homely (некрасивый) – differently visaged (нестандартного вида),
● good-looking (красивый) – not at all unpleasant to look at (не неприятный на вид).
…Последнее слово – «красивый» – тоже неполиткорректно, поскольку может у кого-то вызвать подозрение о том, что есть люди и некрасивые…
Придумываются не только новые слова, меняется вся грамматика языка! Скажем, в английском использование мужского рода требуется по умолчанию в тех случаях, когда пол непонятен. В выражении «Doctor and his patients (доктор и его пациенты)» присутствует частичка мужского рода his. А это дискриминация! Ведь доктор может быть женщиной! Да и пациентками доктора могут быть женщины!.. Предлагается этот несчастный his вообще выпустить из фразы.
Или использовать новояз – безличное местоимение thon. Или его новоязовские аналоги – ve или heshe.
Есть и третье революционное предложение – вместо единственного числа his использовать множественное – their.
Есть и четвертое – вместо his использовать one.
Есть и пятое – вместо дурацкого, сексистского «он» в подобных грамматических конструкциях использовать выражение «он или она» – «he or she».
Это все, конечно, маразм. Но бывает еще маразм в квадрате! Например, свои феминистические сходки психо-тётки называют словом «ovulars» (от «овуляция») – потому что традиционное слово «seminar» по созвучию напоминает слово «semen» (сперма).
Между прочим, впервые саму идею о том, что язык отражает неравенство между мужчинами и женщинами, выдвинул мужчина Франсуа Фурье – французский мыслитель (конец XVIII – началоXIX). Он обратил внимание, что этимология многих слов, например названий профессий или социальных страт, накрепко привязана к мужчине – просто потому, что трудно, скажем, представить себе женщину-кузнеца. И это, считал Фурье, признак неравенства полов. Он предложил создать, как сказали бы современные феминистки, «гендерно-нейтральный» язык – с равным количеством «женских» и «мужских» слов. То есть даже современные идеи языкового равноправия, так продвигаемые феминистками, – и те были придуманы мужчиной! И не только они…
Мужчина Томазо Кампанелла (XVI век) в своем утопическом «Городе солнца» нарисовал картинку идеального общества, в котором достигнуто полное равноправие между женщинами и мужчинам. Там не различается ни одежда мужчин и женщин, ни система образования и воспитания мальчиков и девочек. (Полная гендерная нивелировка образования, направленная в сторону «одевичиванья» мальчиков – одна из реально осуществляемых в Америке программ, о чем подробнее в 4-й части книги). Женщин в Городе солнца учат даже военному искусству (мечта американских феминисток, каждая из которых – просто «солдат Джейн»!).
Мужчина Жан-Жак Руссо (XVIII век) впервые обратил внимание на разницу в социальных нормативах поведения мужчин и женщин (потом это обзовут гендерными стереотипами).
Мужчина Томас Мор (конец XV – начало XVI века) еще раньше Кампанеллы описал идеальное государство, в котором женщины наравне с мужчинами служат в армии, работают в науке, имеют сан священника, управляют государством…
В общем, все идеи равноправия, из которых позже получился феминизм и феминистки, придумали сотни лет назад мужчины. Чертов патриархат! Эти агрессивные самцы совсем задолбали, никуда без них!
Пятиминутки ненависти
Людей, которые впервые попадают на сходки американских феминисток, поражает атмосфера истерии, там царящая. Все присутствующие – и выступающие, и слушающие – производят впечатление людей, чем-то серьезно озлобленных или рассерженных.
Входят на заседания они как совершенно нормальные люди, но в процессе совместного общения градус ярости как-то незаметно растет, растет. Глаза блестят, крики раздаются, раскраснелись девушки. Ярость благородная, вскипающая… какое бы сравнение найти?.. как волна!.. Эта волновая ярость – обязательно условие членства в их истерическом ордене. Или секте, не знаю, как будет точнее.
Ведь феминизм – это религия. Либо ты веришь в заговор, и тогда нужно все силы положить на борьбу с «угнетателями». Либо не веришь. Это просто состояние души.
Но если веришь, разве ты можешь не кипеть гневом, когда сотни, тысячи, миллионы твоих угнетенных сестер в эту самую минуту режут на куски, насилуют, пытают, угнетают кровавые палачи режима (патриархатного)? Если ты верующий и гневом не кипишь – грош тебе цена. Не человек ты вовсе. Скотина бездушная. А скорее всего – примазавшийся к движению для личных целей. Или вообще предатель. И тогда с тобой – разговор короткий.
Ненависть распространяется на все «мужчинское». В том числе на семью. Ведь всем прогрессивно мыслящим людям давно известно, что семью придумали мужчины с целью закрепостить женщину (прошу читателя учесть, что в последнем предложении я ничуть не иронизирую – это один из тезисов радикального феминизма). В этой связи одна из активных феминисток Марта Насбом прямо пишет: «именно в семьях происходит самая жесткая дискриминация женщин… Особенно беспокоящим является то, что женщина может страдать от альтруизма в браке», не понимая, что на самом деле она не является счастливой, как ей, быть может, кажется. На самом деле она – страдает. Ибо угнетена. Ей просто нужно это объяснить. Донести до дуры. Поменять в ее душе положительный знак эмоции на отрицательный. Чтобы она не радовалась, а ощущала мир «правильно», то есть страдала.
Еще одна причина имманентной ненависти феминисток, как ни странно, успехи феминизма. Парадокса тут нет: если волку дать палец, он отхватит всю руку. Инфантильное сознание уступки расценивает как слабость. И с каждым отхваченным куском хочется еще больше и все кажется: мало! мало!
70–80–90-е годы были годами женского взлета. Резко возросли доходы женщин, увеличилось число женщин в политике, экономике, науке. Если в 1987 году в США было 23 % женщин, зарабатывающих больше своих мужей, то в 2000-м – 29 %. А среди женщин с МВА этот процент за тот же период скакнул еще сильнее – с 45 % до 59 %. Частично этот рост был вполне искусственным – из-за дискриминации мужчин. Но он был. Однако феминистки все равно недовольны. И вот очередная теоретичка пишет книгу «Негативная реакция: необъявленная война против женщин». В которой развивает следующую мысль: 1980-е годы отняли у женщин все, чего они добились в 1970-е, причем контратака патриархата тем более коварна, что совершенно… незаметна. Поэтому, подруги, ищите признаки эксплуатации со всей возможной тщательностью – везде, где только можно!
Даже некоторые феминистки не выдержали и назвали этот опус параноидальным. Тем не менее маньячная книга получила разные награды и благоприятные отзывы в американской прессе. Так отреагировало говно нации, воспитанное в американских университетах.
Вот, кстати, что пишет об общей атмосфере в современных американских университетах известный американский юрист Роберт Борк: «Феминистки пересматривают и радикализируют учебники и учебные программы в гуманитарных и социальных программах. Политкорректная кодировка речи, тренинг чуткости жестко ограничивают то, что может быть вслух произнесено на кампусе. Феминистки не только нанесли вред интеллектуальным функциям университетов и школ, но они также сделали университетские сообщества экстремально враждебными, особенно для белых мужчин, которые подвергаются преследованиям и требованиям разделять и принимать феминистскую культуру и политическую линию».
Борк, конечно, реакционер, противник абортов и вообще… Но только реакционерам в Штатах позволяется говорить подобные вещи – им «по штату положено». Борку можно написать такое: «…программы и курсы факультетов женских наук представляют из себя болота иррациональных догм и ненависти. Феминистские классные комнаты являются ареной для эмоций больше, чем для интеллектуального анализа. Согласие с идеологией здесь является обязательным». Либералам такое – нельзя. А куда деваться человеку либеральных взглядов, которого воротит от миазмов феминизма и политкорректности? И который не хочет идти в стан реакционеров, столь нелюбимых интеллигенцией? Некуда. Приходится подчиняться.
А неподчинившихся (заблудших) пошлют на упомянутый Борком тренинг чуткости.
Тренинг чуткости – это психологический прессинг, предназначенный для размущинивания мужчин, очернения белых и опидоращивания натуралов.
