Ольга Носкова - Две души Горького
Горнфельд рассказывал мне очень много о Горьком. Я не спрашивал, как он встречался с ним. Вероятно, вне своей квартиры. Ему помогали из литературного фонда. Все, что говорил Аркадий Георгиевич, было абсолютной правдой, он не склонен был ничего выдумывать. Не помню, когда между нами зашел разговор об отношении Горького к евреям. Аркадий Георгиевич, очень скромный человек, не считал себя художником, несмотря на "Муки слова". Публицист и критик, он ставил Горького наряду с Толстым и Чеховым. И когда он однажды спросил Горького, откуда у него такой интерес к евреям, Алексей Максимович ответил: "Помилуйте, разве случайно то, что мы говорим с вами как равные?" - "То есть почему же как равные?" - "А потому, что мы оба литературу понимаем. И потому, что меня открыл еврей, часовых дел мастер, в Нижнем Новгороде". В биографиях Горького, известных нам, а также в его трилогии "Детство", "В людях", "Мои университеты" этот часовых дел мастер нигде не упоминается. Горнфельд объясняет это тем, что он был отцом Свердлова, председателя Всероссийского Центрального Исполнительного комитета. Вероятно, Горький дал слово отцу Свердлова никогда и никому об этом не рассказывать. Отец Свердлова, часовых дел мастер Нахамкес, разговорился с мальчуганом Алешей Пешковым, который зашел к нему по какому-то незначительному делу. "Ты будешь большим писателем", - сказал Алеше старик. И с тех пор Горький считает, что среди евреев очень распространена способность предсказывать будущее. Отчасти на Горького в этом отношении оказал влияние Владимир Соловьев, который в одной из своих утопий предсказывает, что будущая теократия будет состоять из трех властей: Царя, Первосвященника и Пророка. Царем будет русский царь, Первосвященником - Римский Папа, а Пророком - еврей. Так что в православии есть намек на то, что еврейство сохранило в себе тот источник, тот дух, который создает пророка. Я этим вопросом до сих пор занимаюсь и считаю, что некоторым евреям присуща эта пророческая способность, в частности, Исайе Берлину, хоть сам он это отрицает. Возможно, что благословение моего отца произвело на Горького такое глубокое впечатление в связи с воспоминанием о старом часовых дел мастере. Горький весь так и сиял, когда мой отец назвал его великим человеком.
Горнфельд рассказал мне также об отрицательном отношении Горького к Достоевскому, которого он считал врагом евреев. Симпатии и антипатии Горького к определенным людям зависели якобы от того, как они относились к евреям. Если это так, то многое можно объяснить в его отношении к членам нашей группы. Вероятно, он знал что-то, чего даже я мог не знать, о проявлении антисемитизма среди вольфильцев. Блок почти не скрывал своей неприязни к евреям в долгих беседах со мной. Белый еще в 1904-1905 годах напечатал в "Весах" статью "Штемпелеванная калоша", в которой он объяснял, что так же, как каждая хорошая калоша имеет треугольный штемпель, так и все музыканты: скрипачи, пианисты или виолончелисты, должны быть одобрены и признаны еврейскими музыкальными критиками. Иначе их и слушать нечего! Белый хоть и написал эту статейку, но потом очень жалел об этом. После смерти Блока он сам говорил мне: "Мы все прошли через эту детскую болезнь, и все писатели должны пройти через нее, чтобы знать, как это омерзительно". Таким образом, антипатии Горького к некоторым символистам определялись тем, что в них мог быть этот дух антисемитизма.
Уехав тогда из России, я старался нагнать то, что упустил за годы пребывания в России в развитии философии; было достаточно материала, в который я и погрузился с головой. Советских газет я почти не читал, но впоследствии слышал, что в советских сборниках появилось много нового и интересного. Кстати, в книге "История русского советского театра", написанной Адриановым, сыном Зелинского, упомянуто воззвание нашей Вольной Философской ассоциации, напечатанное в свое время Мейерхольдом в его "Вестнике". Это воззвание было полностью перепечатано, были названы наши имена. Может быть, есть и моя статья "О еврейском национальном характере", которую я написал для сборника Алексея Максимовича Горького. Напечатана эта статья или нет, я хотел бы закончить свои воспоминания об Алексее Максимовиче Горьком признательностью ему за то, что эта статья побудила меня значительно позже взяться за работу о национальном характере русского народа, которую я написал по-немецки и напечатал в Берлине в 1928 году. Работа называется "Das Individuum im Alten und Neuen Russland".
