Юрий Сидоренко - Своевременные мысли о Российском парламенте
Проиграв и на референдуме и на съезде, коммунисты все же могли чувствовать себя относительно спокойно, ибо при существующем распределении властных структур, наличии партийной шестерки в руководстве парламента и мощной депутатской группы «Коммунисты России» Председатель фактически был лишен любых рычагов управления. Между тем катастрофическая забастовка шахтеров и другие угрожающие явления в экономике и политике настоятельно требовали решительных действий. В этих условиях Борис Николаевич Ельцин сделал заявление о перераспределении полномочий в Верховном Совете. Это предложение прошло и означало очень важную победу демократических сил в стране. И вместе с этим предложением получило законодательную силу решение о свободных выборах Президента России 12 июня 1991 г. — в первую годовщину объявления суверенитета. В невероятно тяжелых условиях демократы одержали решительную победу.
Таковы основные события, которые породили изложенные в этой книге мысли.
Политическая анатомия и политическая физиология российского парламента
В Верховном Совете России представлено 18 политических групп. Это: «Беспартийные депутаты», «Левый центр», «Аграрный союз», «Демократическая Россия», «Суверенитет и равенство», «Смена», «Россия», «Промышленный союз», «Отчизна», «Рабочий союз России», «Чернобыль», «Российский союз», «Гласность», «Военнослужащие», «Радикальные демократы», «Коммунисты России», «Независимые депутаты», «Север».
Учитывая ориентацию этих групп, можно принципиально прогнозировать варианты противоборства по тому или иному вопросу. В жизни, однако, могут встретиться и действительно встречаются иногда такие экстраординарные обстоятельства, когда парламент реагирует как целостный организм, единогласно. Так случилось, например, в Великобритании после покушения террористов на премьер-министра Мейджора. И тогда не только консерваторы единодушно поддержали своего лидера, что можно было считать проявлением партийной солидарности, но и парламентские противники премьера — лейбористы, либералы, независимые. Весь парламент единогласно, единодушно выразил свое возмущение террористическим актом, и, что особенно важно, встал на защиту демократических традиций. Таким образом представители разных противоборствующих групп и течений решительно продемонстрировали свою абсолютную надпартийную приверженность парламентской демократии.
Это пример (один из многих!) нормальной политической реакций парламента на описанное выше событие. Разумеется, если речь идет о подозрении на покушение, парламент немедленно формирует компанию, мобилизует силы и средства для того, чтобы прояснить истину. Подобные действия традиционных парламентов подчеркивают именно демократический характер их жизнедеятельности.
Если же обратиться к работе Верховного Совета России, то возникает картина иного рода. Когда в очередную автомобильную аварию при весьма подозрительных обстоятельствах попадает Председатель Верховного Совета, и происходит это на фоне конфронтации и газетной травли его личности, когда миллионы людей в стране и за рубежом выражают крайнее беспокойство и подозрение о возможности умышленного покушения, когда газетные полосы, радиочастоты и телевизионные каналы всего мира буквально переполнены обсуждениями и рассуждениями такого рода, единственное место, пожалуй, которое остается невозмутимым в эти дни — российский парламент. Если бы наш Верховный Совет отличался, как и следовало, определенной политической реактивностью, вне сомнения, была бы назначена комиссия для расследования этого инцидента. Но экстраординарное событие в парламенте прошло незамеченным, во всяком случае, без последствий. Шантаж и насилие в адрес российского радио и телевидения не вызвали в нем никакой реакции.
Чрезвычайное положение, связанное с насильственной отменой центром экономической программы «500 дней», заставляет больного Председателя Верховного Совета встать с постели, приехать в парламент и сделать официальное заявление. И опять никакой политической реакции.
Если даже представить себе, что «Коммунисты России» как раз и являются в российском парламенте лишь представителями собственной партии, ее аппарата, если в рамках полученного от своей партии задания они умышленно тормозят политическую реакцию парламента, то где же все остальные, и в первую очередь демократы? Ведь их не так уж и мало. При осознании своей ответственности, при наличии элементарной дисциплины и целеустремленности они могли бы обеспечить живую политическую реакцию на то или иное важное событие. И в этих условиях парламент стал бы лакмусовой бумажкой, мгновенно отражающей политическую ситуацию в стране.
Такая реакций должна была последовать, как, впрочем, она и последовала в большинстве республик, на события в Прибалтике, на указы Президента о двойном патрулировании улиц с участием армейских соединений, на изъятие из обращения денежных купюр, на внедрение в нашу жизнь пресловутых троек КГБ, МВД и рабочего контроля, на окончательное централизованное закабаление телевидения и радиовещания. Отношение к этим проблемам «Коммунистов России» понятно, но позиция демократов, внутренне с подобной практикой не согласных, однако молчащих, вызывает не только удивление, но и вопрос: в чем же дело?
Вопрос этот не простой, во всяком случае, он выходит за пределы обозначенной в заглавии темы. Поэтому мы вернемся к нему позже.
Коммунисты от съезда к съезду
Поведение коммунистов в стенах российского парламента легче понять и оценить в аспекте историческом. Организационно эта партия была сформирована как секта. Она и стала сектой, хотя первоначально предполагалось ее дальнейшее демократическое развитие, а сектантская внешность мыслилась как явление временное, обусловленное лишь экстраординарными обстоятельствами подполья и гражданской войны. Впрочем, отцы-основатели, представленные в основном слоем зажиточных интеллигентов, были сектантами только по убеждению, но не по воспитанию, и уж во всяком случае не по образованию. Поэтому они легко дискутировали, пересыпая свою речь иностранными словами и оборотами. Относительно легко переносили поражение в споре и вообще, надо отдать им должное, были людьми широкого плана. Злодейски ниспровергая вскормивший их старый мир, они все же оставались его детьми, хотя и изрядно испорченными.
В отличие от нынешних коммунистов они любили принимать решения самостоятельно, сохраняя свою индивидуальность в самой гуще кровавых событий. И более того, они позволяли себе принципиальные расхождения, споры и несогласия, подчиняясь в конце концов лишь избранным авторитетам своего круга. В массе своей эти люди стали впоследствии жертвами собственной системы.
На смену им пришло новое поколение партийных работников, которые в отличие от своих предшественников были сектантами не столько по убеждению, сколько по воспитанию и образованию. И это обстоятельство наложило неизгладимый отпечаток на их поведение, манеру мышления, в какой-то мере даже определило их нынешний облик.
Независимо от характера, эмоциональной сферы, интеллектуального уровня, они приучены мыслить и действовать, как правило, не в одиночку, а коллективно, как бы строясь в отряды, сплачивая партийные ряды. И это свое качество они не скрывают стыдливо, не реализуют келейно. Они его с гордостью демонстрируют в открытую:
«Единица — вздор, единица — ноль,
Один, даже если очень важный,
Не подымет простое пятивершковое бревно,
Тем более дом пятиэтажный,
Но в партию сгрудились малые,
Сдайся враг, замри и ляг,
Партия — рука миллионнопалая,
Зажатая в единый громящий кулак».
Высший эшелон этой организации при помощи партийной дисциплины и тщательно продуманных привилегий основательно изолирован от окружающего мира, от его трагедий и интересов. В массе своей представители верхнего эшелона власти не блещут индивидуальностью, но все вместе представляют собой мощную, хорошо отлаженную машину. Их организационные, тактические, даже стратегические успехи в ряде случаев объясняются тем, что они играли в шахматы по правилам бильярда — при помощи кия…
Именно с такими людьми столкнулись мы на первом Съезде народных депутатов. Все, что они делали, все, что они говорили, формировалось и разрабатывалось на Старой площади. Эти депутаты представляли в парламенте не интересы своих избирателей, а волю ЦК КПСС. Их победы и поражения, таким образом, носили сугубо партийный характер. И как бы ни ссылались они на телеграммы с мест, на встречи с избирателями, на волеизъявление народа, к какой бы ни прибегали они демократической фразеологии, в их личностной природе все равно была заложена партийная матрица. Их запрограммировали в ЦК. И все аргументы, цифры, факты, эмоции и жесты были организационно подчинены вышестоящему учреждению. Под этим углом зрения и следует рассматривать тактику «Коммунистов России» от съезда к съезду.
