Юрий Сидоренко - Своевременные мысли о Российском парламенте
Вот почему, когда пролилась кровь в Прибалтике и жестокое мстительное чувство могло разрядиться на русскоязычном населении этих стран, глава Российского государства Борис Николаевич Ельцин отреагировал незамедлительно. Не имея собственной информационной системы, он, однако, не «узнал об этом лишь на следующий день», благополучно проснувшись в собственной постели, а узнал сразу, и сразу же вылетел на место происшествия, лично окунулся в гущу событий. Борис Николаевич показал прибалтам, россиянам и всему миру, что слово «русский» и слова «коммунист», «насильник» — не синонимы. Своим поступком он спас национальное достоинство и честь русского человека. И этого высокого и благородного жеста оказалось достаточно, чтобы предотвратить возможные расправы над русскоязычными людьми в Прибалтике и тут же закрепить договоренности с руководителями Литвы и Эстонии соответствующими государственными документами, подписанными обеими сторонами. Такой молниеносный и отважный шаг российского главы подорвал нарождавшиеся противоправные очаги власти в лице анонимных комитетов национального спасения, которые начали формироваться уже не только в прибалтийских, но и в других партийных комитетах. Бог даст, мы еще узнаем топографическую анатомию этих образований…
В ответ на крайнюю активизацию реакционных сил в стране Ельцин выступил против вмешательства армии в гражданскую жизнь общества в любой форме, в том числе и в виде так называемого двойного патрулирования, против усиления роли КГБ в жизни гражданского общества, и, наконец, против центра и Президента страны, которые полностью перешли на консервативный фланг общественной жизни. Именно в это время произошли такие антинародные акции, как фискальная замена денежных купюр и неслыханное в истории государства повышение цен при мизерной компенсации.
На новом витке конфронтации впервые четко определились позиции сторон. До этого момента борьба против Ельцина, против демократии, против левого крыла в парламенте внешне, официально не носила персональный характер, противника не называли в открытую, по имени. Борьба велась не против кого-то, а как бы во имя народа, общества, государства и т. п. Теперь же вся сила конфронтации сконцентрировалась против одного лица — Бориса Николаевича Ельцина, поскольку веем стало ясно, что это поистине ключевая фигура, генератор российского суверенитета и демократических преобразований страны.
Как по команде (вернее даже сказать без слова «как») радио, телевидение, печать, управляемые депутаты Верховного Совета СССР, а также отдельные послушные интеллигенты типа Роя Медведева, обрушились вдруг на Председателя Верховного Совета России. От эмоциональных выкриков и до глубокомысленных велеречивых рассуждений, в словах и зрительных образах усердно и спешно лепили они отрицательный облик ненавистного им человека. Роли были распределены привычно. Военные говорили, что Ельцин раскалывает армию. Крестьянам внушали, что он их доведет до нищеты и батрачества. Коммунистов пугали жестокими репрессиями. Все спады и кризисы, увенчавшие семидесятитрехлетнее правление большевиков, приписывались ему. И каждый, кому приказывали участвовать в кампании травли, охотно и творчески вносил свою лепту. Телекомментатор Ломакин в меру сил пытался заглушить голос Ельцина во время интервью, Кравченко вообще попытался не выпускать его в эфир. В этой кампании приняли посильное участие Р. Медведев. Фесуненко, Ким, Лукьянов, Денисов…
Неслыханную кампанию лжи и клеветы развернула партийная пресса во главе с чемпионом страны по этому виду — газетой «Советская Россия». Периферийная печать и другие средства массовой информации, подчиненные партийным комитетам, разом включились в пропагандистскую истерию. И пошли гулять, как в старые добрые времена, гневные письма — с осуждением вероотступника Ельцина. Разумеется, и радиоволны не остались безучастными. Их тоже изрядно наполнили и грубой, и тонкой политической ложью. И все это на фоне огромной усталости населения от экономических неурядиц и политической неопределенности…
В таких условиях «Коммунистам России» показалось, что наступил их звездный час: Ельцина можно свергнуть одним ударом. В ЦК уже было написано политическое заявление его помощников-ренегатов Горячевой, Исаева, Исакова, Абдулатипова, Вешнякова, Сыроватко, а за кулисами в тайне собрано 272 подписи «Коммунистов России» о созыве внеочередного Съезда. Удар готовился молниеносный, победоносный, решительный. На заседании Верховного Совета неожиданно выступает Светлана Горячева и металлическим прокурорским голосом от имени шестерых помощников Ельцина торжественно провозглашает анафему своему руководителю. Эта анафема многократно тиражируется на экранах телевидения, в газетах и по радио. Одновременно с этим вновь поднимается провокационный вопрос о 140 миллиардах — о деле, которого не было. И, ухватившись за этот мыльный пузырь, Воронин предлагает Силаеву покинуть свой пост по-хорошему, без неприятностей. На этом фоне «Коммунисты России» пытаются сорвать референдум, посвященный институту российского президентства, и требуют созвать внеочередной Съезд в пожарном порядке. Торопятся снять Ельцина до референдума, потому что его итоги даже им очевидны.
В первый момент и в обществе и в парламенте действительно возникло запланированное коммунистами состояние шока. Но продолжался он недолго. У уставших людей вдруг появилось второе дыхание. Партийная шестерка встретила решительный отпор на Верховном Совете, десятки тысяч телеграмм пришли в поддержку Ельцина, сотни тысяч людей по всей стране вышли на митинги протеста. Впервые в истории Советской власти шахтеры выступили с политическими требованиями, объявив массовую забастовку. Предложение коммунистов провести съезд до референдума не прошло, референдум ими был проигран. Вопреки организованной ими пропаганде, порочащей идею российского президентства, эта идея получила мощное подтверждение на основе волеизъявления народа. И несмотря на то, что коммунисты референдум проиграли, они пришли на третий внеочередной Съезд, уверенно рассчитывая на победу, привычно уповая на силу и мощь организованных ими мероприятий. Каких?
К моменту открытия внеочередного Съезда столица была наводнена войсками. Собрания и митинги были запрещены Указом Президента страны и решением правительства Павлова. Милиция Москвы к этому времени была переподчинена Президенту. В результате съезд был фактически арестован, сложилось положение, когда, согласно старинной пословице, «сила колоду ломит». Итак, Россия и парламент оказались на пороге дворцового переворота, который предусматривал смещение Ельцина и правительства России с целью разрушения всех демократических структур и реставрации административно-партийной системы. Коммунисты пришли на съезд тщательно подготовленными, с разработанной памяткой для каждого, в которой по пунктам расписывалось их поведение.
Выйдя из окопов, коммунисты голосовали против реализации всенародного волеизъявления, возражая против выборов Президента России, цепляясь за формальный текст Конституции, и в то же время не допуская изменения соответствующей статьи. Когда и это не удалось, Полозков дал сигнал отбоя атаки. Связано это было не только с парламентским проигрышем на съезде, но и с той огромной волной возмущения в адрес «Коммунистов России», которая очень быстро нарастала в стране. Достаточно сказать, что в ответ на выступление Исакова дополнительно объявили забастовку еще две шахты. «Считайте, что это ваши персональные», — сказал выступивший на съезде председатель стачкома из Кузбасса обескураженному эрудиту.
Проявили себя власти предержащие и в выступлениях на съезде Генерального прокурора СССР Трубина и заместителя министра внутренних дел СССР Шилова, которые, выполняя очередную партийную директиву, либо в открытую лгали — и были тут же разоблачены, либо под градом вопросов депутатов не могли свести концы с концами.
Проиграв и на референдуме и на съезде, коммунисты все же могли чувствовать себя относительно спокойно, ибо при существующем распределении властных структур, наличии партийной шестерки в руководстве парламента и мощной депутатской группы «Коммунисты России» Председатель фактически был лишен любых рычагов управления. Между тем катастрофическая забастовка шахтеров и другие угрожающие явления в экономике и политике настоятельно требовали решительных действий. В этих условиях Борис Николаевич Ельцин сделал заявление о перераспределении полномочий в Верховном Совете. Это предложение прошло и означало очень важную победу демократических сил в стране. И вместе с этим предложением получило законодательную силу решение о свободных выборах Президента России 12 июня 1991 г. — в первую годовщину объявления суверенитета. В невероятно тяжелых условиях демократы одержали решительную победу.
