Сергей Караганов - США — диктатор НАТО
Появление Западной Европы вкупе с усилением СССР, ростом его престижа и усилением его международных позиций преследовало Вашингтон как кошмар. Европа могла стать независимой силой, неподвластной США. Положение с конца 1945 года усугублялось в глазах многих американских руководителей тем, что США могли быстро лишиться своего основного рычага давления на европейскую политику — вооруженных сил, дислоцированных в Европе. Генерал Дж. Маршалл — будущий американский госсекретарь — 1 сентября 1945 года, за день до подписания капитуляции Японии, когда СССР и США формально еще сражались рука об руку с общим врагом, требовал от американского правительства сохранения способных к нападению вооруженных сил. Призыв не остался втуне, тем более что аналогичные идеи высказывались многими другими американскими политиками. Через полтора месяца Трумэн обратился к конгрессу с посланием, требуя введения всеобщей воинской повинности в мирное время. Но конгресс, опасавшийся взрыва недовольства американских солдат, блокировал предложение президента. Оставалась атомная бомба, на которую правящие круги США возлагали все большие надежды, тем более что они надеялись сохранить монополию на нее на длительный срок.
Курс на конфронтацию взят
Таким образом, после окончания второй мировой войны Вашингтон оказался в двойственном положении. Черные страхи перед усилившимися левыми в Западной Европе отравляли розовые мечты об «американском веке». Западная Европа была ослаблена, ее правые лидеры готовы были отдать себя под руку заокеанского капитализма, по одновременно были сильны и даже росли антикапиталистические силы, был высок престиж Советского Союза. Настроения в самой Америке, в американской армии не позволяли Белому дому перейти на рельсы конфронтации, открытого военного давления на СССР и на левые силы в Западной Европе.
Но курс на конфронтацию был взят, хотя пока и не открыто. Его цели были очевидны: подорвать позиции левых сил и укрепить позиции классовых союзников Вашингтона в Западной Европе; расколоть Европу, сделать западную ее часть зависимой от США, придатком американской глобальной стратегии. Последняя же ориентировалась в первую очередь на то, чтобы отбросить социализм, а в идеале — разгромить СССР и уничтожить его как силу, стоящую на пути полной американской гегемонии на мировой арене.
Ключевую роль в замыслах Вашингтона играло стремление расколоть Европу, не допустить создания в ней какой-либо системы коллективной безопасности или того, чтобы усиление западноевропейских стран позволило бы ей в перспективе играть независимую от Вашингтона роль в мировой политике. Так, например, в одном из секретных документов американского Комитета начальников штабов, датированном И декабря 1947 года, выражалось откровенное опасение, что даже Великобритания, наиболее последовательный союзник США на континенте, исходя из необходимости мира для экономического возрождения, уязвимости в случае войны, а также учитывая возможные колебания американской политики, может выбрать для себя «какой-либо вариант ее традиционной роли «балансира» в политике баланса сил, на этот раз — в качестве посредника на глобальном уровне между СССР и США».
Новые лидеры, пришедшие к власти в США после смерти президента Ф. Рузвельта, обратили пристальное внимание на заявление лейбористской партии, победившей консерваторов на парламентских выборах в стране в 1945 году: «Мы должны укреплять в мирное время великую, рожденную войной ассоциацию с США и СССР. Нельзя забывать того, что в годы, предшествовавшие войне, тори столь сильно страшились России, что они упустили возможность установления партнерства, которое вполне могло бы предотвратить войну». Страшили Вашингтон и чрезвычайно широко распространенные в 40-е годы в Западной Европе, в том числе в буржуазных партиях, идеи о том, что она должна стать «третьей силой», независимой как от США, так и от СССР.
Новая линия американского руководства начала проявляться уже в Потсдаме, но развязывание Вашингтоном полномасштабной «холодной войны» стоит, наверное, датировать 25 января 1946 года. В этот день Трумэн сделал шаг, который он сам назвал «началом новой линии» в политике США в отношении СССР. Президент послал меморандум государственному секретарю Бирнсу с приказом «не идти в дальнейшем на компромиссы» с СССР. В мае одобрением администрацией США доклада генерала Клея, заместителя американского военного губернатора в Германии, был взят курс на раскол Германии, завершившийся через три года созданием западногерманского государства.
Переход американской политики на рельсы тотальной конфронтации с СССР завершился к концу сентября 1946 года, когда руководство США выработало меморандум, озаглавленный «Отношения Америки с Советским Союзом». (Позже, в начале 70-х годов, этот документ, носивший гриф «совершенно секретно», был рассекречен.) Его подготовил по указанию Трумэна специальный советник президента Кларк Клиффорд (в будущем министр обороны в администрации президента Джонсона), при содействии государственного секретаря, военного министра, министра военно-морского флота, членов Комитета начальников штабов (КНШ), главы американской разведки, министра юстиции.
В докладе, в некоторых своих частях дословно повторявшем фултоновскую речь Черчилля, был недвусмысленно взят курс на конфронтацию с СССР во всех областях. «Компромиссы или уступки, — заявлялось в документе, — считаются Советами свидетельством слабости…» Отсюда логически вытекал вывод: необходима максимально жесткая политика по всем линиям.
Возможность ограничения вооружений фактически отвергалась под тем предлогом, что «любые предложения, ставящие вне закона атомную войну и наступательные вооружения большого радиуса действия, серьезно ограничат мощь США».
Официальной целью американской политики делалось развязывание массированной гонки вооружений, подготовка к войне против СССР: «Уязвимость Советского Союза ограничена из-за обширности территории, по которой разбросаны его ресурсы и рассредоточены ключевые отрасли промышленности, но он является уязвимым по отношению к ядерному оружию, биологической войне и ударам авиации дальнего действия. Для того чтобы поддержать нашу мощь на уровне, достаточном для обуздания СССР, Соединенные Штаты должны быть готовы вести атомную и биологическую войну». Объявлялось, что такая война «будет «тотальной» в еще более ужасном смысле, чем любая из предшествовавших войн, поэтому необходима постоянная разработка новых вооружений, как наступательного, так и оборонительного характера».
Началась интенсификация военных приготовлений, с упором на наращивание атомного потенциала. Одновременно в кабинетах военного ведомства один за одним рождались планы атомных войн против СССР. Последним из известных и самым разработанным был «Дропшот», принятый в 1949 году. По сути дела именно в 40-е годы американские военные планировщики разработали, а их руководители приняли стратегию «массированного возмездия», которая лишь много позже, в 1954 году, была с помпой объявлена государственным секретарем США Джоном Даллесом и была сделана официальной доктриной НАТО. И в 40-х годах, и позже, когда «массированное возмездие» уже вышло на поверхность, речь шла о «тотальной» войне, о «массированных» ударах, о различных их вариантах. Но одно оставалось неизменным. С самого рождения американской атомной стратегии США исходили из атомной, позже термоядерной войны, ограниченной территорией Европы.
Вновь «красная угроза»
Важнейшим проявлением курса на конфронтацию с СССР стало раскручивание мифа о «советской военной угрозе». Уже в июне 1946 года будущий госсекретарь США Джон Даллес опубликовал в журнале «Лайф», одном из самых популярных американских периодических изданий того времени, пространную статью, носившую программный характер: «Мысли о советской внешней политике и связанных с этим действиях». Затем статья была издана брошюрой, широко распространявшейся в Западной Европе. СССР, заявлял Даллес, «угрожает миру и безопасности» повсюду.
Началась крикливая кампания о «175 (200, 215) советских дивизиях, готовящихся к броску на Запад», на страницах буржуазной печати появился страшный русский медведь с красноармейской звездой. «Постоянный мир не может быть обеспечен, пока Азия стоит на Эльбе», — пугал западноевропейцев и американцев Черчилль. Между тем, раздувая кампанию об «угрозе» со стороны СССР, Вашингтон и союзные с ним силы в Западной Европе не могли не отдавать себе отчета в том, что реально такой угрозы не существовало.
В Вашингтоне знали, что СССР резко сокращает численность армии: с 1945 по 1948 год она была сокращена вчетверо — с 11 млн. 365 тыс. по 2 млн. 874 тыс. человек. Прекрасно известны были и советские предложения — о выводе членами ООН войск с территории других членов Объединенных Наций; о всеобщем сокращении вооружений; о запрещении атомного оружия. В Вашингтоне понимали, что СССР хочет мира, нуждается в мире, но признавали это лишь в меморандумах для внутреннего пользования с грифами «секретно» или «совершенно секретно». В одном из таких документов, озаглавленном «Обзор международной ситуации», распространенном среди высшего американского руководства 6 ноября 1947 года, недвусмысленно признавалось отсутствие у СССР агрессивных замыслов: «Советский Союз не хочет и не ожидает войны с нами в обозримом будущем». В меморандуме Совета национальной безопасности № 20/4, утвержденном президентом Трумэном в ноябре 1948 года и являвшемся официальной директивой, на основе которой формировалась американская внешняя политика до 1950 года, эта мысль была выражена столь же прямо: «Нынешние оценки указывают, что Советский Союз, по-видимому, не замышляет намеренного начала военных действий».
