Борис Рябинин - Помоги родной земле!
Но «времена меняются — и мы вместе с ними». Иными стали наши требования.
Умолк, и, видимо, навсегда, классический гудок (борьба за тишину), сзывавший людей на свершение своего ежедневного трудового долга: по-иному стал восприниматься и черный снег — в прошлом непременный признак рабочего края.
Сегодня в социалистических обязательствах каждого из промышленных предприятий Урала предусмотрены мероприятия по охране окружающей среды. И они успешно выполняются.
В городе металлургов Магнитогорске, например, многое сделано для тоге, чтобы снег стал белым. Здесь ежегодно проводятся общественные смотры охраны природы и рационального использования природных ресурсов. 2800 предложений по защите водного и воздушного бассейнов было внедрено за годы девятой пятилетки, и дали эти предложения немалую экономию — более 7 млн. руб. в год.
Завод — друг природы
Рассказывают: летом 1967 года приехали в Нижний Тагил поляки. Делегация братской Польской Народной Республики. Горком партии включил в план посещений цементно-шиферный завод. Узнав, куда их хотят вести, гости дружно запротестовали:
— Цементовня… Не пидемо!
Кому хочется: ехали за тысячи километров, а тут пропылишься — и не отчистишься; ходи, как мельник, — в муке…
Все же уговорили. Пообещали: ничего страшного не случится, вот увидите. Показывать плохое самим неинтересно. Посмеялись гости: верно сказано. Темные углы и хозяйка в избе не показывает. Приехали на завод. Из машин вышли нарочно не у самого заводоуправления, а немного пораньше, у поворота, перед сквером. К заводу ведет тенистая аллея. Как раз была пересменка. Музыка звучит, поднимает настроение. Приятно и глазу, и ушам.
— Эге… бардзо добже! — сказал одни из гостей и подмигнул остальным. Решили, что это их встречают музыкой.
— Да нет, — сказал директор завода Виктор Касьянович Шайдюк, — у нас всегда музыка, когда рабочие идут на работу.
Цветы. Чисто. Перед тем дождичком спрыснуло, деревья стоят, как умытые, трава яркая, изумрудная. А на заводе и вокруг него везде газончики, тополя. Осмотрели фильтры, прошли по всей территории, у проходной остановились.
— Как костюмы? — лукаво спросил директор. — В порядке?
Кто-то озадаченно скреб в затылке. Н-да… Честно сказать, не ожидали. Вот тебе и «цементовня»!
…Всегда было: цементный завод — это конец света. Всегда и ставили их на отлете, в сторонке. Сперва было так и в Тагиле; а потом выросли вокруг другие заводы, и оказался цементно-шиферный в черте города, чуть ли не в самом центре, у всех на виду. Это или не это (а, наверное, все-таки и это) заставило однажды товарищей с цементно-шиферного взглянуть на себя как бы со стороны, взглянуть и ужаснуться. «А кроме того, — потом в шутку говорили они, — у нас есть мощный интенсификатор Николай Павлович Сапугольцев — главный санврач города Нижнего Тагила…»
С 1962 года Советский Союз производит цемента больше, чем США, больше, чем любая другая держава мира. Чтобы сделать один килограмм цемента, нужно 10—20 кубометров запыленного воздуха выбросить в пространство. Кто бывал на цементных заводах, — знает: все там мелется, мелется, пересыпается… миллионы тонн! Все пыльное, летучее, все надо профильтровать, говоря техническим языком, «держать под разряжением». 80 процентов пыли дают вращающиеся печи обжига. Так было испокон веков, так бывает еще и поныне. Тонны пыли посылали ежесуточно цементно-шиферники на головы своих земляков-тагильчан. А какого было людям на заводе? Пыль — побочный продукт и неизбежный спутник цементного производства. Чем лучше цемент, тем тоньше помол, тем больше вылетает в трубу.
Не знаю, болели или нет коровы в районе цементно-шиферного, просто там, наверное, не было коров поблизости. Заело другое: завод на славе, ходит в передовых, систематически выполняет и перевыполняет программу производства цемента и шифера, и он же припудривает всю местность. Нехорошо.
Американский ученый Барри Коммонер пишет:
«Загрязнение воздуха — это не только неприятность и угроза здоровью. Это показатель того, что лучшие достижения нашей технологии — автомобиль, реактивный самолет, электростанция, промышленность в целом и даже сам современный город — это наш провал, если говорить о внешней среде»[3].
Провал? Завод и вся промышленность в целом — непримиримые антагонисты и враги природы? Тагильчане взялись исправить зло и доказать, что многое может обстоять по-другому.
Собственно, с их эксперимента открылась новая глава в истории взаимоотношений «завод — природа», а город Нижний Тагил, бывшая вотчина Демидовых, стал родиной общественных технических комитетов, того общественного бдительного ока, которое взяло под неусыпный контроль все производственные процессы — с тем, чтобы исправить ошибки технологии, поставить заслон летучему злу.
Первый успех подтолкнул к дальнейшему. На заводе создали специальную службу обеспыливания. Сперва был участок, потом возник цех. Цех, который улавливает пыль!
«Сперва было самое страшное место». Ходили туда в плащах, все было завалено пылью. Пыли было так много, что, случалось, в помещение не попадешь: двери завалены — лазали в окна.
Возникла проблема: куда девать пыль? Никому она не нужна. Вывозить на свалку? А оттуда ветер понесет на город… Кроме того, только говорится, что это пыль, а в действительности — материальное богатство, ценность, надо лишь суметь реализовать.
Временами пыль чуть не останавливала производство. Нет вагонов — некуда грузить… Кое-кто даже посмеивался: вздумали тоже — пыль возить! Есть грузы поважнее, а пыль может и подождать. А тут хоть караул кричи: задушила пыль! везде пыль! горы пыли!
Постепенно, однако, все начало образовываться. После, если и случался затор, так только из-за неаккуратности железнодорожников, задерживающих порожняк. Завод продает пыль сельскому хозяйству для известкования почв. Кировский завод берет для производства асфальта. Частично используют сами на месте. Уже в 1965 году газоочистные сооружения завода уловили свыше 100 тысяч тонн пыли на сумму более 300 тысяч рублей. Дальше — лучше. Общая экономия от улавливания пыли за эти годы составила чистоганом миллионы рублей. Польза хозяйству! К слову, это ведь и охрана недр — более полное использование сырья.
А как быстро входит в жизнь, обретает права хорошее! Кажется, давно ли беспомощно разводили руками, глядя на стихию пыли: «Что поделаешь!» С этим соглашались все. А теперь чуть изменился дымок из труб — сейчас же телефонные звонки: что у вас там происходит, почему коптите? Следит весь город.
Только белый парок ныне вьется из высоких труб цементно-шиферного. Как было? А вот, полюбуйтесь: рядом, над металлургическим комбинатом, — облако… «Тоже облака были. Можем и продемонстрировать, — с веселой искоркой в глазах предлагает Виктор Касьянович. — Попросим отключить на пять-восемь минут фильтры, увидите, что будет… Начнутся тревожные сигналы…»
Сейчас даже как-то странно вспоминать, что было время, когда об этом никто не думал. Производительность завода за эти годы выросла значительно, а выброс в атмосферу сократился в десятки раз. Кому сказать за это спасибо? Всем. Только общими усилиями можно было добиться успеха.
Общественный технический комитет — 18 энтузиастов. Один из первых таких техкомов, если не самый первый, возник на Нижнетагильском заводе пластмасс. На цементно-шиферном он с 1962 года, с того времени, как появилась первичная организация Общества охраны природы. Возглавляемый инженером Е. Хавиным техкомитет сыграл в этих делах первую скрипку.
Очень много сделали техкомитетчики для улучшения технологических схем и работы газоочистных сооружений. 70 процентов рабочих и служащих на заводе — члены Общества охраны природы. Они учредили 24 поста, круглосуточно контролирующих работу аспирационных устройств. Именно это и позволило получить результаты, о которых директор В. К. Шайдюк докладывал на юбилейном пленуме Общества в октябре 1967 года в Москве.
Завод — коллективный член Общества. Сам директор много лет был председателем постоянной комиссии по охране природы Нижнетагильского городского Совета депутатов трудящихся.
Издревле велось: где встают заводы, гибнет природа. Энтузиасты с цементно-шиферного доказали: может быть по-другому. Надо лишь захотеть. Самое главное — захотеть!
Вспоминаю письмо, которое они прислали мне после одного выступления в печати, в котором я критиковал их за то, что они допустили выброс пыли в атмосферу. Между нами говоря, они не слишком-то и виноваты: было несовершенство и устарелость конструкции пылеулавливающих устройств (ведь завод построен уже давно). Но тагильчане не обиделись на критику. Наоборот.
