Китай в эпоху Си Цзиньпина - Зуенко Иван Юрьевич

Посмотрите, мол, с чем пришлось столкнуться нашей стране. Мрачные сцены, в которых суровые мужчины постоянно курят и молча убивают, сплошь и рядом разбавляются картинками из жизни заштатного курортного городка, где нувориши и коррумпированные чиновники танцуют под старомодное диско 1970-х и предаются разнообразным излишествам. Многочисленные благодарности партийным и государственным органам в титрах доказывают: власти не против обличения социальных пороков — но только если четко обозначено, что они происходят в недавнем прошлом, до прихода к власти Си Цзиньпина.

В целом китайское кино наконец-то перешло к подлинному переосмыслению недавнего прошлого, «долгих восьмидесятых» — периода в истории Китая, когда бурные и подчас противоречивые изменения привели не только к очевидным экономическим успехам, но и к слому многолетних устоев, что у представителей «пятого» и «шестого» поколений режиссеров (начавших творить в 1980–90 и 1990–2000-е годы соответственно) зачастую вызывало ступор и желание рисовать китайские реалии преимущественно черной краской. Сейчас же десятилетия на стыке веков показывают с легкой ноткой ностальгии и сентиментальности, все же признавая: проблем действительно было много.

Классический пример — монументальное полотно неоклассика Ван Сяошуая

«Во веки веков» (в экспортном варианте «Прощай, мой сын»), живописующее социальные и психологические проблемы, появившиеся из-за слишком принципиальной реализации политики «Одна семья — один ребенок».

По сюжету простую фабричную работницу после рождения первого ребенка вынуждают сделать аборт, причем уговаривает ее подруга, партийная активистка. Спустя некоторое время единственный ребенок в семье погибает, так что родители остаются без детей — из-за последствий операции мать больше не может рожать. На контрасте показана семья той самой подруги-активистки: дела идут в гору, в 90-х годах муж начинает заниматься бизнесом, единственный сын растет умницей и красавчиком.

Получается фильм не просто о дружбе, чувстве вины и итоговом примирении, а о судьбе целого поколения — кстати, того самого, к которому относится и Си Цзиньпин. Поколения, которое, стартовав в 1980-х годах с равных позиций, за три десятилетия пришло к совершенно разным результатам: у одних заводы, газеты, пароходы, сын — как с рекламы корейской дорамы, родственники в Штатах и порядочная добродетельная невестка. У других — замызганная автомастерская, арахис с баоцзы на завтрак, обед и ужин, и никаких перспектив впереди.

Поэтому фильм, оказывается, еще и про покаяние: причем не только личностное, но и коллективное. Покаяние успешного Китая перед тем Китаем, который не нашел себя в годы бурного экономического роста. И намек на то, что успехи ковались в том числе за счет отдельных перегибов, неуспехов других. А исправление таких перегибов, если судить по программным партийным документам, как мы это уже показали, как раз и есть первейшая задача «новой эпохи» Си Цзиньпина.

А вот на что китайские кинодеятели пока не претендуют — так это на изображение в кино Си Цзиньпина. Равно как и других действующих руководителей КНР. Их нет ни на широком экране, ни в сериалах. Хотя вообще-то историческое кино традиционно пользуется в Китае огромной популярностью, а биографии нынешних китайских лидеров выглядят очень кинематографично.

Только представьте, сколько ярких киносюжетов можно было бы составить по биографии Си Цзиньпина! Вот он, девятилетний, переживает из-за опалы отца, известного революционера, героя гражданской войны. Его мать публично отрекается от мужа, а сестра, не выдержав давления, кончает жизнь самоубийством. Вот пятнадцатилетний Цзиньпин с одноклассниками садится в поезд «Пекин — Яньань», но едет он не на экскурсию, а на долгие годы «трудового перевоспитания» в глухую деревню.

Вот он в деревне настойчиво стремится «выбиться в люди», но его как сына неблагонадежного элемента отвергают — он лишь с седьмой попытки становится членом комсомола и только с десятой попытки, уже в 21 год, вступает в партию. Вот он уже в 1980-е годы, после реабилитации отца, делает головокружительную карьеру и в 32 года идет на повышение, вице-мэром в приморский город Сямэнь — центр экономического сотрудничества с Тайванем и, помимо прочего, контрабанды.

И если дальнейшая биография Си Цзиньпина может быть отражена только в жанре политического детектива типа киносериала «Карточный домик» или его китайского аналога, сериала «Во имя народа»

(2017 год), то молодость будущего генсека выглядит вполне заслуживающей киновоплощений и в менее провокационных жанрах. Однако еще один негласный запрет — на изображение в кино действующих политиков — не дает этому осуществиться. Что же делать?

Любопытный выход из ситуации нашел режиссер Лэй Сяньхэ

. Он показал ключевые моменты того, как жизнь в сельской местности ковала характер и убеждения будущего лидера КНР, через… биографию Дэн Сяопина. Как уже отмечалось, личность последнего в нынешнем Китае подвергается серьезной переоценке, но полностью из историографии, естественно, не вымарывается. Впрочем, о том, что оказывается важным в его биографии для китайского кино «новой эпохи», можно судить по картине 2021 года «Тропа Дэн Сяопина» (в международном прокате «Человек из народа»).

Из всей биографии Почтенного Дэна для кинополотна был выбран не момент его триумфа во главе Китая и китайских реформ в 1980-е годы, а эпизод с опалой и ссылкой на обычный тракторный завод в конце 1960-х. В ссылке Дэн Сяопин провел чуть более трех лет, и в фильме она показана как испытание, но посильное и в чем-то даже полезное.

На заводе Дэн начинает дружить с простыми работягами и даже проникается взаимной симпатией с приставленным к нему сотрудником госбезопасности. Бедняки вокруг оказываются хорошими добрыми людьми. «Центр», которому Дэн каждый день пишет безответные письма, — неприступен, но дополнительных козней не строит, а со временем даже что-то разрешает: приехать детям, получать зарплату, разбить огород, нанять домработницу.

Даже хунвэйбины, врывающиеся на завод, чтобы устроить кампанию по критике «идущего по капиталистическому пути Сяопина», оказываются не такими уж и страшными. Почтенный Дэн их спрашивает: «А вам чего нужно?» Они отвечают: «Да так, посмотреть на вас захотелось. Четыре года вас критикуем, а так и не видели». И Дэн им показывает деталь, которую он выпиливает на станке, а все вокруг умиляются. В такой гуманистической трактовке даже эпизод с падением Дэн Пуфана, после которого тот остался парализованным, отретуширован. Считается, что Пуфана скинули с третьего этажа хунвэйбины, а в фильме юноша сам неудачно спрыгивает.

В общем, всюду жизнь. «Терпение — добродетель»

(это выражение повторяется в фильме трижды), партия мудра и справедлива, пожить три года в деревне среди простого народа, оказывается, не так уж и плохо. Вот Почтенный Дэн пожил — так потом стал лучше понимать простой народ. Все не зря. Таков Путь.

Так что, можно сказать, кино не только (и не столько) о Дэн Сяопине, сколько о некоем абстрактном будущем руководителе, который волею судеб оказался среди обычных работяг. И в этом руководителе, конечно, угадывается сам Си Цзиньпин, любящий подчеркивать близость к простому народу и крестьянскую страницу своей биографии.

Этот сигнал легко считывается как образованной аудиторией, так и кинодеятелями. Не имея возможности свободно высказываться на материале современности, они реализуются на историческом поле, активно пользуясь метафорами, аналогиями и отсылками к кинематографическим и литературным цитатам.