Сергей Баландин - Еврейский вопрос – Взгляд очевидца изнутри
Сейчас в Израиле любят много говорить о советском государственном антисемитизме. Да, факты дискриминации евреев и не только евреев имели место в сложной советской истории, и порой они базировались на почве великорусского (или украинского, или татарского, или прочего) шовинизма и ксенофобии. Но, а какой национализм не зиждется на шовинизме и ксенофобии? Именно с этим мы и боремся. У националистов часто встречается такая логика: вот вы, демократы, безродные космополиты, обвиняете нас в шовинизме, но это ведь вполне нормальное явление встречается у всех народов, и у русских в том числе, разве нет? — Ну скажем: «Разве да» — но что из того? Так, например, некоторые шасники, мотивируя свою защиту Арье Дери, говорят: «Ну и что же что доказано, что Дери брал взятки, ашкеназим еще больше берут. Это же дискриминация получается: им можно, а нам нельзя?». — Ну давайте тогда, говорю, узаконим все взятки, кражи, мошенничества и другие преступления — так следует по вашей логике? Так же скажем и патриотам: «Если вам нравится ваш собственный шовинизм, то терпите его смиренно и от других, когда сами станете нацменьшинством». Но, как мы уже говорили, национализм, шовинизм, ксенофобия мало связаны непосредственно с еврейским вопросом и антисемитизмом. Антиеврейская политика советского истеблишмента была какая угодно — антинациональная, антисионистская (в политическом смысле), антирелигиозная, антидиссидентская, основанная на культурной или идеологической почве, но никак не антисемитской, да и как она могла быть антисемитской, когда при том строе вообще было фактически запрещено быть евреем или еще кем-либо, кроме патриота Советской страны и интернационалиста. Официальная коммунистическая идеология, сколько я помню, всегда проповедовала интернационализм и дружбу народов, право каждой национальности и этнической группы на развитие своей культурной самобытности. И если где-то в официальных кругах имел место антисемитизм, это тщательно скрывалось. Никто открыто не смел отрицательно высказаться о евреях, как то, с другой стороны, имело место не только в фашистской Германии, но и в дореволюционной России и даже в демократическом Западе (книга Гладкого «Жиды» издана была в Европе, в то время как в СССР за ее распространение давали срок). Да и в самом Израиле расистские высказывания и оскорбительные выпады против других народов стали нормой общественной морали, даже «культурной традицией».
Да, можно сказать, что политика партии была против еврейства как незаконного неформального антигосударственного образования, не вписывающегося в ее идеологические каноны о семье народов, и если можно говорить о действительном существовании евреев в Советском Союзе, то никак не в качестве нации, а именно в качестве такого образования, полулегальной кружковщины. Если вы усматриваете национальную жизнь только лишь в наличии каких-то взаимных корпоративных интересах, то тогда любая преступная банда может объявить себя нацией. Никто не будет осуждать такую государственную политику, когда некоторым гражданам будет ограничен доступ к высокопоставленным должностям за их связь с преступными группировками, враждебно настроенными к самому государству. Разве еврейство, не осуждая его где-то в высшем плане, по сути своей, не являлось по отношению к России именно такой структурой? Кто прав, кто виноват, сейчас не будем судить, но факт тот, что эти две политические силы были враждебны друг другу, а борьба с государственным врагом — это уже несколько иной аспект, нежели антисемитизм.
Другой причиной антиеврейских мер в определенные периоды было стремление противодействовать еврейскому протекционизму, процветавшему в результате непропорционально завышенного числа евреев в управленческом аппарате советского государства, образовавшегося в результате большевистской революции, в которой, как известно, евреи играли, если и не лидирующую роль, то во всяком случае одну из главных и определяющих. Опять таки, если бы такую же роль в стране играла какая-нибудь другая общность или клан, то и они бы вряд ли избежали против себя репрессий, если только не более жестоких, каковых «удостоились» казаки, крымские татары, калмыки и прочие.
Израильская пропаганда не переставала расписывать тяжелое положение евреев в коммунистическом Советском Союзе. Кое-кто даже называет советский режим «Второй Катастрофой». Скоро, видимо, израильтяне начнут требовать репарации с России за преследования евреев евреем Ягодой. Нельзя сказать, что это была ложь, но это была односторонняя правда, где преднамеренно умалчивалось, что русским там было еще хуже, чем евреям, наоборот, всякое упоминание об активном участии евреев в большевистском перевороте и в различных структурах партийной и советской власти, о чем пишут, в частности, Шульгин, Гладкий, Шафаревич, Дикий и многие другие авторы, чьи сочинения по известным причинам не входят в антологию «Библиотека Алия», расценивалось как антисемитская клевета. Так принято рассказывать историю и в израильских школах, хотя каждый репатриант из Советского Союза может легко опровергнуть эти сказки. Послушайте только ностальгические воспоминания наших ветеранов о сталинских и брежневских временах. Даже Зеев Жаботинский, которого трудно заподозрить в антисемитизме, пишет в том же духе, что и Шульгин: «…возьмите …телефонную книжку и посмотрите, сколько в ней Певзнеров, Левиных, Рабиновичей и прочих, как говорят советские антисемиты, гишпанских фамилий. Телефон — это свидетельство: или достатка, или хорошего служебного положения. Списки служащих наркоминдела, внешторга, ВСНХ, управлений трестов, пестрят еврейскими фамилиями. Конечно, евреи переполнили также и Соловецкие острова, сибирскую и другие ссылки и дома заключения, но этого население не видит. Как не видит оно вымирающих ремесленников — евреев белорусских и украинских местечек. Печать старательно замалчивает бедственное положение евреев в бывшей черте оседлости. Москвич понятия даже не имеет о том, что еврею вообще живется так же плохо, как и всем остальным» (Антисемитизм в Сов. России).
Мы не отрицаем, что в Советской России имели место репрессии против евреев, но абсурд даже подумать, что проводились они на националистической почве. Так, Ахутин объясняет явления антисемитизма в России встроенным большевистской идеологической обработкой в сознание советских людей понятия «чуждого элемента». Но опять-таки мы задаем вопрос: имеет ли понятие «чуждого элемента» непосредственное отношение исключительно к еврейскому вопросу, разве в тоталитарном Советском Союзе в него включались только одни евреи? А как быть с евреями «хорошими», «нашими»? Далее он поднимает острейшие социальные проблемы посткоммунистического советского общества, говорит об обострении конфликта между мракобесием и культурой, между чернью и интеллигенцией, после чего заключает: «Ни культура, ни элементарная цивилизованность в такой атмосфере существовать не могут, и не евреи, а люди нормальной цивилизованной жизни и европейской культуры изгоняются из нашей страны. Антисионистский пафос нынешнего «национального возрождения» — безошибочный симптом того, что перед нами не национальный вопрос, не развитие спора «славянофилов» и «западников», даже не спор православия и иудаизма, а результат и продолжение семидесятилетней борьбы с культурой под флагом тоталитарной идеологии» [5]. Прекрасно! Но вы же сами свидетельствуете, что этот вопрос не еврейский, зачем же вы продолжаете следовать черносотенной клевете ваших оппонентов? Увы, парадокс, но факт, что большинство антисемитов и понятия не имеют о подлинном еврейском вопросе, и называют «жидами» почти всех, кто им не нравится, что как раз на руку еврейской мафиозной буржуазии.
В целом этот автор пишет все правильно и хорошо, и в главном с ним нельзя не быть солидарным, но он пишет о чем угодно, только не о еврейском вопросе. Это-то и понятно, ибо еврейский вопрос по-настоящему в Советском Союзе никогда не стоял.
О непонимании сути еврейского вопроса говорит и сравнение положения евреев в современном мире с положением первых христиан в Римской империи: «Стоит лишь вспомнить о ранних христианах. Римляне, почтительно коллекционировавшие все религии сколько-нибудь традиционного и национального толка, видели в христианах подозрительных чужаков, безродных космополитов, нигилистов, «врагов законов, нравов и самой природы», изуверов и тайных заговорщиков — словом, «малый народ», опасный для благосостояния «большого народа» Римской империи. И в нынешнем мире, среди его народов, государств, сверхдержав и мировых религий евреи рассеяния ближайшим образом воплощают собой удел человека как такового — не защищенного никакими божественными, естественными или государственными законами странника, изгнанника» [6]. Оказывается теперь, что и религиозную секту (первохристиан) можно причислить к народу. Что ж, в шафаревичевском понимании и первохристиан можно считать «Малым Народом», и также часть советских евреев, составлявших духовную оппозицию коммунистическому режиму, только какое имеют отношение эти интеллигенты-космополиты и диссиденты одиночки к еврейскому вопросу? Так проблема может видеться только советским аналитикам, никогда воочию с евреями как народом не сталкивавшимся. Но в тех странах, где этот народ живет своими эгоистичными национальными интересами, противоположными интересам коренного населения, трудно было бы придумать что-либо более абсурдное, чем аналогия с первохристианами и диссидентами. Хотелось бы только для полного сравнения показать, какой капитал стяжали в своих руках христианские банкиры в древнем Риме и еврейские в Риме современном, т. е. не именно в самом Риме, а и в Риме, и в Нью-Йорке, и в Москве, и, если хотите, в Тель-Авиве, ибо для большинства трудовых израильтян сия особая каста есть не что иное, как чуждый и враждебный народ. И что интересно, с реставрацией в России капитализма, еврейский вопрос и за ним новая волна антисемитизма вновь всплыли на свет Божий.
