Сергей Кургинян - Суть времени. Цикл передач. № 11-20
А есть ключевые операторы.
А есть конструкторы. Юлия Сергеевна Крижанская захотела сконструировать вот это начинание социологическое. Ну и карты в руки — каждый отвечает за то, за что берётся.
Есть генеральный конструктор этого начинания в виде вашего покорного слуги. И эту роль у меня вряд ли кто-нибудь может забрать, потому что на следующий день это всё кончится. А хотелось бы, чтобы возникли другие люди, которые готовы так же включиться в генеральное конструирование, внести сюда свою лепту. Есть группа генерального конструктора.
Так вот, все эти группы, они — не иерархия. Это не иерархия. Мне страшно-то стало за иерархию когда? Когда вдруг в том же Питере образовалось несколько групп, и они стали выяснять, кто главный, кто начальники, кто посредники, кто генералы, кто офицеры. Вот тогда стало страшно, потому что это — вирус. Это страшное заболевание — вот этот бес честолюбия, который в повреждённой среде (а я твёрдо убеждён, что российская среда повреждена; её можно вылечить, но она начинена скверной падения, начавшегося вот тогда, в перестройку; все бесы перестройки живы, поэтому и нужны катакомбы, чтобы не заглатывать эти вирусы в гигантских количествах-то, очищаться от них каким-то образом)… Все эти скверны честолюбия, а также разного рода рассуждения о ресурсах — вот они должны быть изгнаны, хотя бы на этапе становления.
Возможно, мы создадим летнюю школу. Мы ещё не решили, потому что трудности большие, но, скорее всего, мы её создадим. Вот если мы её создадим, люди приедут со своими палатками (или чем угодно). Но не будет создан оргкомитет, который составит смету, а внутри этой сметы будут лакуны, а внутри лакун будут аппетиты… Вот этого всего не будет. Как пелось у Галича: «Нет, любезный, так не выйдет, так не будет, дорогой». Потому что это одно может сожрать движение на этапе становления начисто, до костей, немедленно.
Я действительно в данном разговоре в существенной степени соединяю теорию и актуальную политику, философию, политическую философию и злобу дня. Это так надо сейчас. Это так надо сейчас потому, что мы сейчас подводим итог определённому этапу. Мы состоялись. Мы состоялись, потому что мы исследование своё не только сделали, не только оформили, не только превратили в информационную войну, не стесняюсь этого слова, но и получили определённый результат. И мы будем двигаться дальше.
Я должен был рассказать вам о том, в чём смысл этого всего. Точка под названием «десталинизация» — это сейчас ключевая точка мирового процесса. Никого не интересует Сталин, всех интересует пересмотр результатов Второй мировой войны. И построение на этой основе нового типа мира, в котором России, если она допустит пересмотр, места не будет. И пересмотр этот нужен именно для того, чтобы у России не было места. И пусть это понимают все.
Идите с этим знанием ко всем, к лицам, принимающим решения, к лицам, влияющим на принятие решений, ко всем. Это политическая философия. Это наше АКСИО, это «Историческое достоинство», это альтернативная теория развития и это «Территориальная целостность».
Это всё вместе сплетено в один узел. И узлы эти надо развязывать.
Мы исследование продолжим, на сайте АКСИО появятся требования к новому исследованию. Людям придётся поднять планку, им придётся проводить исследование ещё более глубоко и добросовестно. И мы сделаем так, что эти исследования дадут нам новые знания о процессах. И по-новому повлияют на процессы в нашем обществе.
Теперь о том же самом, но с позиции политической теории.
Политическая теорияСмотрите, что в принципе происходит. Произошло на параде, происходит во всех высказываниях наших политических деятелей…
Все, кто осмысливает происходящее, должны твёрдо отдавать себе отчёт в том, что построенная после распада СССР политическая система является антисоветской. Это её фундаментальное неотменяемое свойство. Рамка консенсуса или, как я неоднократно говорил, некоего «политического ящика» — это антисоветизм. И в этом нет ничего странного. Так и должно быть.
Когда большевики победили, то рамкой стал антицаризм. Люди из окружения Леонида Ильича Брежнева уже могли под портретом государя императора чокаться и пить за его здоровье, но на съездах партии они говорили о проклятом царизме. Это не закон — это рамка вот этого ящика.
Здесь рамка — антисоветизм. Внутри всего этого (я это тоже уже говорил) есть:
— либеральный антисоветизм,
— центристский антисоветизм,
— националистический антисоветизм,
— фундаменталистский антисоветизм,
— фашистский антисоветизм.
Это всё антисоветизм. Гитлер тоже антисоветчик, антикоммунист и всё остальное.
Либеральный антисоветизм принесли в жертву первым (и это ставит на передний план вопрос, кто же приносил в жертву, кто же жрец). Гайдар и его ребята убили либерализм.
Уже поздний Ельцин пытался передвинуться в сторону центризма, а Путин полностью разместился здесь. И сейчас эта история доигрывается.
Почему же она доигрывается, почему здесь нельзя остановиться, почему ничего нельзя здесь сделать?
Есть одно ключевое обстоятельство, имеющее отношение и к политической философии, и к политической практике одновременно. Суть его заключается в следующем.
Капитализм переживает очень сложный период.
Во-первых, это период краха модерна. У капитализма нет легитимности за пределами модерна, а крах модерна налицо. Это крах всех основных регуляторов.
Во-вторых, у капитализма есть гигантские проблемы с историей как таковой. Как он себя позиционирует по отношению к истории? С чем мы имеем дело сейчас? Это история? Это постистория (как говорил Фукуяма, «конец истории»)? Ведь у этого есть своя традиция. Это некая сверхистория (как говорил Маркс, «из царства необходимости в царство свободы»)? Что предлагает капитализм в качестве исторического ответа? Если он — конец истории, то тогда посткапитализма не существует. Но тогда он должен признать, что история кончена. А это очень тяжёлое признание. Чем она кончена? Все ли согласятся на такой конец? И так далее.
Кроме того, он же развивался, развивался и развился до империализма — как говорили, «высшей стадии развития». Или до сверхимпериализма, как говорил Каутский. До «железной пяты». Но он доразвился дотуда. Он представляет собой ещё капитализм, уже империализм или уже сверхимпериализм?
Соединённые Штаты Америки очевидным образом хотят использовать империалистическую коллизию для того, чтобы отыграть «по полной» всё, что связано с законом о неравномерности развития. То есть использовать своё военно-техническое преимущество для того, чтобы убить страны, которые быстрее, чем они, начинают развиваться.
Видите, какой набор огромных, огромных коллизий!
Но внутри всех этих коллизий есть русская. Она называется «Первоначальное накопление капитала». Для того чтобы на уровне центризма, национализма или где-то ещё остановиться, нужно прекратить первоначальное накопление капитала. А класс, который сформировал систему, не хочет прекращать первоначальное накопление капитала! Он чудовищен в этом смысле. Это класс-фаг, класс-монстр, который всё пожирает. Это не капитализм, это субъект перманентного нарастающего первоначального накопления — шизокапитализм, как говорили постмодернисты, монструозный капитализоид.
Вот этот монструозный капитализоид — он не может решить проблемы. Он всё что может — это сдвигать процесс дальше. Центризм будет отыгрываться. Потом национализм — там он пожрал опять всё, он ничего не решил. Ему надо двигаться в фундаментализм, то есть в контрмодерн, в феодализм. Потом ему надо двигаться в фашизм.
А что ему ещё делать, этому монструозному капитализоиду? Он же создал систему — и она создала его. Они с ней близнецы-братья. Разорвать эту связь невозможно. С первоначальным накоплением заканчивали, завязывали, это делали страшным усилием, всегда не бескровно. Ещё не написана настоящая история того, как это делали в Америке, и что именно осуществил Рузвельт под видом борьбы с мафией, какую зачистку он там устроил, этот великий демократ, для того, чтобы что-то спасти. Есть и другие примеры.
Поскольку на каждом из этих этапов разорвать монструозный капитализоид с первоначальным накоплением не может и не хочет (это очень грубая вещь, но устами таких монстров говорилось: «Бабки здесь, а аэродром — на Западе»), это класс-вывоз, класс-паразит. Он ничего не хочет. Он только пожирает среду своего обитания.
Нет капиталистического уклада — есть субуклад в щелях, нишах, кавернах советского уклада. Это рептилии очень хищные, с блестящей мускулатурой, великолепными зубами, великолепной нервной системой, зрением, которое видит только то, что можно сожрать, и чувством пространства, позволяющим беспощадно прыгнуть на ближайший кусок жратвы. Сожрать — и жрать снова, сожрать — и жрать снова.
