Юрий Власов - Временщики
Но если буржуазия избирает путь войны, то рабочий класс капиталистических стран (а мы - капиталистическая страна. - Ю.В.), доведённый до отчаяния... становится на путь революции. И революционный кризис будет нарастать тем скорее, чем больше будет запутываться буржуазия... чем чаще будет она прибегать к террористическим методам борьбы против рабочего класса и трудящихся крестьян.
Некоторые товарищи думают, что коль скоро имеется революционный кризис, буржуазия должна неминуемо попасть в безвыходное положение, что её конец... уже предопределён... Это глубокая ошибка. Победа революции никогда не приходит сама. Её надо подготовить и завоевать. А подготовить и завоевать её может только сильная пролетарская революционная партия. Бывают моменты, когда положение - революционное, власть буржуазии шатается до самого основания, а победа революции всё же не приходит, так как нет налицо революционной партии... достаточно сильной и авторитетной для того, чтобы повести за собой массы и взять власть в свои руки. Было бы неразумно думать, что подобные "случаи" не могут иметь места"*.
* Сталин И.В. Там же.
Всё, о чем говорил Сталин, сбылось, а многое имеет обжигающее отношение к нашим дням, бьёт в нас.
В Сталине ныне всё более стала проглядывать интересная сторона, которую затмевал видеть нам гнев. Мы были оскорблены и потрясены террором сталинского "секретарствования", да и не только им. Меня тоже поразил гнев, не мог не поразить, как и не может оставить, остынуть до сих пор. Ведь я жил в то время, когда из тюрем и лагерей сотнями тысяч хлынули на свободу бывшие политзаключённые и просто жертвы карательного порядка. Читать сейчас - одно, а слушать из уст бывших зэков 40 лет назад о злодействах и мытарствах совершенно другое. Всё представление о мире переворачивалось...
Теперь же, в наши дни, та другая сторона, что была тогда задёрнута гневом, вырисовывается достаточно выпукло. Она всё более и более привлекает внимание. Она - в правде оценок Сталина, исключая, разумеется, его "кибернетические", "генетические" и прочие "научные" оценки. Политические же оценки Сталина доказывают ныне свою верность почти на 100%. Это был гениальный политик. Да, коварный, да, жестокий, но гениальный.
Франклин Рузвельт, Уинстон Черчилль и Шарль де Голль происходили из старинных аристократических родов, почти королевских.
Сталин, Мао Цзэдун и Гитлер имели одно общее: все трое из ничтожества поднялись к руководству могучих держав.
Сталин затмевал всех. Он был такой могучей личностью - возле него все и всё мнились бледными тенями. Если и были в его окружении люди знаменитые, то главным образом потому, что находились рядом со Сталиным. Исключение, пожалуй, составлял Георгий Жуков.
Валентин Михайлович Бережков рассказывает о впечатлении, которое произвёл на него вождь, когда он увидел его впервые - в конце сентября 1941-го, на позднем обеде в честь Бивербрука и Гарримана в Кремле. Бережкову тогда было 25 лет - память была молодой, цепкой:
"...вошёл Сталин. Взглянув на него, я испытал нечто близкое к шоку. Он был совершенно не похож на того Сталина, образ которого сложился в моём сознании. Ниже среднего роста, с землистым усталым лицом, изрытым оспой. Китель военного покроя висел на его сухощавой фигуре. Одна рука была короче другой - почти вся кисть скрывалась в рукаве. Неужели это он? Как будто его подменили!..
На портретах и в бронзовых изваяниях, в мраморных монументах, на транспарантах праздничных демонстраций и парадов... мы привыкли видеть его, возвышающегося над всеми...
А он вот, оказывается, какой, невзрачный, даже незаметный человек. И в то же время все в его присутствии как-то притихли. Медленно ступая кавказскими сапогами по ковровой дорожке, он со всеми поздоровался. Рука его была совсем маленькой, пожатие вялым.
То были самые тяжёлые дни войны..."*
* Бережков А Как я стал переводчиком Сталина. - М: ДЭМ, 1993. С. 214,215,221,216, 217,12.
Здесь Сталин изнурён руководством войной. Он исхудал, не спит, в работе почти круглые сутки, а немцы всё ближе и ближе - и их не осадить: всепожирающая лава из огня и стали...
Сотни тысяч советских людей в плену, сотни тысяч уже в сырой земле. Армия за армией гибнут в боях, а свастика наседает, наседает...
Спустя всего два месяца, в конце декабря 1941-го Сталин спокойно заметит министру иностранных дел Англии сэру Антони Идену: "Русские были два раза в Берлине, будут и в третий раз..."*
* Там же.
И о "трусости" Сталина, о том, какой была охрана. Об этом гуляло и гуляет немало пересудов.
Читаем у Бережкова:
"Даже внутри здания Совнаркома его повсюду сопровождали два охранника. С таким эскортом Сталин приходил и к Молотову.
Нередко бывало, что, выходя из секретариата наркома (Молотова. - Ю.В.) и поворачивая за угол, чтобы пройти в свою комнату, я видел, как из-за противоположного угла показывался знакомый охранник. И каждый раз это приводило меня в смятение. Нет, то не был страх. Я был убеждён, что мне лично ничем не грозит такая встреча. Но появлялось непреодолимое желание спрятаться... я прижимался спиной к стене и ждал. Процессия медленно проходила мимо. Я бодро произносил: "Здравствуйте, товарищ Сталин!"
Он молча, лёгким движением руки отвечал на моё приветствие...
В служебных аппартаментах Сталина царила деловая, спокойная обстановка... Некоторые авторы сейчас утверждают, что всех посетителей, даже Молотова, перед кабинетом вождя обыскивали, что под креслами находились электронные приборы для проверки, не спрятал ли кто оружие. Ничего подобного не было. Во-первых, тогда ещё не существовало электронных систем, а во-вторых, за все почти четыре года, что я приходил к Сталину, меня ни разу не обыскивали и вообще не подвергали каким-либо специальным (особым. - Ю.В.) проверкам. Между тем, в наиболее тревожные последние месяцы 1941 года... каждому из нас выдали пистолет. У меня, например, был маленький "вальтер", который легко можно было спрятать в кармане... По приходе в Кремль на работу следовало спрятать пистолет в сейф. Но никто не проверял, сделал ли я это и не взял ли оружие, отправляясь к Сталину..."*
* Бережков В. Там же.
Безусловно, попытки убить Сталина предпринимались непрерывно и с самых разных сторон. Но на вождя, светоча народа, никто не смеет поднимать руку - и Сталин хранил все попытки убить себя, как высшую государственную тайну.
Без славы (определённого культа) руководителю сложно повелевать людьми, особенно в годы, когда людям необходимо жертвовать собой, чтобы народ выжил. Слава - одна из первых составляющих в управлении людьми.
Поражает другое. Ведь Сталин учился в духовной семинарии. А в душе его не проскакивала даже искорка христианского сострадания к людям.
Нет и таких слов, чтобы дать название отношению Сталина к ним: не содрогнувшись, и даже не замечая, пережигал жизни целых поколений. Вместо России до самых звёзд пылало сатанинское кострище...
Но в том-то и правда: люди эти сами с охотой пошли на расправу с царём, а вместо него им вполне по своему смыслу история поставила вождём уже другого человека. Им оказался Иосиф Сталин. Разрушитель и творец...
Есть свидетельства того, что Сталин относился к народу с презрением. Однако роптать на подобное отношение не приходится. Сами облачились в кровавые одежды. Сами казнили царя и царицу с детьми. Сами вызвали к жизни своих вождей.
И о рукопожатии Гитлера.
"Фюрер подал каждому руку, - вспоминает Бережков своё первое посещение с Молотовым Гитлера в новой рейхсканцелярии 12 ноября 1940 года. - Его ладонь была холодной и влажной, что вызывало неприятное ощущение... Рукопожатие было вялым и невыразительным. В этом была схожесть со Сталиным - он совсем плоско и безучастно подавал руку"*.
* Бережков В. Там же.
О тех гостях Сталина на "позднем обеде".
Гарриман Уильям Аверелл - из влиятельного еврейского банкирского рода, совладелец ряда компаний и финансовых корпораций. В 1940-х годах хорошие деньги сколотил на горнолыжном спорте на Западе США. Это он первым в мире ввёл кресельные подъёмники. С вступлением США во вторую мировую войну руководитель важнейшего Управления по ленд-лизу - многомиллиардных военных поставок США союзникам (я много слышал о нём, мой хороший знакомый в годы войны, будучи в Вашингтоне, неоднократно встречался с Гарриманом как руководителем названного Управления; после смерти Рузвельта Гарриман занял выраженную противосоветскую сторону, впрочем, иначе и быть не могло). В 1943-1946 годах - посол в СССР. Пользовался широким доверием президента Рузвельта. В правительстве президента Джона Кеннеди, а после и какое-то время и в правительстве президента Линдона Джонсона (годы президенства: 1963-1969), он занимал пост заместителя госсекретаря Дина Раска. Гарриман родился в 1891 году, скончался в начале 1990-х, прожив более ста лет.
Бивербрук - состоятельнейший делец, неоднократно выполнял важные дипломатические поручения Черчилля; в военном кабинете Черчилля - министр авиационной промышленности, государственный министр, министр снабжения, лорд-хранитель печати (1943).
