Виктор Геманов - Подвиг "тринадцатой". Слава и трагедия подводника А. И. Маринеско
Такое надругательство над истиной и здравым смыслом не могло быть далее терпимым. Тысячи писем и телеграмм хлынули в ЦК КПСС, Верховный Совет СССР, газеты «Правда», «Известия», «Красная звезда». Многие люди, слишком прямодушные, надеявшиеся на существующее положение о том, что орган, опубликовавший порочащие сведения, опубликует и опровергающие материалы, прислали письма и в «Страж Балтики». Только все эти письма осели в редакции: ответственный работник Политуправления ДКБФ заявил на заседании Президиума совета ветеранов ВМФ в Калининграде, что никаких материалов в поддержку А. И. Маринеско «Страж Балтики» публиковать не будет!
Парадоксально, что политработники флота тут же в обязательном порядке принялись разъяснять личному составу и оправдывать опубликованные во флотской газете пасквили на героя.
Не менее парадоксально и то, что в защиту доброго имени, чести героя, смысла и содержания его подвига в том краю, где подвиг был свершен, встала не местная военная, флотская газета, а рыбацкая — «Маяк». У нее, у ее авторов нашлись аргументы, камня на камне не оставившие от абсолютного большинства сомнений, предположений и прямых негативных утверждений, высказанных «Стражем Балтики»…
Не хочется более раскрывать всю эту некрасивую акцию по развенчиванию героя, по очернению собственной военной славы. Только одно добавление к этому: разительным контрастом по сравнению с этой акцией выглядят свидетельства добросовестных немецких историков, нашедших в себе смелость и мудрость не только правдиво изложить подвиг нашего героя, но и уважительно отнестись к нему как к командиру и человеку. В этом отношении особенно показательны материалы Мартина Пфитцманна в журнале Немецкого союза военных моряков «Марине» (1975. № 3—10). Нам бы занять у этих авторов объективности, умения переступить через личные амбиции и обиды!
Логическое развитие событий, разыгравшихся вокруг имени Александра Ивановича Маринеско, привело к созданию общественных «комитетов Маринеско» в Калининграде, Ленинграде, Одессе и других городах страны, поставивших своей целью добиться присвоения А. И. Маринеско звания Героя Советского Союза (посмертно), справедливой оценки заслуг экипажа «С-13». В связи с этим повсеместно развернулся сбор подписей под обращением в Верховный Совет СССР, были поданы представления в Верховный Совет СССР, посланы письма М. С. Горбачеву, министру обороны СССР и другим официальным лицам.
Однако не буду продолжать рассказ о том, как развивались далее события. Главным для меня и читателей сейчас является не это. Главное — разобраться в истоках подобных очернительных акций. В предыдущих главах я уже упоминал как-то заинтересованность определенных людей в определенных результатах. Прилагая рассуждения эти к конкретно сложившейся обстановке вокруг памятника экипажу «С-13», отбросим пока причину возникновения того самого вопроса «почему?», прозвучавшего в устах адмирала П. Н. Медведева. То ли это был мимолетный вопрос, так сказать, познавательный? То ли это был вопрос по существу факта: почему, мол, дважды упомянута фамилия — ошибка или так предусматривалось? То ли вопрос был категоричный: почему, мол, вообще появилась здесь эта фамилия? Ведь о нем у нас, наверху, давно уже есть определенное мнение, а вы!..
А то, что «определенное» мнение о Маринеско давно сложилось кое у кого — секрета уже не составляет. Впервые с этим мнением столкнулся Александр Иванович еще в 1937 году, когда решался вопрос о его назначении помощником командира большого по тем временам подводного корабля — минного заградителя «Л-1». Бдительные товарищи вдруг обратили внимание на фамилию подводника. «А каково его происхождение, а не является ли носитель такой фамилии еще и носителем чего-то „этакого“?» — задались они вопросом. Ведь в то время многое, очень многое вдруг бросалось в глаза бдительным стражам социализма и «безупречным» носителям социалистической нравственности. Результат такого внимания — отстранение Александра Ивановича от должности, увольнение с военного флота. Правда, ненадолго. Разобрались, уточнили, отменили решение.
Но фамилия, попавшая однажды под заинтересованный взгляд определенного ведомства, в списках и памяти сохраняется надолго. Время было такое своеобразное: везде врагов искали. И творилось такое как в армии, так и на флоте. В том числе и на Краснознаменном Балтийском, и в соединении балтийских подводников…
Видимо, недаром, когда А. И. Маринеско, молодой еще офицер-подводник, был назначен командиром «малютки», возникло письмо-донос в политотдел от «добровольного помощника» матроса Алексея С., в котором командир обвинялся в целом ряде прегрешений. Да и потом, когда в годы Великой Отечественной войны стал он командиром «эски», не обошли Александра Ивановича повышенным вниманием. Тем более если в бригаде или дивизионе лодок случалось какое-либо нарушение. Конечно, в немалой степени такой вот предопределенности «внимания» способствовал характер Маринеско. Уж слишком был он прям и непокладист, уж слишком защищал свое человеческое достоинство! В этом свете показательны привлечения Александра Ивановича к партийной ответственности в июле и августе 1943 года.
В начале мая командование флотом послало в море три подводные лодки — сначала «Щ-303» под командованием И. В. Травкина, затем «Щ-406» во главе с Е. Я. Осиповым и «Щ-408» под командованием П. С. Кузьмина, чтобы разведать, найти хотя бы щелочку в плотных минных заграждениях и противолодочных сетях фашистов, перекрывших путь нашим лодкам в открытое море. Однако прошло время возвращения лодок, а от них — ни слова. Зато в радиопередачах Берлина — сплошной поток сообщений об уничтоженных советских подлодках. Вывод один — погибли! Три командира, вместе с которыми прошли через два года войны, вместе делили опасность! Легко понять боевых друзей, в том числе и А. И. Маринеско, решивших почтить память павших. Это было 29 мая. Кара же за «пьянку» (так было квалифицировано) почему-то настигла одного Александра Ивановича, к тому же только через полтора месяца (!) после случившегося, да и уровень-то кары оказался не так уж высок: замечание парткомиссии при политотделе бригады лодок!
А вот два месяца спустя, в августе, его снова привлекли к партответственности, на этот раз более серьезно. И опять за что? За товарищеское прощание с погибшими экипажами подводных лодок «С-9» и «С-12», которыми командовали товарищи А. И. Маринеско — П. С. Бащенко и А. И. Мыльников. А ведь с последним Маринеско дружил еще со времен командования «малюткой»! К тому же погибали боевые друзья где-то в безвестных квадратах моря, куда, может быть, завтра будет послан и он! Как не понять настроение командиров, в том числе Александра Ивановича, в те дни?!
Учитывая такие обстоятельства, нетрудно представить, что же творилось вокруг Маринеско после его «загула» в Турку!..
А может быть, не в этого рода предубежденности дело? Может быть, своеобразная предубежденность — сродни зависти, той, что возникла оттого, что Маринеско — какой-то недоучившийся командир (он же заканчивал только курсы при училище и ускоренные курсы при академии) — добился таких блестящих успехов, что ему, как говорится, светит Звезда Героя. Как же перенести, что такая «неординарность» оказалась рядом с закончившими полные курсы училищ и Военно-морской академии, закончившими, но далекими от «хватания» звезд с неба! И вот уже создаются критические ситуации, и вот уже — «каждое лыко в строку», и вот уже любой шаг, любой поступок, любое слово рассматриваются только с одной стороны и с единственной целью — как ущучить, как показать «сверчку» его шесток!
Естественно, такое вот предвзятое отношение к своеобразному человеку, хотя и прекрасному командиру, укоренившись в среде начальников и соответствующим образом преподнесенное флотскому командованию, приобрело характер официальный. Портрет был написан такой, какой хотелось… Ведь недаром бывший нарком ВМФ подчеркивал, не раз подчеркивал: «Но мы не поняли его и не пришли ему на помощь…» Правда, Николай Герасимович Кузнецов нашел в себе смелость признать вину за это. Беда только в том, что признал это нарком ВМФ, сам уже ставший опальным, а вот аппарат ведомства далеко не весь был солидарен с такой оценкой. Хотелось бы подчеркнуть особо: хотя еще в 1960 году министр обороны СССР Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский снял со славного командира все обвинения и все наказания, все же, как видим, «искаженный портрет» сохранился доныне. Причем, что загадочно, — именно в аппарате Политуправления Военно-Морского Флота. Помнится, почти до самой смерти его придерживался адмирал Василий Максимович Гришанов — бывший начальник Политуправления ВМФ. Возможно, «по наследству» это мнение передал он и П. Н. Медведеву. Вполне возможно. Однако мы этого твердо не знаем.
