Анатолий Александров - Путь к звездам. Из истории советской космонавтики
После полудня 26 марта космонавты вернулись в Звездный, переполненные впечатлениями. Валюша без труда уловила восторженное состояние мужа и разоружила его на полуслове:
– Теперь я точно знаю, Юра, что у тебя была за командировка. Должно быть, интересный получился запуск?
– Да, Валюша, очень интересный, – подтвердил Юрий. – Сергей Павлович специально пригласил нас на полигон, чтобы мы воочию увидели, как производятся запуски спутников. Поверь мне на слово, это – незабываемое зрелище!
Разговор происходил вечером, после возвращения Юрия с занятий. Валюша поручила ему присмотреть за младшей дочерью, а сама принялась накрывать стол к ужину. Потом, сев напротив мужа, она, внешне спокойно, спросила:
– Собачки слетали и вернулись. Что же дальше?
– Теперь полетит кто-то из нас, – спокойно ответил Юрий.
– Ты – первый кандидат на полет?
– Не знаю. Этот вопрос еще не решен. Он будет решаться Государственной комиссией непосредственно перед полетом.
– Но ты – первый кандидат? – повторила Валюша.
– Первых кандидатов, Валюша, трое. Герман, Григорий и я, – возразил Юрий. – Но кто из нас сядет в кабину «Востока» именно первым, решится только на космодроме.
Анна Тимофеевна вернулась в Гжатск через две недели после отъезда мужа, 27 марта. Привезла сообщение о том, что Юраша собирается в длительную командировку, «куда никто и никогда еще до этого времени не ездил»…
Вечером 28 марта в конференц-зале президиума Академии наук страны вице-президент, академик Топчиев провел первую пресс-конференцию по результатам исследований на пяти кораблях-спутниках «Восток». Ажиотаж в зале царил невероятный. Особенно усердствовали американские журналисты.
Корреспондент еженедельника «Уикэнд» Хейндерсон впервые раскрыл карты и задал Топчиеву провокационный вопрос:
– Сколько человек из отряда подготовки космонавтов погибло в процессе этих испытательных полетов?
– Ни одного, – уверенно ответил ученый.
Журналист не согласился, покачал головой и тут же задал следующий, уточняющий вопрос:
– Почему же исключены из списка кандидатов на космический полет летчики Карташов и Варламов?
Тут уже пришлось Топчиеву приоткрыть завесу секретности. Александр Васильевич уверенно заявил:
– Оба названные кандидаты не прошли последующих медицинских тестов и были отчислены из отряда. Но оба они живы и здоровы. Старший лейтенант Варламов продолжает работать в Центре подготовки космонавтов и, кстати, присутствует в зале. А старший лейтенант Карташов продолжает службу в одной из летных частей на Дальнем Востоке.
Сказав так, академик Топчиев пригласил Варламова, который сидел в первом ряду зала, к председательскому столу и представил его журналистам. Это заметно обескуражило американцев, но они продолжали задавать каверзные вопросы.
Корреспондент журнала «Юнайтед Стейтс ньюс энд уорлд рипорт» Меллон проявил исключительную осведомленность и задал Александру Васильевичу совсем «свежий вопрос»:
– Скажите, господин Топчиев, что случилось 23 марта в Центре подготовки космонавтов с кандидатом Бондаренко?
Вице-президент Академии наук не знал, что в действительности случилось в отряде полковника Карпова, и ответил уклончиво:
– Никакой информацией, господин Меллон, по этому поводу я, к сожалению, в данный момент не располагаю.
Следующий вопрос корреспондента журнала «Фейт» Эдвардса прозвучал вполне актуально:
– Судя по результатам последних испытательных запусков кораблей-спутников, господин Топчиев, Россия приблизилась к рубежу вывода на орбиту Земли корабля-спутника с человеком на борту. Когда, по вашим расчетам, это должно произойти?
Из недавнего разговора с Келдышем, только что прилетевшим с Байконура, Александр Васильевич знал, что такой запуск предварительно назначен Королевым на начало апреля, во всяком случае до первомайского праздника. Но раскрывать заранее не утвержденные правительством сроки было не в его полномочиях.
Академик Топчиев высказался дипломатично:
– Я думаю, господин Эдвардс, что вы вполне можете сообщить в редакцию своего журнала о таких сроках, поскольку полет человека в Советском Союзе будет осуществлен в пределах трех, максимум четырех ближайших месяцев.
Отметился острым вопросом на пресс-конференции и корреспондент журнала «Спейс флайт» Оберг из Хьюстона. Он, как говорится, поставил вопрос «ребром»:
– Скажите, господин Топчиев, почему американская пресса открыто пишет о ходе подготовки семи наших астронавтов к космическим полетам, а в советской печати мы не находим такой информации? Кто наложил запрет на такие публикации? С чем, наконец, связан этот государственный секрет?
И снова пришлось академику Топчиеву ссылаться на досадную неосведомленность:
– Я не представляю здесь какой-то из органов советской печати. Мне не известно об официальных запретах на публикации такого рода, господин Оберг. Но могу совершенно определенно заявить, что наша печать публикует только проверенную, достоверную информацию. Особенно в космической области не допускается публикация всевозможных слухов и догадок.
Пока пишущие журналисты соревновались в умении поставить перед академиком Топчиевым наиболее «не очевидные вопросы», фотокорреспонденты суетились возле столика в углу зала, на котором в свете юпитеров тихо повизгивали в клетках «недавние космонавты» – Чернушка и Звездочка… В первом ряду в зале, справа от Варламова, сидели будущие триумфаторы – старшие лейтенанты Попович, Нелюбов, Титов, Гагарин, Николаев и Быковский. Но к ним пишущая и фотографирующая братия в тот раз осталась равнодушной. Выходило, что их час еще не наступил. А ведь до взлета знаменитого «Востока» оставалось всего две недели! Из присутствующих в зале об этом знали немногие.
3
Казалось, катастрофа на Байконуре в октябре шестидесятого с ракетой Р-16, приведшая к гибели более семидесяти человек во главе с Главкомом ракетных войск стратегического назначения Неделиным, обязывала командиров всех уровней быть предельно осторожными при проведении не только учебно-боевых пусков ракет, но и при плановых занятиях на боевых стартовых позициях. Так, однако, на первых порах становления ракетных войск получалось далеко не всегда. Новое трудно входило в жизнь войск.
Происшествие, едва не закончившееся трагедией на боевой стартовой позиции 2-го дивизиона, произошло в канун женского праздника, 7 марта. Полковник Корнеев, вместе с главным инженером Андреевым, появился в батарее старшего лейтенанта Бессонова к концу комплексного занятия с заправкой и имитацией пуска ракеты Р-5М. Занятием руководил командир дивизиона Рунов.
Комплексные занятия проводились, как правило, ночью. Это стало вынужденной традицией ракетных войск стратегического назначения с самого начала их формирования. Все перевозки наземного оборудования, ракет и головных частей, производились только ночью. Такой подход требовал высокого напряжения, натренированности личного состава и четкого взаимодействия полковых служб, особенно расчетов транспортного дивизиона.
Усыпанное звездами небо уже начинало светлеть в преддверии утренней зари. Въехавшего на стартовую позицию Корнеева встретила необычная тишина, не слышалось привычных команд и шума работающих двигателей. Это сразу насторожило и обеспокоило командира. На позиции он увидел жуткую картину. Старт был погружен в непроницаемую белесую пелену. По ее поверхности, как по воде, двигались головы людей. Майор Андреев сразу заключил – произошел крупный разлив жидкого кислорода. Ни Корнеев, ни главный инженер не могли понять, почему командир батареи не эвакуировал личный состав в безопасное место, как того требовала инструкция по безопасности.
Почему-то не принял необходимых мер и командир дивизиона, хотя любой неосторожный удар о металл, а тем более электрическая искра грозили взрывом огромной силы. Полковник Корнеев приказал командиру батареи немедленно увести людей в безопасное место. Объяснения капитана Рунова, что двигатели отключены и ведутся работы по прекращению разлива кислорода, не удовлетворили командира полка. Главным инженером было лично проверено отключение всех потребителей тока и подачи электроэнергии на стартовую позицию.
Кислород сам по себе не токсичен, но у людей, находящихся в зоне его повышенной концентрации, вначале появляется сильное возбуждение, а затем вялость, сонливость и непреходящая головная боль. Длительное пребывание в кислородной среде и явилось причиной очевидной беспечности офицеров батареи Бессонова. Этот случай стал предметом серьезного анализа состояния воинской дисциплины в подразделении на партийном бюро части. Происшедшему на комплексном занятии в батарее Бессонова замполит Алексеева капитан Тимохов посвятил два политических занятия с офицерским составом дивизиона.
