Владислав Швед - ТАЙНА КАТЫНИ
Это очень серьезный аргумент. Однако в 2006 г. году россияне стали свидетелями скандала с фальсифицированными экспертизами о подлинности картин ряда выдающихся русских художников. Имена экспертов, выдававших в начале 90-х годов фальшивые заключения, достаточно известны в художественном мире. Так что «экспертиза» не всегда является экспертизой. Надо иметь в виду, что экспертиза «исторических» документов проходила в период, когда для шельмования «советского прошлого» использовались все средства и методы.
Возникает вопрос - почему именно «исторические» документы по Катыни сопровождает такой «букет» нарушений? Почему большинство из работавших с ними опытнейших сотрудников и руководителей ЦК ВКП(б)-КПСС и НКВД-КГБ не избежали досадных ошибок и накладок?
Разрешить эти вопросы также может повторная, тщательная и независимая экспертиза «исторических» документов.
В то же время следует заметить, что вне зависимости от ее результатов необходимо расследовать факты, которые неопровержимо свидетельствуют о том, что нацисты осенью 1941 г. в окрестностях Смоленска в массовом порядке расстреливали людей, одетых в польскую военную форму. Не должно быть безвестных жертв. Крайне важно установить, сколько и каких польских граждан осенью 1941 г. немцы расстреляли в kатынском лесу.
Кое-что о соцзаконности «сталинского» террора
Все нестыковки и нелепости в записке Берии и решении Политбюро ЦК ВКП(б) пытаются объяснить тем, что в сталинский период поступали так, как было удобнее. Подобный примитивизм в понимании сталинской эпохи легко опровергается.
Говоря о военнопленных поляках, утверждалось, что их расстрел был осуществлен то по решению Особого совещания при НКВД СССР, то по решению внесудебных «троек», то по решению «специальной тройки НКВД». Так, Генпрокурор СССР Трубин в письме № 1-5-63-91 от 17 мая 1991 г. на имя Горбачева утверждал, что поляки могли быть расстреляны по решению Особого совещания (см. интернет-сайт «Правда о Катыни»).
В этой связи сделаем экскурс в историю. Особое совещание при МВД Российской империи появилось в конце XIX века как средство для борьбы с революционерами, для осуждения которых обычным судом не хватало доказательств. К ссылкам Сталина приговаривало именно Особое совещание. Очевидно, по его предложению, постановлением ЦИК СССР от 5 ноября 1934 г. было создано Особое совещание при Народном комиссаре внутренних дел СССР в составе: «а) заместителей Народного Комиссара внутренних дел Союза ССР; б) уполномоченного Народного Комиссариата внутренних дел Союза ССР по РСФСР; в) начальника Главного управления Рабоче-Крестьянской милиции; г) Народного Комиссара внутренних дел союзной республики, на территории которой возникло дело» (Постановление ЦИК и СНК СССР от 5 ноября 1934 г., Собрание законов СССР. 1935. № 11. Ст. 84. 1).
В исследовании «Катынский синдром…» утверждается, что «институт особых совещаний, созданный постановлением ЦИК СССР в 1934 г. с последующими дополнениями, был внесудебным, с правом рассматривать дела о так называемых контрреволюционных преступлениях и назначать за них высшую меру наказания - расстрел» (Катынский синдром. С 463).
Сформулировано так, чтобы у читателя создалось впечатление, что якобы Особое совещание всегда имело право приговаривать к расстрелу. В то же время Особое совещание НКВД СССР получило право приговаривать к расстрелу только 17 ноября 1941 г., после соответствующего обращения Берии в Государственный Комитет Обороны (Постановление ГКО № 903сс от 17 ноября 1941 г. РГАСПИ, ф. 644, оп. 1, д. 14, л. 101).
С 1934 г. по ноябрь 1941 г. Особое совещания имело «право в отношении лиц, подозреваемых в шпионаже, вредительстве, диверсиях и террористической деятельности, заключать в тюрьму на срок от 5 до 8 лет» (ВИЖ, № 8,1991, с. 72).
Авторы «Катынского синдрома…», говоря о «внесудебности» Особого совещания, вынуждены признать, что процедура рассмотрения дел на Особом совещании мало отличалась от судебной. Она «требовала проведения предварительного следствия, предъявления обвинения, составления обвинительного заключения и слушания дела» (Катынский синдром. С. 463).
Необходимо отметить, что работа Особого совещания проходила под контролем прокуратуры. «В заседаниях Особого совещания обязательно участвует Прокурор Союза ССР или его заместитель, который, в случае несогласия как с самим решением Особого совещания, так и с направлением дела на рассмотрение Особого совещания, имеет право протеста в Президиум Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР. В этих случаях исполнение решения Особого совещания приостанавливается впредь до постановления по данному вопросу Президиума Центрального Исполнительного Комитета СССР» . (Постановление ЦИК и СНК СССР от 5 ноября 1934 г., Собрание законов СССР. 1935. № 11. Ст. 84. 1)
Не соответствуют истине утверждения целого ряда авторов о деятельности в сталинский период ряда «особых совещаний». В рамках НКВД СССР было создано и действовало только одно «Особое совещание».
Другое дело внесудебные «тройки», печально известные еще со времен гражданской войны. Летом 1937 г. они получили право приговаривать преступников к расстрелу, причем, в максимально упрощенном порядке. (Приказ НКВД СССР № 00447 от 30 июля 1937 года. АП РФ, ф. 35, оп. 8, д. 212, л. 55- 78). На практике это обернулось массовыми репрессиями, в том числе и против невиновных людей.
17 ноября 1938 г. в связи с серьезными нарушениями социалистической законности постановлением СНК и ЦК ВКП(б) «судебные тройки, созданные в порядке особых приказов НКВД СССР» , были ликвидированы. В постановлении подчеркивалось, что «массовые операции по разгрому и выкорчевыванию враждебных элементов, про-веденные органами НКВД в 1937-1938 годах, при упрощенном ведении следствия и суда не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД и Прокуратуры…» .
Постановление СНК и ЦК ВКП(б) предписывало: «Впредь все дела в точном соответствии с действующим законодательством о подсудности передавать на рассмотрение судов или Особого совещания при НКВД СССР» (АП РФ, ф. 3, оп. 58, д. 6, л. 85-87).
Все причитания «защитников демократии» по поводу «дьявольских порождений» сталинской системы - «Особого совещания» и «троек» с учетом современных реалий вызывают улыбку. Известно, что 28 сентября 2006 г. Конгресс США принял «Закон о военных комиссиях» (Military Commissions Act, 2006), по которому были легализованы действующие с 2001 г. так называемые «военные комиссии», фактический аналог сталинского «Особого совещания».
«Военным комиссиям» предоставлено право задерживать и осуждать в любой точке мира неграждан США. Для этого нужно лишь обвинить их в терроризме и назвать «незаконными вражескими комбатантами» - американским вариантом термина «враги народа». Этот закон также легализовал применение пыток к подозреваемым в террористической деятельности.
Не давая оценок «нравственности» действий администрации Д. Буша, заметим, что в условиях усиления внешней опасности, она интуитивно выбрала «сталинские» методы защиты американского государства. Это свидетельствует о том, что в чрезвычайных условиях борьбы за выживание государства лидеры любой политической ориентации - коммунисты, демократы, либералы - используют подобные методы как наиболее эффективные.
Следует не забывать, что в 1930-х годах вопрос «жизни и смерти» для советского государства стоял особенно остро. Политика окружавших СССР капиталистических государств всегда была направлена на уничтожение «коммунистической заразы», которая в своем гимне «Интернационал» заявляла: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим…» .
Относительно роли и значения Лаврентия Берии в организации «бессудного расстрела» военнопленных поляков необходимо сказать следующее. Как уже говорилось, весной 1940 г. для недавно назначенного наркома внутренних дел заниматься самодеятельностью в вопросах репрессирования было смертельно опасно. Поэтому Берия предпочитал действовать в соответствии с действовавшим в то время уголовно-процессуальным законодательством. Об этом наглядно свидетельствуют две ситуации, в которых в 1940-41 гг. принимались решения о расстрелах больших групп людей.
15 ноября 1941 г., в самый тяжелый период войны, Берия информирует Сталина, что в тюрьмах НКВД скопились 10 645 человек, приговоренных к расстрелу. Берия разъясняет, что подобное положение сложилось вследствие того, что «по существующему ныне порядку приговоры военных трибуналов округов, а также верховных судов союзных, автономных республик и краевых, областных судов входят в законную силу только после утверждения их Военной коллегией и Уголовно-судебной коллегией Верховного Суда Союза ССР - соответственно.
