Петр Кропоткин - Речи бунтовщика
То же самое можно сказать о другой формѣ „революціоннаго правительства” — революціонной диктатурѣ.
II.
Опасность, которой подвергается Революція, когда надъ ней господствуетъ выборное правительство, такъ очевидна, что цѣлая школа революціонеровъ совершенно отказалась отъ этой идеи. Они понимаютъ, что возставшій народъ не можетъ путемъ выборовъ провозгласить правительство, которое не являлось бы представителемъ прошлаго и не мѣшало народу совершить тотъ грандіозный экономическій, политическій и нравственный переворотъ, который мы называемъ Соціальной Революціей. Они окончательно отказываются отъ мысли о „легальномъ” правительствѣ, по крайней мѣрѣ, на періодъ возстанія противъ легальности, и провозглашаютъ „революціонную диктатуру”.
Та партія, — говорятъ они, — которая свергнетъ правительство, захочетъ сама занять его мѣсто. Она захватитъ власть въ свои руки и будетъ дѣйствовать революціоннымъ путемъ. Она приметъ всѣ необходимыя мѣры, чтобъ обезпечить успѣхъ возстанію, разрушитъ старые институты и организуетъ защиту территоріи. Всѣмъ, кто не захочетъ признать ея власти, — гильотина; всѣмъ, будь они изъ народа или буржуазіи, которые откажутся подчиняться ея приказамъ, изданнымъ съ цѣлью регулировать ходъ революціи, — тоже гильотина!” Вотъ какъ разсуждаютъ будущіе Робеспьеры, которые изъ великой эпопеи прошлаго вѣка запомнили лишь періодъ упадка и рѣчи прокуроровъ республики.
Мы, анархисты, произнесли окончательный приговоръ надъ диктатурой, какъ одного лица, такъ и одной какой нибудь партіи, — въ сущности говоря, это одно и то же. Мы знаемъ, что одно лицо или одна группа не могутъ дать должнаго направленія соціальной революціи. Мы знаемъ, что революція и правительство несовмѣстимы; что одно должно убить другое, какова бы ни была форма правленія: диктатура, королевство или парламентъ. Мы знаемъ, что сила нашей партіи заключается въ слѣдующей основной формулѣ: — „Только свободная иниціатива народа можетъ создать что либо цѣнное и прочное, а всякая власть стремится убить эту иниціативу”. Вотъ почему, если бы наши идеи не должны были пройти черезъ горнило народа, чтобъ быть осуществленными, если бы мы стали хозяевами того замысловатаго хитро-сплетенія, — правительства, — которое позволяетъ каждому дѣйствовать сообразно своей фантазіи, то лучшіе изъ насъ черезъ недѣлю стали бы достойны смертной казни. Мы знаемъ, что всякая диктатура, какъ бы честны ни были ея намѣренія, ведетъ къ смерти революціи. Мы знаемъ, наконецъ, что идея диктатуры есть не что иное, какъ зловредный продуктъ правительственнаго фетишизма, который вмѣстѣ съ религіознымъ фетишизмомъ всегда стремился увѣковѣчить рабство.
Но теперь мы обращаемся не къ анархистамъ. Мы хотимъ поговорить съ тѣми революціонерами, приверженцами правительства, которые заражены предразсудками, внушенными имъ воспитаніемъ, которые искренно заблуждаются и охотно выслушаютъ наши доводы. Мы станемъ на ихъ точку зрѣнія, и такъ будемъ говорить съ ними.
Защитники диктатуры не замѣчаютъ сами, что, поддерживая этотъ предразсудокъ, они подготовляютъ почву для торжества своихъ противниковъ. Я бы посовѣтовалъ поклонникамъ Робеспьера твердо помнить слѣдующія его слова. Онъ въ принципѣ признавалъ диктатуру. Но... — „Остерегайся больше всего диктатуры” — рѣзко оборвалъ онъ Мандара, когда этотъ попробовалъ заговорить о ней. „Диктаторомъ былъ бы Бриссо!” Да, Бриссо, этотъ хитрый жирондистъ, ожесточенный противникъ стремленій народа къ равенству, ярый защитникъ собственности (которую онъ самъ когда-то называлъ воровствомъ), Бриссо, который преспокойно заключилъ бы въ тюрьму Марата и всѣхъ умѣренныхъ якобинцевъ!
Но эти слова относятся къ 1792 году! Въ эту эпоху Франція уже три года была объята революціей! Фактически королевской власти уже не существовало: оставалось только нанести ей послѣдній ударъ; феодальный режимъ былъ уже уничтоженъ. И не смотря на это, даже въ ту эпоху, когда революція свободно и смѣло несла свои волны, все же контръ-революціонеръ Бриссо имѣлъ всѣ шансы быть провозглашеннымъ диктаторомъ! А что было бы раньше, въ 1789 году? Мирабо былъ бы призванъ стать во главѣ правительства! Мирабо, этотъ человѣкъ, который торговалъ своимъ краснорѣчіемъ, продавалъ его королю, — вотъ въ чьи руки въ ту эпоху перешла бы власть, если бы возставшій народъ, опираясь на штыки, не провозгласилъ своего могущества и не воспользовался побѣдами Жакеріи, чтобъ сдѣлать призрачной всякую власть, утвержденную въ Парижѣ или въ департаментахъ.
Но, правительственный предразсудокъ такъ ослѣпляетъ тѣхъ, которые думаютъ о диктатурѣ, что они предпочитаютъ подготовить диктатуру какого-нибудь новаго Бриссо или Наполеона, чѣмъ отказаться отъ мысли навязать новаго повелителя человѣчеству, разрывающему свои цѣпи.
Тайныя общества временъ реставраціи и Людовика-Филиппа въ значительной степени способствовали развитію принципа диктатуры и поддерживали этотъ предразсудокъ. Буржуа республиканцы той эпохи, опираясь на трудящіяся массы, составили цѣлый рядъ заговоровъ, чтобъ свергнуть королевскую власть и провозгласить республику. Не отдавая себѣ отчета въ томъ, какое глубокое перерожденіе должно произойти во Франціи, даже для того, чтобъ установился буржуазный республиканскій режимъ, они воображали, что путемъ одной только конспираціи они сумѣютъ свергнуть короля, захватить власть и провозгласить республику. Въ теченіе тридцати лѣтъ, эти тайныя общества работали съ безграничнымъ самоотверженіемъ, поразительной настойчивостью и геройствомъ. Если республика была естественнымъ слѣдствіемъ возстанія февраля 1848 года, то этимъ она обязана тайнымъ обществамъ и ихъ усердной пропагандѣ дѣйствіемъ въ теченіе тридцати лѣтъ. Не будь ихъ самоотверженной работы, республика была бы не мыслима и до сихъ поръ.
Они думали захватить власть и утвердиться, какъ республиканская диктатура. Но, какъ и слѣдовало ожидать, это имъ не удалось. Какъ всегда, въ силу самой необходимости вещей, королевская власть была свергнута не путемъ заговоровъ. Конспираторы только подготовили ея паденіе. Они широко распространили въ массахъ идею республики, и, благодаря ихъ героямъ и мученикамъ, она стала идеаломъ народа. Но послѣдній натискъ, рѣшительный ударъ, который положилъ конецъ власти короля буржуазіи, былъ слишкомъ силенъ, чтобъ быть дѣломъ тайныхъ обществъ: это былъ натискъ всего народа.
Мы знаемъ, каковы были результаты. Партія, которая подготовила паденіе королевской власти — она не была допущена даже на порогъ Городской Думы. Люди, слишкомъ осторожные, чтобъ подвергаться опасностямъ конспираціи, но болѣе извѣстные, болѣе умѣренные, выжидающіе удобнаго момента для захвата власти, заняли тѣ мѣста, которыя конспираторы завоевали подъ громъ пушекъ. Публицисты, адвокаты, краснобаи, которые работали надъ созданіемъ себѣ имени, въ то время, какъ настоящіе республиканцы ковали оружіе или томились въ каторгѣ, захватили власть. Одни изъ нихъ, самые извѣстные, были призваны къ власти разными бездѣльниками; другіе навязывались сами, и были приняты только потому, что ихъ имя ничего не говорило толпѣ, или, вѣрнѣе, давало программу, приспособленную во всѣмъ вкусамъ.
Пусть не говорятъ намъ, что это были промахи, недостатокъ практическаго ума со стороны дѣйствующей партіи; что другія сдѣлаютъ лучше... Нѣтъ, тысячу разъ нѣтъ! Дѣйствующая партія остается за бортомъ, а интриганы и краснобаи захватываютъ въ свои руки власть — это такой же непреложный законъ, какъ законы движенія свѣтилъ. Эти говоруны болѣе популярны въ той массѣ, которая произвела послѣдній натискъ. Они получатъ наибольшее число голосовъ; ихъ будутъ привѣтствовать всѣ, а главнымъ образомъ, враги революціи, которымъ выгодно выдвинуть ничтожностей; въ правители попадутъ противники движенія или же люди вполнѣ безразличные.
Человѣкъ, который былъ самимъ воплощеніемъ конспиративной системы, человѣкъ, который всю жизнь провелъ въ тюрьмѣ изъ за преданности этой системѣ, наканунѣ смерти бросилъ міру слѣдующія слова, представляющія собой цѣлую программу: ни Бога, ни Учителя!
III.
Главная ошибка всѣхъ революціонныхъ организацій, народившихся въ нѣдрахъ республиканской буржуазіи съ 1820 года, состоитъ въ слѣдующемъ: онѣ думаютъ что правительство можетъ быть низвергнуто тайными обществами и что эти общества могутъ занять его мѣсто. Всѣ послѣдующіе факты способствовали выясненію этой ошибки. Какое самоотверженіе, сколько настойчивости, сколько самоотреченія проявляли тайныя республиканскія общества молодой Италіи, какая гигантская работа, сколько жертвъ, жертвъ передъ которыми блѣднѣютъ подвиги русской революціонной молодежи, сколько борцовъ похороненныхъ въ казематахъ австрійскихъ крѣпостей, погибшихъ отъ ножа и пуль палачей! — И все это досталось въ наслѣдіе разнымъ пролазамъ изъ буржуазіи и приближеннымъ короля.
