Яна Гривковская - Бисер
На пляже
Прогуливаясь по берегу, встречаем друга Ника. Чтобы сразу стало понятно, выражусь одним универсальным словом — Ексакустодиан, или просто Кусто, депутат. Сейчас он к нам подбежит и начнет перед Ником приторно стелиться, так, что от слащавости у всех склеится в горле.
Признаюсь, есть в этом человеке что-то плебейски неприличное.
Прежде чем получить такое беззаботное лицо, он боролся за пост госслужбы, устраивал предвыборные порнокампании, рассказывал на трибунах живописные сказки, бросал в почтовые ящики брошюры со своими отфотошопленными портретами, выслушивал претензии ветеранов труда, уворачивался от продуктов куриного производства — и всё ради одного: чтобы теща перестала называть его идиотом, придурком и так далее.
Тоник смотрит на Кусто своими светлыми наивными глазами, не подозревая, какой живописный сценарий для него уже заготовлен. Сейчас перед ним развернутся громкие пляски русско-народного фольклора: «Чего хочешь, барин! И цыганочка с выходом, и гармонь, и красная ковровая дорожка!»
Еще секунда, и пальцы Кусто согнутся в пушистый веер, разогнуть их не смогут даже плоскогубцы: бизнес с Гейтсом, 30 см, бил морду Тайсону, принцу Альберу забыл перезвонить…
Ну вот. Всё как я и говорила:
«Я вообще сюда лететь не собирался, но меня тут в гости позвал чувак один, Халифа, не слышали о таком? Это президент Эмиратов. Мне было неудобно отказываться, и я приехал погостить к нему на пару дней, чтобы он не обижался. На пляже не был сто лет, все времени нет, то к Эйке в Бразилию лечу, то Бернар во Францию позовет. В общем, все по гостям шляюсь, как бомж. Решил тут по берегу побродить раз в году, и тут вы навстречу! Я прямо как чувствовал, что увижу здесь своих друзей! Может, на лодочку мою рванем? Позагораем, сочку попьем! А?»
Судя по слегка перекошенному лицу Ника, проехаться на «лодочке» Кусто он мечтает уже давно, хотя не совсем понятно, откуда эта «лодка» у него взялась? В ежегодной отчетности о доходах написано, что, кроме «жигулей» с прицепом, у этого депутатишки больше ничего нет.
Представляю, как обмазанный кокосовым маслом Кусто величественно разляжется на верхнем этаже своей Princess; обложится ананасами и будет выстукивать по животу ритм Боба Марли, пока бабули-избирательницы целуют его портрет в губы в обмен на купоны бесплатного обслуживания в аптеках. А через несколько лет у него окончательно подрастет дочь, которая, страшась собственной малости, начнет вести себя, как лохушка из Сызрани: будет кидаться на продюсеров какой-нибудь третьесортной телепередачи, чтобы стать кумиром для той части населения, которую ее строгая мама не пустила бы даже постоять перед дверью их квартиры, чтобы случайно блох не занесли.
Но прелесть ситуации даже не в этом! Ранее, лет пятнадцать назад, наш добрый депутат сделал одну очень недобрую вещь: обокрал Чудесного при помощи финансовых махинаций. Чудесный, разумеется, не растерялся и вынудил Ексакустодиана продать долю принадлежавших ему акций крупной нефтяной компании практически за бесценок, а потом для профилактики еще и отправил того в солнечный Магадан, со всеми возможными штрафами и конфискациями имущества.
Отсидев пять лет с мусульманскими фанатами, Кусто стал натурой романтичной и благополучно забыл о бывшей жене, которой вместе с малолетней дочерью — ее крестным отцом, конечно же, был Ник — пришлось бежать к маме в Томск чуть ли не пешком. Что вы, такое паскудство давно никого не смущает.
Если Чудесному задать вопрос, как ему общается с человеком, которого он в свое время собственноручно «закрыл», он ответит: «Это мой друг. Мне уже много лет, и других друзей у меня нет».
Сразу видно, Ник — золотой человек, даже пробу готов на себе поставить. Все они очень хорошие, только с бородавками. Оставив Кусто в одних стрингах, Тоник обрел милосердие. А депутат, по примеру высшей литературы, решил подставить вторую щеку. Или такое поведение обуславливает христианское всепрощение? Подозреваю, оно связано с высочайшей концентрацией подлости на один квадратный дециметр в нашем городе. Выбирать действительно некого. Старый подлец лучше новых двух. Видимо, в современном обществе слабо работает угроза «я не подам ему руки», хотя это было бы неплохим санитаром совести.
Самое интересное, что в итоге оба «друга» проживут долгие годы и умрут в достатке и покое. И гром не особо грянет с небес. Правда, перед этим они оба успеют всех достать своим занудством, что их любят только из-за денег. Хотя на самом деле часто таким людям больше нечего предложить, и в этом они сильно напоминают банкротов.
Шоу-культура
Главная новость года: Кусто помог своему другу купить певицу Мерайю, ночь с которой обошлась ему в цифру с небывалым количеством нулей.
Агент звезды попросил выслать фото покупателя с лицом и в полный рост, чтобы удостовериться: заказчик, которого поп-звезде предстоит ублажать, не страшен как вихрь снежной бури. Ну а дальше всё как по маслу. Главное, не засовывать свою детородную дубинку слишком глубоко, чтобы не повредить певице связки, которыми она выскуливает песни о моногамной любви.
Быть идолом в наше время непросто — всю жизнь приходится кочевать из одной койки в другую.
Представляете, как это сложно? Вначале певицы делают это из-за отсутствия денег, чтобы прокормить маму и сестер, но потом, когда их дырки покрываются золотым налетом, они уже не в состоянии остановиться, ведь за сутки эксплуатации им предлагают целые состояния, что бесконечно льстит стареющему самолюбию.
Пока певиц заказывают на дом, как пиццу с пепперони, молоденькие девочки, рыдая перед зеркалом, выпевают страдальческие причитания из их репертуара.
Такие женщины являются главной стихией депутата Кусто, белого и пушистого, с идеально отполированной кожей и ногтями, за которыми скрывается что-то очень нечистое…
Похоже, он достал даже терпеливого Ника, который стесняется попросить его заткнуться.
На этой приятной ноте нам пора бы и разойтись, но Кусто, похоже, окончательно разошелся, порхая на своем раздутом эго. Интересно, и как он будет спускаться, с таких-то высот?
Ужин
Сумерки обволакивают финиковые пальмы. Воздух пахнет апельсинами. Подъезжаем к лучшему ресторану Дубая, с самыми золотыми столбами и самыми богатыми креслами, на которых вальяжно восседает смуглая элита в длинных халатах.
Не перестаю благодарить небесные силы, что наш сегодняшний день все-таки обошелся без «лодки». Депутат настолько разговорился, что окончательно забыл, какие именно горы он обещал переставить до вечера.
Громко придвинув свой стул к столу, Кусто с подчеркнутой ухмылкой осматривает столовые приборы, пытаясь устанавливать степень их стерильности. Эти ложки не раз находились во ртах непонятных людей, которые никогда ни от чего не лечатся. Панически шарахаясь от аскарид и ленточных червей, Кусто хранит в пиджаке спиртовые салфетки, чтобы демонстративно разворачивать и контрольно обтирать ими вилки и ножи.
Внезапно на нашем столе оказывается тарелка с очень красивой коричневой смесью, похожей на болото, в которой плавает, как в бассейне, говяжья расчлененка. А может, это и не говядина? Не исключено, что это вообще птичий помет, но Ник и Кусто об этом не узнают. Национальные арабские блюда в своем чистом виде малосъедобны, поэтому к ним всегда приносят пол-литра соуса, которым можно залить любую отраву. Не спорю, под тремя слоями кетчупа можно съесть даже туалетную бумагу…
Трапеза
Как можно уместить столько еды в такое маленькое отверстие? Сразу видно, работник госорганов… Помимо того что он умеет есть, толстеть и спать с несовершеннолетними, он еще и развернуто дискутирует на незнакомые ему темы. Кусто вещает без остановки даже с набитым ртом, ведь все должны слышать его умные реплики, указывающие на глубокий патриотизм.
«Почему наши получают образование на Западе? Мы теряем специалистов! Если у тебя российский паспорт, ты должен учиться ТОЛЬКО в России! Как только согласуем с администрацией, введем такой закон».
Действительно, лучше МГУ ничего быть не может, особенно после того, как сына Кусто не взяли в John F. Kennedy School of Government.
Бедный депутатский сын, теперь ему придется обитать в Москве среди девяностолетних учителей, преподающих кучу ненужных дисциплин со сведениями сорокалетней давности. А ведь депутат от души надеялся, что комиссия Американского Университета оторвет сынулю с руками и ногами, пока тот будет упираться оставшимися конечностями.
С тех пор к американцам у Кусто особое отношение, очевидно, основанное на его личных познаниях: «Америкосы? Да они все тупые, вечно жрут свои гамбургеры и ничего не умеют! Даже латынь не изучают!»
