Загадка пропавшей экспедиции - Битти Оуэн
Прежде чем приступить к раскопкам, Битти посетил место, которое не давало ему покоя все это время. В самой узкой части острова недалеко от косы, почти в ⅔ мили к северу от могил, находился большой округлый курган с центральным углублением, заполненным фрагментами сотен проржавевших и раздавленных консервных банок, принадлежавших экспедиции Франклина. Впервые его обнаружили в 1850 г. Исследователи нашли там около 700 банок, уложенных в небольшие пирамидки высотой в 1½ фута (0,5 м). Продуктов в банках уже не было, но их наполняли мелкие камешки. В чем был смысл таких гуриев — неясно. Но, не желая терять ни единого ключа к разгадке тайны экспедиции Франклина, люди тщательно исследовали каждую банку, вытряхивая гравий. Они в буквальном смысле не оставили камня на камне от находок. Кроме того, была раскопана почва под банками в надежде найти спрятанные там документы. Именно такой раскоп и образовал впоследствии впадину на этом холме.
О назначении тех «гуриев» было много дискуссий. Вначале думали, что это является доказательством проблем с консервированными продуктами. Разумеется, к 1850-м годам Стефана Голднера, снабжавшего экспедицию Франклина, поставили в известность о низком качестве его консервов, поставляемых более поздним экспедициям. В том же году неоднократно отмечалось, что часть банок с острова Бичи оказались вспученными, то есть испорченными. Однако один из исследователей, Питер Сазерленд, записал, что консервные банки «тщательно изучили и не нашли ничего, что наводило бы на самую слабую мысль о порче хранившегося в них мяса». Кроме того, один из историков XX века доказал, что количество консервных банок, найденных на этом месте, не превышало объема продовольствия, который экспедиция могла израсходовать, находясь на острове Бичи. Иначе говоря, нет подтверждений тому, что обнаружив большое количество испорченных продуктов, люди Франклина были просто вынуждены выбросить их на острове.
Битти не раз видел эти консервные банки на фотографиях, сделанных разными британскими арктическими экспедициями, а некоторые даже держал в руках. Но на этот раз ему удалось отметить нечто необычное. Свинцовый припой был толстым и небрежно выполненным, он, как свечной воск, протек внутрь консервной банки. Битти подумал: не могло ли это стать источником превышения нормы свинца в костях скелета из Бут Пойнт и в человеческих останках, найденных на острове Кинг-Уильям? Это предположение находило все больше подтверждений. Почти на всех банках с внутренней стороны были найдены однообразные следы загрязнения припоем. Ученые собрали образцы для дальнейших исследований и более внимательного изучения.
Между тем Коуэллу стало ясно, что раскопать могилу Хартнелла будет сложнее, чем могилу Торрингтона. Слой промерзания здесь был толще и крепче, и эта разница с каждой минутой тяжелого физического труда становилась все более очевидной. Несомненно, могилу однажды уже вскрывали, из-за чего туда попала вода и затем снова замерзла. По мере продолжения раскопок появлялось все больше деревянных щепок и фрагментов синей ткани, что укрепляло Битти во мнении, что предыдущее вскрытие могилы было основательным и, возможно, сопровождалось извлечением гроба, а может быть, и самого тела Хартнелла.
Очень быстро Коуэллу удалось достичь крышки гроба. К всеобщему удивлению, он находился совсем близко к поверхности земли, всего лишь в 33 дюймах (85 см) от верхнего края могилы. До того момента думали, что тело покоится по крайней мере на той же глубине, что и Торрингтон.
Белая лента, украшавшая гроб, совершенно истлела, и по мере освобождения от остатков льда Коуэлл обнаружил и другие повреждения, «Здесь точно кто-то был», — сказал он, когда закончил расчищать крышку гроба. С правой стороны на уровне предплечья была вмятина, заканчивающаяся сквозной дырой. Можно было увидеть следы каждого удар кирки, наносившей эти повреждения. Крупный прямоугольный кусок синей ткани, прилегающий к краю этой дыры, был утрачен. Крышка, изначально приколоченная к гробу, теперь просто лежала сверху, а гвозди оказались либо отломаны, либо вытащены. Не оставалось никаких сомнений в том, что гроб раскапывали и вскрывали. Плачевный вид белой ленты и могилы в целом сразу бросался в глаза по сравнению с идеальным состоянием гроба Торрингтона. Эти повреждения, которые на первый взгляд показались ученым актом вандализма, заставили Битти всерьез встревожиться. Но потом стало ясно, что могилу вскрывали отнюдь не грабители. Крышку все же снимали, а гвозди, похоже, осторожно вытащили. Вандалы попросту взломали бы гроб, нанеся более очевидные повреждения.
Битти спрыгнул в могилу и наклонился над пробоиной в крышке гроба. Очистив ее от мелких камней, он воскликнул: «Вы только посмотрите! Это, наверное, рубашка Хартнелла!» Маленький лоскут, похожий на ткань сорочки Торрингтона, выглядывал из-под кромки льда. Предположительно, он был сорван с правого рукава, и Битти решил, что если порван рукав, то, возможно, повреждено и тело Хартнелла.
На крышке гроба Хартнелла не было таблички, как у Торрингтона, и Битти подумал, что ее сняли те же люди, что вскрыли гроб. При более тщательном осмотре древесины в том месте, где находилась бы пластинка, следов от гвоздей также не обнаружили, хотя они могли забиться землей за срок, прошедший с момента изъятия. Конечно, можно было предположить, что, являясь всего лишь старшим матросом, Хартнелл и вовсе не заслуживал подобной таблички. Но если учесть, что ее, как правило, изготавливали товарищи по кают-компании (а среди них был и его младший брат), то, вероятно, она все-таки когда-то была. Обращала на себя внимание и еще одна странность: гроб Хартнелла не только находился слишком близко к поверхности, но его по какой-то причине не выровняли по отношению к надгробию. Однако ученые решили, что эта загадка может подождать до их следующего визита, а пока им предстояло поднять крышку гроба.
23 августа с замиранием сердца все собрались вокруг могилы, когда Коуэлл решился открыть гроб. Внутри опять оказался крепкий монолит льда. «Нет никаких сомнений, что он сохранился так же хорошо, как и Торрингтон», — с облегчением сказал Битти. Тем не менее ученый опасался, что тело Хартнелла, как и его гроб, могло иметь повреждения. Но убедиться в этом можно было лишь единственным способом.
После первой эксгумации ученые с удивлением увидели перед собой тело худощавого человека вполне невинной наружности. Торрингтон отнюдь не напоминал морского волка и искателя приключений. Если ничего не знать об обстоятельствах его гибели, то могло бы показаться, что это ничем не примечательный молодой человек, который слишком рано ушел из жизни. По этой причине ученые даже боялись предположить, что именно они обнаружат под слоем льда в гробе Хартнелла.
Коуэлл начал лить воду на область лица покойного и вскоре сквозь тающий лед показались очертания носа. Если лицо Джона Торрингтона немного изменило цвет в результате контакта с окрашенной тканью и воздухом, то цвет носа Хартнелла казался вполне натуральным. Постепенно Коуэлл смог рассмотреть, как сквозь лед проступают черты покойника — пугающий лик смерти.
«Этот парень жутковат, — сказал Коуэлл, продолжая растапливать лед, покрывающий Хартнелла. — Он настоящий пират. И это меня пугает».
Остальные молча наблюдали за тем, как лицо наконец полностью освободилось от ледяной корки. Вероятно, только сейчас они почувствовали, как измотала их эксгумация Торрингтона. Как и в прошлый раз, их поразило лицо мертвеца, внезапно проявившееся из ледяных оков. Поразило — но по-другому.
Гроб Джоно Хартнелла, поврежденный в 1852 г. командором Инглефельдом и доктором Сазерлендом при эксгумации
Если Торрингтон был воплощением юной и трагичной невинности, то Джон Хартнелл олицетворял собой суровую реальность, полную смертей и страданий: его лицо выглядело именно так, как мы представляем себе настоящего морского волка XIX века. Правая глазница казалась пустой, губы жестко сжаты, как будто он выражал свой гнев, что умирает так рано, не завершив своего похода. Возможно, именно эти мысли Джона Хартнелла, а также сильная боль, от которой он страдал в последние минуты своей жизни, запечатлелись или в буквальном смысле застыли на его лице.
