Майкл Вайс - Исламское государство. Армия террора
В 2010 г. Нибрас Казими опубликовал невероятно пророческое исследование под названием «Сирия глазами джихадистов: идеальный враг», в котором представил множество зарисовок, сделанных им на основе интервью с сирийцами различных религиозных верований, конфессиональной принадлежности и социально-экономического положения13. Одним из тех, с кем встретился Казими, был «родившийся в Дамаске пластический хирург», отец которого, алавит, служил в сирийской армии, имел высокий офицерский чин и был личным другом Хафеза Асада. На фотографии этот хирург снят с Хасаном Насраллой, лидером ливанской «Хезболлы». Будучи обладателем всех привилегий, даруемых режимом Асада, этот человек должен бы быть, пишет Казими, «образцовым представителем верхнего слоя среднего класса (алавитов), уверенным в своем положении в сирийском обществе. Но нет. Сидя за рулем своего „Вольво“ последней модели, он держит под рукой, на пассажирском сиденье, автомат. Он говорит: „Вы знаете суннитскую поговорку „Мал’ун баба Хасан“ (Будь проклят Баба Хасан)? А вы знаете, кто такой Баба Хасан? Это Али ибн Абу Талиб, отец Хасана и первый из 12 шиитских имамов. Они нас ненавидят. Вот кто они такие… При первой же возможности они нас всех перережут“». Столь явное отклонение от нормы в функционировании сирийского общества и вызвало к жизни контрреволюционную стратегию.
«Межконфессиальная рознь с самого начала тщательно пестовалась Асадом, поскольку это был его инструмент подавления восстания, — пояснил Майер. — „Это не мирное выражение недовольства, это межконфессиональный конфликт; сунниты поднимаются и будут убивать всех представителей меньшинства“. Такая посылка легла в основу стратегии, которая предполагала два направления действий. Первое — очистить оставшуюся часть Сирии от суннитов, которые повели себя так, что ни алавитские, ни христианские диссиденты в целом не поддержали восстания, хотя некоторые из них все же примкнули к революционерам. Второе — спровоцировать обеспокоенность международного сообщества тем, что происходит в стране, а именно тем, что конфессиональному меньшинству грозит смерть от рук террористов»14.
Главными исполнителями замысла Асада стали бандиты «шабиха», называемые «призраками» из-за своих машин — «мерседесов» старой модели «Призрак», в которых они возили контрабандные товары — от сигарет и наркотиков до продовольствия и оружия — на сирийский серый рынок в годы перед революцией. Эти мускулистые накачанные головорезы, в большинстве своем алавиты, были выбраны Дамаском для совершения самых страшных преступлений против человечности. По словам одного из них, захваченного повстанцами в 2012 г., каждый «шабих» получал по 460 долларов в месяц плюс еще по 150 за каждого убитого или взятого в плен15. «Мы любим Асада, потому что правительство предоставило нам полную власть — если мне захочется взять что-то, убить человека или изнасиловать девушку, я все это могу», — похвалялся пленник.
В Хуле, что неподалеку от Хомса, в мае 2012 г. «шабиха», прикомандированные к военнослужащим сирийской регулярной армии, после продолжительной артподготовки пошли от одного дома к другому в районе Талду, перерезая горла всем, кто им попадался. Их жертвами стали больше 100 человек, в основном женщины и дети16. (Бандитов «шабиха» было легко узнать, свидетельствовали позже местные жители, по их белым кроссовкам; сирийские солдаты носили черные ботинки.)17 В этой резне Асад обвинил «Аль-Каиду». Однако расследование, проведенное ООН, нашло «достаточно оснований для признания того факта, что преступники… были связаны с правительством»18.
Получив информацию о первых проявлениях того, что позже стало основной военной стратегией Асада, представитель Госдепартамента Виктория Нуланд обвинила Иран в соучастии в этой резне19. «Иран открыто предоставляет поддержку, обучение и консультативную помощь сирийской армии, но бандитская структура „шабиха“ также представляет собой военизированное подразделение, которое используют иранцы, — заявила Нуланд. — „Басидж“ (добровольческие военизированные подразделения, первоначально созданные Корпусом стражей исламской революции для участия в ирано-иракской войне) и „шабиха“ — это явления одного порядка, и последние используют те же методы, что используют иранцы для подавления гражданских прав в своей стране». Нуланд отметила, что в те же дни, когда в Хуле произошла массовая резня, Исмаил Гани, заместитель командующего силами «Эль-Кудс», заявил о своих заслугах, связанных с «физическим и нефизическим» участием в сирийской войне.
ВОЙНА СУЛЕЙМАНИ
В следующем году роль Ирана в происходящем в Сирии только возросла. Это стало ясно, когда появились доказательства того, что «Эль-Кудс» и ливанская «Хезболла» обучают ставшую более профессиональной партизанскую армию «Басидж» — так называемые Национальные силы обороны, причем делают это и в Сирии, и в Иране. Насчитывающие в своих рядах порядка 100000 бойцов, эти нерегулярные военизированные подразделения в последнее время стали основным оплотом режима после того, как сирийская армия предприняла несколько провальных попыток самостоятельно подавить повстанческое движение и вернуть захваченные мятежниками территории20. При этом последствия межконфессионального противостояния, возникшего при режиме Асада, все глубже погружают страну в уже и без того идущую гражданскую войну: большая часть рядового состава армии состоит из суннитов, которые переходят на сторону противника, дезертируют или вообще сидят взаперти в казармах, потому что их командиры (алавиты) боятся, что они последуют примеру своих сотоварищей. При этом за три года изнурительной войны армия понесла значительные потери от рук повстанцев.
«Сирийская армия не смогла бы справиться с последствиями этого трехлетнего кризиса, потому что любая армия на ее месте была бы измотана — так Сейед Хасан Интезари, высокопоставленный офицер КСИР, объяснил необходимость создания Национальных сил обороны21. — Иран пришел и спросил: почему вы не формируете общественную поддержку, не обращаетесь за помощью к народу?.. Наши парни вошли в один из самых больших алавитских регионов. Они рассказывают, что глава одного из влиятельных племен призвал молодежь взять в руки оружие и помочь режиму». К каждой бригаде Национальных сил обороны прикреплен офицер КСИР, выполняющий функции комиссара и обеспечивающий идеологическое единство и дисциплину22.
Агентство Reuters в апреле 2013 г. взяло интервью у нескольких курсантов, проходивших обучение по этой программе КСИР23. Все они прибыли из Хомса, и большинство из них были алавитами, хотя было также несколько человек из различных конфессиональных меньшинств. Так, курсант Самир оказался одним из немногих христиан, проходивших обучение в Иране. Он рассказал новостному агентству: «Иранцы настойчиво внушали нам, что эта война не против суннитов, а за Сирию. Но курсанты-алавиты твердили, что они из чувства мести хотят перебить суннитов и изнасиловать их женщин».
Лагерь, в котором должен был проходить курс обучения Самир, называется «Амир Аль-Моменин» («Повелитель правоверных») и расположен примерно в 27 км от Тегерана, там же, где размещены баллистические ракеты «Эль-Кудс»24. По словам офицера иранских вооруженных сил, который дал интервью Wall Street Journal в сентябре 2013 г., курсантам «внушают, что эта война в Сирии сродни эпической битве за шиитский ислам и если они погибнут, то станут мучениками самого высокого ранга»25.
Неудивительно, что Национальные силы обороны уже были вовлечены в суннитские погромы, произошедшие в городе Эль-Байда и в нескольких районах города Банияс, в приморской провинции Тартус26. В мае 2013 г. свидетели, непосредственно видевшие это, рассказывали сотрудникам Human Right Watch, что «люди в форме правительственных и проправительственных вооруженных сил ворвались в дома, отделили мужчин от женщин и малых детей, окружили мужчин, согнанных из соседних поселений на одну площадку, и покончили с ними, перестреляв почти в упор… Во многих случаях боевики проправительственных формирований сжигали тела тех, кого они только что застрелили».
Несмотря на то что Эль-Байда и Банияс были местами компактного проживания христианского населения, все свидетели-христиане, которых опрашивали сотрудники Human Right Watch, говорили, что солдаты и боевики режима «убивали только суннитов и сжигали суннитские дома»27. А режим тем временем утверждал, что среди убитых были только террористы.
Участие Ирана в событиях в Сирии почти полностью повторяет его действия в оккупированном американцами Ираке, правда, с одним бросающимся в глаза и вызывающим иронию отличием: здесь иранцы вынуждены предпринимать отчаянные попытки сохранить как единое целое беспорядочную и не подчиняющуюся приказам сирийскую армию. Боевики Сулеймани берут на себя все больше и больше ответственности за военную ситуацию в стране, в то время как вооруженные силы Асада деморализованы, разгромлены или разбежались. За это время уже погибло несколько иранских военачальников высокого ранга, и наиболее известный среди них — Хасан Шатер, один из высокопоставленных командиров «Эль-Кудс», убитый на дороге между Дамаском и Бейрутом28. Примечательно, что при «оказании помощи в обучении» военнослужащих армии Асада Тегеран полагается только на оперативных сотрудников службы внешней разведки КСИР, а также на военнослужащих сухопутных сил КСИР — людей, обладающих большим опытом подавления мятежей, которые начались на почве межкон-фессиальных конфликтов, таких как столкновения между азербайджанцами в иранской провинции Западный Азербайджан29. Несколько человек из сухопутных сил КСИР, включая и командира бригады, оказались в числе 48 иранцев, взятых в плен сирийскими повстанцами и освобожденных в январе 2013 г. при обмене пленными30.
