Миша Гленни - Теневые владыки: Кто управляет миром
Непропорционально много евреев было среди самых могущественных российских олигархов и преступных авторитетов. До того как началась невероятная по массовости эмиграция евреев в Израиль, в России и Украине они составляли всего 2,5 % населения. Но они шли в авангарде бандитского капитализма 90-х, где были исключительно влиятельны. Беглый поиск в Интернете выдаст вам целое море расистских сайтов, льющих воду на мельницу теории «мирового еврейского заговора», затеявшего разграбление российских богатств, — некогда ее очень любили нацисты, а также Сталин (когда ему было выгодно). Многие либеральные журналисты, напротив, вообще не рассматривали роль евреев в хаотическом переходном периоде России и Украины, очевидно, не желая навлекать на себя обвинения в антисемитизме. В действительности же, отказываясь замечать в гостиной слона, они помогают антисемитам выставлять его в виде шакала.
Хотя Советский Союз был известен своей антипатией к большинству проявлений национальной самобытности, которые угрожали идеализированному образу советского человека, для евреев там придумали особую преграду — «стеклянный потолок» [16]. Практически во всех центральных структурах, партийных и государственных, почти во всех отраслях промышленности и учебных заведениях евреям систематически чинили препятствия для продвижения наверх. Из этого правила бывали и исключения — Каганович (один из сподвижников Сталина), а в 80-х — Евгений Примаков, ставший исключительно влиятельным политиком (для профилактики Иона Финкельштейн отказался от имени, данного ему при рождении). Но как правило, если вы были евреем, карьерные высоты были для вас недоступны.
В результате множество умных евреев разочаровывались, не имея возможности реализовать свой интеллектуальный или предпринимательский потенциал. А где было лучшее место для того, чтобы применить эти навыки, если не в советской плановой экономике, на самом жестком в мире рынке (который официально вообще не существовал!). За семьдесят лет они отточили свое предпринимательское мастерство в этом мрачном тоталитарном мире, где громадные промышленные динозавры производили свою продукцию, не обращая внимания на законы спроса и предложения. Вместо этого предприятия выполняли задания (или, как это называлось, планы), которые на каждую пятилетку устанавливал для них Госплан — Государственный плановый комитет. Планы редко принимали в расчет реальную ситуацию с доступными материалами — сырьем и готовой продукцией, — поэтому каждый завод неустанно вел утомительную борьбу с дефицитом. Заводы часто зависели от поставщиков, находившихся в нескольких тысячах километров и нескольких часовых поясах от них и не имевших с ними надежной связи. Единственным способом выполнить план было прибегнуть к услугам ловкачей и махинаторов, способных раздобыть нужные материалы из любых источников. Эти люди, так называемые толкачи, поддерживали своей изобретательностью шаткую конструкцию под названием СССР, которая без них могла бы рухнуть еще раньше.
Количество евреев среди толкачей было столь же непропорционально высоким, как и среди олигархов.
«Поскольку я был евреем, то, само собой разумеется, не мог изучать медицину», — говорил один из самых известных украинских олигархов. Затем Рабинович стал жертвой очередного спонтанного проявления антисемитизма и был исключен из технического института. Затем он вынужден был три года отслужить в армии. «В своем подразделении я пробыл только двадцать дней. Командир обратился к нам с таким вопросом: кто может достать пять тонн стальных труб трехчетвертного диаметра? Я совершенно не представлял, о чем он говорит, но все-таки вызвался. «За сколько времени ты их достанешь?» — спросил он. «За неделю минимум», — ответил я. Вот так я и начал работать!» Крутясь и изворачиваясь, улещивая и таская по мелочи, Рабинович добыл трубы и начал свою карьеру толкача.
Похожие истории могли бы рассказать многие из его сотоварищей, евреев-предпринимателей или криминальных воротил. Они не только оттачивали свои коммерческие навыки в самых тяжелых условиях, но и, в отличие от своих славянских коллег, не были скованы мертвящими традициями царской и советской бюрократий, которые подавляли любой намек на личную инициативу.
Подобными умениями обладали не только евреи. Не случайно, что среди российских преступных авторитетов были столь непропорционально широко представлены две другие национальности — чеченцы и грузины, чьи таланты в деле преодоления повседневной потребительской нищеты советской системы также стали легендарными: хотя им тоже перекрывали доступ к органам центральной власти, изгоями они не были. Взамен они вынуждены были выискивать возможности для социальной и экономической деятельности во всех уголках и закутках государства. Для многих из них, попавших в карусель посткоммунистической России, этот опыт оказался неоценимым.
Для еврейских олигархов и преступных авторитетов Израиль был и убежищем, и дверью во внешний мир, доступный благодаря израильскому паспорту. Они не хотели привлекать к себе внимание, как не хотели беспокоить государство. И это были не просто личные чувства и желания: это была политика, которую утвердили самые влиятельные «крестные отцы» на встрече в тель-авивском отеле «Дан Панорама» в 1995 году.
Там собрались известнейшие мафиози, включая неевреев — в частности, Сергея Михайлова, — которые договорились не ссориться с израильским правительством. «Они постановили, что Израиль — не место для заказных убийств и для расстрелов друг друга из-за нерешенных проблем, — объяснял Гентелев. — Эти люди не хотели вести здесь большие дела.
Это было для них место, где можно отмыть большие деньги, где можно отдохнуть, где можно найти убежище. А также получить паспорт, с которым можно ездить по всему миру».
К октябрю 1995 года, когда новые русские уже неплохо обосновались в Израиле, советники Билла Клинтона посоветовали ему озвучить предостережение о «темной стороне глобализации». Президент, обратившись к юбилейной пятидесятой Генеральной Ассамблее ООН, призвал к глобальному «удару по терроризму, организованной преступности, наркоторговле и контрабанде ядерными материалами». По словам Клинтона, от этого «никто не был застрахован»: он перечислил такие преступления, как произведенная «Аум Синрике» «газовая атака в японском метрополитене, взрывы «чемоданных бомб» в Израиле и Франции, деятельность российских мафиозных группировок и взрыв в «Оклахома-Сити», потрясший Америку в апреле того года.
В силу самого массового присутствия русских, Вашингтон обратил свой взор на Израиль, и к середине 90-х длинная, хотя и артритическая длань американского закона постучалась в дверь Иерусалима: американцы запрашивали информацию о нескольких олигархах, которых подозревали в преступлениях, в частности, о Могилевиче и Михайлове. Израильская полиция, подстегиваемая Госдепартаментом США в бытность Джона Уинера главой антимафиозного ведомства, в 1996 году начала наблюдать за самыми видными русскими. «Вдруг появился огромный интерес к олигархам, — рассказывал Ирит Бутон, сейчас возглавляющий разведывательную службу отдела спецопераций израильской полиции. — Это было чем-то вроде бэби-бума в преступном мире».
Однако вслед за большими проблемами появлялся и большой интерес: полиция при новом мировом порядке пыталась сдерживать стремительно растущую преступность и проникать в ее среду. Встал хорошо известный вопрос определений: какая деятельность олигархов должна считаться преступной, а какая — нет? Более того, для защиты самих себя и своего имиджа олигархи и бандиты могли успешно задействовать безграничные финансовые возможности. И они неизменно делали это. «Не волнуйтесь из-за того, что эти парни начнут в вас стрелять, — успокоил меня офицер израильской полицейской разведки, которому я рассказал, о чем пишу книгу. — Они не такие дикие. Они вгонят вас в гроб судебными исками».
Нельзя было сбрасывать со счетом и политическое давление извне. Иосиф Кобзон прославился как Фрэнк Синатра новой России. Этот крайне популярный исполнитель душещипательных песен вел также насыщенную политическую жизнь, будучи членом российской Государственной думы и сторонником или другом многих политиков пропутинского толка, — дружил он, например, с солнцевской и другими организованными преступными группировками. В начале 90-х он получил израильский паспорт, однако въезд в США был ему запрещен. Моше Шахал, преуспевающий тель-авивский юрист, был в то время министром национальной безопасности и создал специальное полицейское разведывательное подразделение для борьбы с русской мафией. Вспоминая те времена, он вздыхает: «Вводя новую политику безопасности, мы сталкивались с трудностями и в Кнессете, и в правительстве». Это по его распоряжению, в частности, Иосиф Кобзон был в январе 1996 года задержан в аэропорту Бен-Гуриона и получил отказ на въезд в страну. Однако, по словам бывшего министра, его распоряжение отменил Шимон Перес, в то время министр иностранных дел. По словам Шахала, Пересу позвонил тогдашний российский посол и предупредил: если Кобзону будет отказано во въезде в Израиль, это будет иметь самые серьезные последствия для российско-израильских отношений. И власти, редко уступавшие влиянию других стран, за исключением Соединенных Штатов, разрешили Кобзону въезд.
