Умберто Эко - Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ
Такова была бы верная линия поведения. Но кто же согласится на такую линию? Оппозиционная пресса не согласится, потому что в этом случае она сразу окажется правее «независимой» прессы. «Независимая» пресса не согласится, потому что это будет означать, что она подчиняется некоей линии, то есть — утрачивает свою «независимость». Такая линия неприемлема ни для каких работников информации, ибо долг и потребность этих работников — использовать любые наимельчайшие детали для того, чтобы создавать и продавать острые, завлекательные известия. Если Берлускони оскорбил члена Европейского парламента, разве можно такое задвинуть подальше и публиковать среди скучной хроники или мелких заметочек о нравах? Пренебречь сумасшедшим увеличением тиража! Ведь известно, какие продажи сулятся, если мусолить подробности, делать на полосу, на две, на три полосы подборки из мнений, интерпретаций, сплетен, гипотез и хохм на эту и сходные с нею темы.
Если согласиться с тезисом, что покуда музыку заказывает Берлускони, оппозиция вынуждена танцевать под нее, — хорошо бы тогда оппозиции ну хоть вытанцовывать свои собственные, фирменные коленца.
Я не хочу, чтоб оппозиция прекратила любые нападки на Берлускони. Если на него не реагировать, он вообще сядет на голову. И к тому же отмечать промахи премьера, это для оппозиции — политический долг. Но критиковать его должна определенная часть оппозиции, специально для этого выделенная. И следует пропускать эту критику по специально выделенным каналам. Если учесть, что та пресса, которая пока еще не под Берлускони, достигает в наше время только тех, кто и сам по себе против Берлускони, а остальному обществу достается информация от прикормленных журналистов, понятно, что самое разумное — послать прессу к черту. У нас уже появились первые ласточки новых методов борьбы — митинги, «хороводы»[199]. Впрочем, если первый, второй «хоровод» могут вызвать интерес, к десятому образуется привыкание…
Информация, что программа новостей замалчивает важную новость, не может оглашаться этой самой программой новостей. Значит — назад к тактике листовок, к раздаче видеокассет, к уличному театру. Устроить передачу данных по цепочке. Шуметь на чатах в Интернете. На улицах ставить телеэкраны. Транслировать на любительских частотах. Использовать любые другие фантазии и выдумки технологической эры. Поскольку к электорату, оболваненному традиционными масс-медиа, обращаться нет смысла, будем придумывать нетрадиционные средства и обращаться к нетрадиционной публике.
В то же время через самые традиционные сети распространения партийных мнений — через посредство интервью и телепрограмм (но помним: главное — действовать неожиданно и громко) оппозиция должна устраивать свои собственные провокации.
Что я этим хочу сказать? Что дело оппозиции — разгадывать намерения правительства в таких вопросах, к которым общественное мнение наиболее чувствительно, и выявлять, чем это все угрожает всем нам, формулируя свои упреждения таким образом, чтобы средства массовой информации просто обязаны были заняться этими упреждениями не меньше, чем они занимаются Берлускони.
Верный духу чистого макиавеллизма (но ведь мы как-никак говорим о политике!) я уверен, что, оставаясь в пределах пристойности, можно сварганить такую провокацию, которая заставит думать о последствиях, далеко превосходящих реальную вероятность и правдоподобие. Возьмем простой лабораторный пример. Публикуем некий текст, содержащий намеки на то, что левые, если придут к власти, намереваются запретить одновременное владение несколькими телеканалами (или газетами, или радиостанциями). Это рванет как бомба. Берлускони придется занять оборону (что ему непривычно — он ведь привык налетать на всех сам); на сцене окажутся его противники. Не им, а Берлускони выпадет огласить факт конфликта (или конвергенции) интересов. Берлускони не сможет уже вопить, что упомянутые интересы — миф, бред, больное воображение оппозиции. А также не сможет клеймить как «коммунистический» проект антимонопольного закона, суть которого — частному капиталу расширяют доступ к собственности на средства массовой информации.
Однако совсем не обязательно выдумывать гипотезы в духе фантастики. Предложение взять под контроль рост цен, произошедший по вине евро, зацепило бы и тех, кому от конфликта интересов более-менее не тепло и не холодно.
В общем, следовало бы постоянно запускать в печать предложения по части новых государственных идей, и тем самым теснить правящее большинство, заставляя его высказываться, полемизировать, защищать свои проекты и оправдываться, и лишая его возможности ссылаться на драчливость оппозиции. Если оппозиция утверждает, что правительство ошиблось, публика не знает, кому верить. Если же публике сообщают, что оппозиция считает полезным внедрить то-то и то-то и предложения затрагивают и мечты и интересы многих членов общества, обязательно возникнет вопрос — а почему правящее большинство это не внедряет?
Но чтобы соблюдать подобную стратегию, оппозиции необходимо единство, ибо невозможно выдумывать приемлемые проекты, завлекательные и многообещающие, если по двенадцать часов в сутки предаваться внутрипартийной грызне. И тут мы вступаем в другую важнейшую область. Похоже, что неодолимое препятствие — это более чем вековая традиция, в силу которой левые силы всего мира больше всего гоняются за внутрипартийными еретиками, почитая борьбу между соратниками намного существеннее борьбы против противника с открытым забралом.
А между тем, только преодолев междоусобицы, можно сделаться политической силой, способной привлечь внимание многочисленной публики по-хорошему провокационными проектами и побить Берлускони, используя, по крайней мере частично, его же оружие. А если не принимать мою логику, ибо моя логика, понимаю, может не нравиться, хотя она и есть логика медийного универсума, в котором мы все с вами сегодня обитаем, — тогда остается только организовывать демонстрации протеста против введения пошлин на помол пшеницы и ржи.
Очи дуче[200]Неделю назад у меня был день рождения, собрались друзья, и я попробовал вспомнить хоть что-нибудь из того, что было в тот далекий день. Память у меня очень хорошая, но я не сумел припомнить ничего. Пришлось восстанавливать по рассказам родителей. Похоже, что вытащив меня из материнских чресел, акушер поднес меня родительнице и с восторгом объявил: «Видите, какие глаза? Вылитый дуче!»
Моя семья не была ни фашистской, ни антифашистской и подобно многим другим мелкобуржуазным семьям, воспринимала диктатуру как погоду. Но услышать, что дитя напоминает дуче, было, думаю, родителям приятно.
Ныне, поднакопив с годами скептицизм, я начинаю думать, что акушер говорил то же самое всем роженицам из своей клиентуры. А глядя на свое лицо в зеркале, я убеждаюсь, что больше похожу на гризли, нежели на Муссолини. Однако родители мои, я уверен, были довольны, услыхав, что их сын напоминает дуче.
Я вот задумываюсь, что же скажет сегодняшний акушер. Что дитя — точь-в-точь Берлускони? Но ведь он вызовет послеродовую депрессию у роженицы? Не лучше и другие политики, стоит поглядеть на них в телевизоре. Умный гинеколог станет искать образцы среди шоуменов телевизионных передач или, для новорожденных девочек, среди манекенщиц.
Значит, каждой эпохе — свои герои. В мое время был культ государственных мужей, ныне — культ телешоуменов.
С присущей левому политическому флангу слепотой, последнюю декларацию Берлускони (про то, что он не читает газет, поскольку телевизор смотрят все, а газет не читает никто) наши единомышленники почему-то восприняли как очередной его идиотский ляпсус. А это вовсе не ляпсус. Это заявление наглое, но неглупое. Если суммировать тиражи всех итальянских ежедневных газет, цифра получится смехотворная. Сопоставьте ее с числом людей, которые ежедневно смотрят в Италии телевизор. Учитывайте также, что лишь часть итальянской прессы до сих пор кое-когда покритиковывает правительство. А телевидение, все шесть основных каналов (три государственных — РАИ и три лично берлускониевских — «Медиасет»[201]) являются рупорами правительства. Берлускони совершенно прав. Задача — держать контроль над ТВ. А газеты пусть пищат себе что угодно.
Такова ситуация. Ситуация же такова именно потому, что она не зависит от наших желаний.
Вот из каких предпосылок я исходил. Вывод из предпосылок: в Италии устанавливается диктатура. Ну, раз так, пусть она хотя бы будет медийной — не политической. Уже пятьдесят лет всем понятно, что в любой стране, кроме, быть может, каких-то самых недоразвитых углов планеты, для смещения правительства не нужны никакие танки на улицах. Достаточно взять контроль над радиотелевизионными станциями.
