Александр Бушков - Крючок для пираньи
Мазур напряг слух и тоже различил в коридоре взвинченный тенорок мэра, что-то вещавшего громогласно и раздраженно. В следующий миг в кабинет, показалось, вторглось невероятное количество народа, там сразу стало тесно.
Потом, правда, выяснилось, что вошедших не так уж и много — мэр, Кацуба, хмурый капитан, какой-то незнакомый подполковник, имевший такой вид, словно его разбудили полминуты назад и доставили сюда, не дав толком проснуться. В коридоре маячил и сержант, судя по его виду, откровенно радовавшийся, что лично его в этом бедламе не заставляют участвовать.
Какое-то время все молчали, служа немой декорацией для вдохновенно вещавшего мэра, — он, хватая за рукав то одного, то другого, распространялся о демократии, презумпции невиновности, тяжком наследии коммунизма, научной важности ведущихся «Морской звездой» исследований, политическом моменте, ситуации в городе, долге гостеприимства, столь виртуозно перескакивал с одного на другое, что у Мазура мгновенно заболела голова. Он позавидовал Даше — та слушала с восхитительно идиотским видом, словно бы отключившись.
— Подождите, — улучив минутку, ворвался подполковник в монолог мэра. — Вас с товарищем Проценко я уже слышал, теперь послушаем здесь присутствующих… — Он повернулся к капитану: — Василий Иваныч, что там, собственно?
— Во дворе на Кафтанова обнаружили труп, товарищ подполковник, — угрюмо доложил тезка Чапаева. — Огнестрельное ранение в затылок, при мертвом найден пистолет Макарова. Вот и задержали там… гражданина. Прятался, по крышам сараев бегал, сотрудника ударил…
Под сумрачным взглядом подполковника Мазур изложил свою версию событий, ту самую, что поведал капитану с Дашей. И, еще не закончив, сообразил, что во всей этой истории есть крайне подозрительный и способный заставить насторожиться даже неопытного сыщика момент: если гражданин Микушевич в полном одиночестве кружил по закоулкам, откуда там в нужный момент, как чертик из коробочки, возник начальник означенного Микушевича? Как рояль в кустах. Нехорошая зацепка…
Подполковник задумчиво шевелил губами, и Мазур не мог понять, ухватился кто-то из присутствующих за ту самую зацепочку или нет. Не могли же проморгать все трое…
Мэр вновь завел о презумпции невиновности и важности для будущего города трудов «Морской звезды». Подполковник слушал его с безразличным лицом, но когда мэр перескочил на теорию вероятности, позволяющую самые невероятные совпадения, не выдержал:
— Павел Степаныч, у нас давно уже вся жизнь — сплошная теория вероятности…
«Неужели посадят?» — с отрешенным каким-то любопытством подумал Мазур.
— Бумаги, конечно, еще не оформляли, Василий Иваныч? — спросил в конце концов подполковник.
— Все только что произошло, ребята пишут…
— Павел Степаныч, дорогой, вы подождите пока в коридоре с товарищами… — предложил в конце концов подполковник. — Мы тут самую чуточку посовещаемся…
— Пять минут, — приказным тоном изрек мэр, хмелея от собственной значимости. — Потом вынужден буду привезти прокурора.
Все, кто не имел отношения к охране правопорядка, вышли в коридор. Сержант, глянув через плечо Мазура, очевидно, увидел какой-то знак, поданный одним из вышестоящих, и словно бы невзначай расположился поближе к Мазуру, явно надеясь, что их знакомство все же станет более тесным.
Не прошло пяти минут, как из кабинета вышел подполковник, развел руками:
— Извините, гражданин Микушевич. Такая уж ситуация…
— Да что вы, бывает, — великодушно кивнул Мазур, принимая от него свои небогатые пожитки.
Подполковник еще раз извинился, но глаза оставались умно-холодными. В приливе озарения Мазур понял причину такого гуманизма и покладистости: дело, конечно, не в мэре, а в географическом положении Тиксона. Сбежать отсюда можно только на самолете или корабле, пешком в Шантарск не двинешь. Легко блокировать аэропорт или при нужде догнать судно на хорошем катере. Тюремная камера просто-напросто расширилась, только и всего…
Предложение мэра отвезти их в гостиницу на «Волге» Кацуба отклонил, кивнув на свой заслуженный драндулет (чей номер, не сомневался Мазур, милиция надежно запомнила). Мэр еще минут пять тряс им руки, приглашал на чаек и выражал уверенность в грядущих эпохальных открытиях, которые неминуемо сделает «Морская звезда». Потом от него удалось отделаться, он сел в черную «Волгу» и укатил.
— Пошли, — сказал Кацуба, извлекая ключи от драндулета. — Все путем, ребята уже в отеле…
— Не подвезете? — спросила Даша, появившись неведомо откуда.
— Отчего же, — охотно согласился Кацуба. — Такую девушку, да с полным нашим усердием, а ежели насчет коньячку на ночь, так и это всегда готовы, как отмененные историей юные пионеры…
Она села на заднее сиденье и спросила:
— Слушайте, юные пионеры, а вам не кажется, что вы слишком уж распоясались?
— Ей-богу, не трогали мы его, — сказал Кацуба, выруливая со двора. — А кстати, что за тип такой, и почему при нем пистолет оказался? Не просветите?
— Ох, посадила бы я вас всех… — вздохнула она.
— Не верите?
— Не верю.
— Между прочим, Дашенька, — вкрадчиво сказал Кацуба, — когда мы с вами в Шантарске в последний раз виделись, в руке у вас наличествовал симпатичный пистолетик, а у ваших стройных ножек валялись два жмурика. Должен заметить в целях комплимента — два безупречно сработанных жмурика…
— Там другое…
— Ну да? А здесь что?
— Не понимаю до конца, — призналась она. — Это и злит.
— И упорно не верите, что мы к этому жмурику касательства не имеем?
— Не верю, — упрямо сказала она. — Кстати, следовало бы вам помнить, что и я не лыком шита. Нашла тот микрофончик, что ваша Света мне на куртку приколола. И не стройте из себя громом пораженного. До того, как поднялась на корабль, микрофона не было, а когда я сошла на берег, он уже был…
— Ах, вон оно что… — ухмыльнулся Кацуба, не оборачиваясь к ней. — Что-то такое припоминаю… Девочка молодая, в приливе рвения переусердствовала…
— Так вы же мне и в номер «клопов» напихали…
— Вот насчет номера — чистая инсинуация, — сказал Кацуба. — Не лазили мы в номер, не верите — обыщите… Может, все же обменяемся кой-какой информацией?
— Не могу, — сказала она с некоторой ноткой сожаления.
— Начальство не велит?
— Сами понимаете, не могу я с вами по своей инициативе откровенничать.
— А лично я — готов. При условии взаимности, и никак иначе.
— Значит, не договоримся… — сказала Даша. — Остановите.
Кацуба покладисто остановил машину под ближайшим фонарем, но Даша не вылезла — сзади послышался тихий шорох расстегиваемой «молнии» (у нее с собой была нетолстая папочка из желтого кожзаменителя), меж Мазуром и Кацубой просунулась рука с пачкой фотографий.
— Узнаете? — спросила Даша.
Мазур быстро узнал выхваченное фотовспышкой из темноты лицо, искаженное гримасой скорее недоумения, чем страха. На других снимках — гораздо более неприглядная картина. Бедный Сережа, то-то он куда-то запропал…
— Тяжелым предметом по затылку, — бесстрастным голосом пояснила Даша. — Вы с ним, кажется, в последние дни были не разлей вода? Молчите?
— А что делать? — пожал плечами Кацуба. — У меня такое сложилось впечатление — как ни оправдывайся, не поверите…
— А вот это? — она подсунула новые фотографии.
Глядя на очередной труп, заснятый во всех ракурсах, Мазур не ощутил злорадства — одну тупую усталость. Слишком много покойников, вертелось в голове, слишком много…
— Узнаете, конечно? — нагнулась к Мазуру Даша.
— Узнаю, — нехотя сказал он. — Это и есть тот… Никитин.
— Ага. Никитин Юрий Петрович, из здешней уголовки. Обидчик ваш. — Она повернулась к Кацубе. — Веселые дела получаются правда? Вас интересует капитан водолазного бота Толстолобов — и вскоре его находят убитым, причем убийство не особенно старательно замаскировано под нападение пьяной шпаны. Возле вас крутится Сергей Прутков — и его находят мертвым. Вас обижает Никитин — и в соответствии с установившейся традицией ему всаживают заточку под ребро. Стоило вашему бравому спутнику, — кивнула она на Мазура, — закрутить роман с Екатериной Белинской, заведовавшей здешним музеем, как музей наполовину сгорает, а сама Белинская бесследно исчезает. Перебор получается. Кто, интересно, следующий? Соловаров?
— Кто-кто?
— Ой, ну не надо… — в зеркальце Мазур видел, как поморщилась Даша. — Гриша Нептун, с коим вы так мило ворковали на одной богатой дачке… Можете трогаться, больше у меня фотографий нет… пока.
— Хорошего вы о нас мнения, Дашенька…
— Где Белинская?
— Понятия не имею, — сказал Кацуба. — Дашенька, чтоб я так жил — пустышку тянете. Я устал вам это доказывать…
— Вы, по-моему, одного не понимаете, — сказала она так, словно пропустила все его слова мимо ушей. — Не понимаете, что ваш размах, ваша чересчур буйная деятельность начинают уже кое-кому становиться поперек горла. Особенно после убийства Никитина.
