Юрий Поляков - Перелетная элита
– Год назад вы были полны энтузиазма: Россия встает с колен, мы вернули Крым, твердо заявили свои права в мире… Но что изменилось в реальной жизни людей? Стало ли меньше коррупции, больше ли власть прислушивается к гражданам?
– Это два разных вопроса. От советской уравниловки через ельцинскую растащиловку мы оказались в ситуации, которую я бы назвал «шариковщина наоборот». Отобрали у всех и подели между немногими. Я вернулся из поездки по Русскому Северу, целые города не имеют магистрального газа. «Сила Сибири», где ты? На Соловках совсем абсурд: ни одного банковского автомата, хотя это объект ЮНЕСКО, большой туристический поток… Монетаристы, в чем дело? Почта наглухо закрыта, так как за восемь тысяч в месяц люди работать отказываются. А интересно, какое жалование у нашего главного почтмейстера? Я бы эту сумму прописью вывесил у входа в каждое почтовое отделение! Меня тревожит нездоровая социально-нравственная атмосфера в стране. Так и хочется спеть нашей осоловевшей элите: «Потому что нельзя быть на свете богатой такой!»
Но возвращение отторгнутых территорий – другое дело. ФРГ в среднем стала жить хуже после слияния с Восточной Германией. Однако почти никто там не говорит: не надо было воссоединяться. А вот почему власть никак не разберется с тем, чтобы наши огромные ресурсы использовались на благо всего народа, а не для обогащения немногих и вывоза денег за границу, я не понимаю. Почему у нас патриотизм заканчивается там, где начинается прибыль?
– Несколько недель назад я попал на территорию ЗИЛа, зрелище потрясло. Великий в прошлом завод стоит наполовину разрушенный, пустой, будто туда кинули нейтронную бомбу. Понимаю, заводы нынче из столиц выводят. Но не губят! Как можно было это распродать, разворовать?
– Я помню это циклопическое предприятие кипящим, работающим, многолюдным. У нас на ЗИЛе были дни советской литературы году, кажется, в 1981-м… Теперь там построят элитное жилье, недоступное обычному работяге, а раньше, между прочим, управленцы и рабочие жили в одном доме, построенном заводом. Теперь у первых жемчуг мелок, а у вторых щи пустые. Что, управленцы стали лучше – потому высоко оплачиваются? Не заметно, по-моему, наоборот управленческий корпус деградирует. Кто виноват? КПСС тоже не любила каяться, тем не менее, где-то раз в 10 лет, как змея сбрасывала старую шкуру, по-советски неловко признавала ошибки, допустим, на съездах, где критиковали курс предыдущих персонажей. А сейчас? Мы провозгласили импортозамещение. Чем замещать-то? Погибли целые отрасли. Однако я ни разу не услышал, почему это случилось, почему завозят израильскую картошку, а свою не сажают? Кто конкретно виноват? Нет имен. Какая-то атмосфера глухого сообщничества! По ТВ выступает представитель Следственного комитета: «Мы, наконец-то, после двух лет кропотливой работы установили владельцев Домодедовского аэропорта, которые виноваты в том, что стал возможен теракт, знаем их имена и накажем!» Долгонько что-то! Ну, думаю, зато сейчас узнаю имена и явки. Нет, не назвал. Глаза спрятал. Если ощущение неприличного сообщничества казначеев и казнокрадов возникло и у меня, человека, традиционно лояльного к власти, то что же должны чувствовать люди, к ней традиционно нелояльные?
– Да, тон нашего разговора явно отличается от прежних бесед. Не думали ли, как многие писатели сегодня, уйти от неприглядной действительности в биографическую тему?
– Уходя от современности, уходишь от искусства. Но угадали, я потихонечку собираю материал к жизнеописанию Николая Лескова для молодогвардейской серии «Жизнь замечательных людей». Это единственный из писателей первого ряда, о котором в ЖЗЛ никогда не выходило книг. Ни одной! Как и о его современнике, императоре Александре III, хотя о других писателях и царях выпущено по две, по три монографии. Лесков – очень сложная, во многом замолчанная, оболганная фигура. Материал собирается трудно. Я писатель, а не скоросшиватель. Чем глубже погружаюсь в лесковскую тему, тем яснее, какую огромную работу надо проделать, чтобы не стыдно было стоять на одной полке с «Мольером» М. Булгакова, «Тютчевым» В. Кожинова, «Алексеем Константиновичем Толстым» Д. Жукова.
– Вы найдете увлеченного единомышленника в лице композитора Родиона Щедрина. Он уже три оперы по Лескову написал, а «Левша», который недавно поставлен в Мариинском театре, просто хватает за сердце горькой русской тоской за то, как Россия обращается со своими собственными сыновьями. По сути, это ведь не только о Левше, но и о самом Лескове…
– Обязательно послушаю. В сентябре в Петербурге я председательствую в жюри Первого фестиваля русской комедии, который пройдет в театре имени Акимова. Пригласили меня как комедиографа, чьи пьесы широко идут в России и за рубежом, держатся в репертуаре десятилетиями. Сейчас Театр сатиры начал репетировать мою новую, острую комедию «Чемоданчик». Она как раз о том, про что мы с вами говорим. Кстати, один из персонажей – президент РФ. Давайте этой деталькой пока и ограничимся, чтобы не лишать зрителя удовольствия.
– А что с кино?
– Вышла экранизация моей давней повести «Апофегей», режиссер Станислав Митин, а я соавтор сценария. Вторично экранизирована повесть «Небо павших», режиссер Валентин Донсков. Снят Михаилом Мамедовым 6-серийный фильм по роману «Грибной царь» с Александром Галибиным в главной роли. С тем же Митиным, моим давним другом и соавтором, пишем сценарий по моему роману «Гипсовый трубач». Сергей Никоненко хочет поставить на студии имени Горького комедию «Московское сафари» по мотивам моей комедии «Халам-Бунду». Я не пишу безотходные сценарии, как, скажем, Юрий Арабов, я не вхожу в пул «Золотого орла», «Кинотавра», «Золотой маски»… Однако тот же «Апофегей» имел один из самых высоких рейтингов среди игровых телефильмов на канале «Россия».
– Вы сказали, что были на севере и вообще много ездите. Каковы главные положительные и отрицательные впечатления?
– Прежде всего – удручающая неравномерность развития регионов и уровня жизни. Одни выкачивают средства из страны и тратят их на роскошную жизнь за бугром. А чуть отъедешь от Москвы – видишь, как другие живут в разрухе. Много зависит от конкретных руководителей. Недавно был в Переславле-Залесском. Там усилиями патриотически настроенных предпринимателей создан замечательный культурно-этнографический, познавательно-развлекательный центр. А с другой стороны – еду по Егорьевскому району, захожу в храм – прекрасное здание, роскошный классицизм: в будущем году церкви исполнится 200 лет. Но с реставрацией и конь не валялся. Молодой батюшка, интеллигентный, музыкальное училище закончил. Спрашиваю: «А разве вам патриархия или епархия не помогают?» Он глаза отводит: жаловаться на священноначалие нельзя, а врать не хочется – Спаситель не велел. Я летаю на мои премьеры. Прилетаешь и по состоянию аэропорта и дороги в город сразу понятно положение дел в губернии. Побывал в Белгородской области – просто другая страна: продумано, аккуратно, чисто – все для блага человека. В Пензе построили роскошные театр и областную библиотеку… А переберешься в соседнюю область – березы те же, но и такое впечатление, что оттуда недавно ушли оккупационные войска, прихватив все ценное и взорвав коммуникации. В нашей стране кадровый голод, даже – гладомор. Где она, президентская кадровая тысяча? Кажется, рассосалась без следа и результата. У настоящего чиновника должна быть в голове государственная завитушка. Летаю – и вижу: вот у этого мэра она есть, у этого и головы-то нет. Но работает на пользу себе и своим отдаленным потомкам. Благо конфискации имущества у нас нет, и не предвидится.
– Тема памятника князю Владимиру, казалось бы, отвлеченная, неожиданно стала горячей. Вроде все этого Владимира уважают, но ведь никакого на него запроса в обществе не было, пока инициаторы не подняли шум и не выжали голоса публики в интернет-опросе. Что, у нас более жизненных проблем и тем для споров нет?
– Споры вокруг памятника равноапостольному князю Владимиру мне не понятны. Он крестил Русь. Москва – столица Великой Руси. Памятник ему давно должен был стоять в первопрестольной, а не только в Киеве. Где стоять? На лучшем месте. Увы, вне конкретного политического интереса у нашей власти почти нет монументальной стратегии на общенациональном уровне. Отсюда, наверное, и недоумения, даже протесты. С другой стороны, наша интеллигенция протестует, только когда что-то идет вразрез с ее мифологизированной картиной мира. Если, скажем, власть захочет вернуть Дзержинского на Лубянку, сами понимаете, визгу будет столько, будто режут стадо свиней. Но вдруг, никого не спросив, между делом, поставили памятник Ростроповичу. Я не против Ростроповича, он всемирно-брендовый виолончелист, но сразу вопрос: а где памятник Георгию Свиридову, которому в этом году исполнилось бы 100 лет? Наверное, он сделал для нашей музыки не меньше Ростроповича! Или вот: назвали улицу именем Высоцкого после того, как Алексей Венедиктов попросил об этом в прямом эфире президента. Оперативно сработали! А где же улицы Вертинского, Улановой, Аполлона Григорьева? Где, наконец, площадь Ивана Калиты – отца Московского чуда? Сколько говорено-переговорено. Ни с места! Выходит, чтобы тебя услышали, надо на «Эхе Москвы» работать? Недавно смотрю: плывет теплоход – опять-таки «Ростропович». А где «Михаил Глинка»? Там же, где «Композитор Римский-Корсаков»…
