Израильско-палестинский конфликт. Непримиримые версии истории - Каплан Нил

Поборники обеих сторон, стремясь доказать или опровергнуть морально-политическую ответственность арабов или сионистов/израильтян за бегство и/или изгнание палестинского населения, выборочно приводят только те из множества имеющихся свидетельств, что говорят в их пользу, и игнорируют или дискредитируют опровергающие их тезисы или противоречащие им. Так, например, Эфраим Карш 60 лет спустя вновь обратился к истории войны 1948 г., выборочно задействовав впечатляющий массив неизвестных ранее документов, в основном из архивов «Хаганы» и Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ), чтобы доказать, что до 14 мая 1948 г. «никто из 170 000–180 000 арабов, бежавших из городов, не был изгнан евреями — и лишь немногие из 130 000–160 000 сельских жителей» [244].

Подобные исследования не беспристрастны; их задача — сослужить службу в неоконченных битвах, доказав либо опровергнув наиболее распространенное в наше время мнение, что сионистские отряды и израильские войска намеренно и систематически изгоняли палестинское население. Критики действий Израиля указывают на документ «Хаганы» под названием «План Д» (Тохнит Далет), в котором последовательно и систематически расписаны указания захватывать районы, населенные арабами, и укрепляться в них. Некоторые считают «План Д» доказательством намерения сионистов «этнически очистить» захваченные земли от палестинского населения — намерения, восходящего к планам и надеждам, которые со времен Теодора Герцля питали сионисты независимо от политического спектра: избавиться от местных арабов, «переместить» их, чтобы освободить место для будущего еврейского большинства [245].

Одно из самых тщательных и взвешенных исследований вопроса беженцев — это книга «Зарождение проблемы палестинских беженцев» (The Birth of the Palestinian Refugee Problem), опубликованная израильским «новым историком» Бенни Моррисом в 1987 г. и переработанная им в 2004-м [246]. В книге Морриса приводятся свидетельства ранее неизвестных массовых убийств, изнасилований, зачисток и грабежей, совершенных израильскими военными, которые шокировали израильтян и других просионистски настроенных читателей, обеспечив автору известность по обе стороны израильско-палестинского раскола. Однако его кропотливые исследования не заставили его самого поддержать тезис, что палестинцы стали беженцами в результате осуществления сионистами генерального плана по этнической чистке арабского населения Палестины. В дебатах, последовавших за публикацией книги, Нур Масалха и другие критиковали Морриса за неспособность довести собственные рассуждения до логического, по их мнению, завершения [247]. В 2004 г. Моррис, вынужденный пересмотреть свои подходы и выводы, отреагировал на критику: он признал, что до 1948 г. идея «перемещения» пользовалась среди евреев поддержкой более широкой, чем он полагал, но заметил, однако, что «связь между этой поддержкой и тем, что в действительности происходило во время войны, гораздо слабее, чем готовы допустить арабские пропагандисты» [248].

Столкнувшись с такими оспариваемыми трактовками, многие из которых, возможно, так и останутся непроясненными, мы можем констатировать, что между 1947 и 1949 гг. почти 0,75 млн палестинцев по совокупности причин стали беженцами, причем ответственность за этот исход неравномерно распределена между разными воюющими сторонами и участниками событий:

Многие бежали от «обычных» жестокостей и зверств войны.

• В некоторых случаях палестинцев совместными усилиями принудили к отъезду ишув и британская администрация.

• Многие бежали в состоянии острой паники, особенно после широко распространившихся (и преувеличенных) сообщений о резне, учиненной «Иргуном» и «Лохамей Херут Исраэль» в палестинской деревне Дейр-Ясин в начале апреля 1948 г. [249]

• В некоторых районах сионистские ополченцы и подразделения ЦАХАЛ намеренно опустошали деревни и изгоняли людей тысячами.

• Многие палестинские арабы покинули свои дома, потому что пали духом и были сбиты с толку отсутствием эффективного руководства и дисциплины в их общине.

Что касается второго вопроса — почему палестинцы остаются беженцами так долго, — на него все так же нет ответа, а стороны упорно перекладывают вину друг на друга. По окончании многих войн XX в. проблемы беженцев удавалось или решать, или смягчать посредством международной гуманитарной помощи и политических компромиссов, но палестинский случай — это аномалия, справиться с которой сегодня кажется как никогда трудной задачей. Время от времени международные организации и отдельные деятели пытаются выработать формулу компенсации, репарации или переселения, но пока никакого выхода из тупика никто так и не нашел [250].

Израиль и его сторонники возлагают вину за то, что эта проблема до сих пор не решена, исключительно на арабские государства, указывая главным образом на их отказ подписать полноценные мирные договоры (см. главу 7). Если бы они предприняли дальнейшие ожидаемые от них шаги к миру и нормализации, утверждает Израиль, стороны соглашений о перемирии от 1949 г. смогли бы разобраться с нерешенными вопросами, включая проблемы границ и беженцев. Арабские государства, длящие состояние войны и отказывающиеся признать Израиль и примириться с его существованием, и есть, по мнению израильтян, главный камень преткновения на пути решения проблемы палестинских беженцев.

Под перекрестным огнем обвинений израильтяне и их сторонники продолжают обвинять арабские государства в том, что при попустительстве БАПОР («синекуры для бюрократов и рассадника ненависти и ирредентизма» [251]) они цинично и целенаправленно удерживают беженцев в том же состоянии с тем, чтобы:

• не брать на себя никакой гуманитарной или политической ответственности за их расселение и интеграцию среди собственного арабского населения;

• подогревать в беженцах обиду и жажду мести, подготавливая их к тому, чтобы однажды вернуть их (если их примут) в качестве пятой колонны, дестабилизирующей еврейское государство, или (если их не примут) сделать из них диверсантов и боевиков для нападения на Израиль;

• использовать беженцев в качестве инструмента пропаганды в продолжающейся войне арабов против Израиля [252].

Арабы и палестинцы обвиняют израильтян не только в преднамеренном изгнании огромного числа палестинцев, но и в бессердечном отказе признать закрепленное в резолюции № 191 право палестинских беженцев на возвращение в свои дома или компенсацию. Израиль отказался выполнять этот пункт резолюции Генеральной Ассамблеи, ссылаясь в том числе на то (как это сделали арабы в отношении резолюции № 181 о разделе), что такие резолюции имеют статус рекомендаций и не подразумевают обязательного исполнения.

Но за этой юридической позицией Израиля скрывается нечто большее, чем обычные препирательства или жесткая переговорная тактика. С той же силой и убежденностью, с какой перемещенные палестинцы верили, что у них есть неоспоримое право вернуться в свои дома, израильское руководство в 1948 и 1949 гг. заняло четкую позицию против их возвращения [253]. Отклоняя в конце июля 1948 г. личную просьбу посредника ООН о жесте, который мог бы облегчить тяготы, выпавшие на долю первых волн палестинских беженцев, новый министр иностранных дел Израиля Моше Черток (позже Шарет), писал графу Фольке Бернадотту в попытке донести до него доводы, увязывающие ответственность арабских стран за развязывание войны с судьбой палестинских беженцев: