Сергей Стукало - Цхинвали в огне
Сан Саныч заметался, выхватил у кого-то из готовившихся к заходу абитуриентов конспект, наскоро пролистал и, найдя нужную табличку, впился в неё взглядом.
Спустя минуту его пригласили на экзамен.
Взяв билет, Шевчук чётко назвал его номер, озвучил содержание вопросов и подытожил:
– Вопросов по экзаменационному билету не имею! Разрешите приступить к подготовке?
Опешивший Председатель Комиссии встал, обогнул стол и, подойдя к Сан Санычу, изъял так и не перевёрнутый им билет. Надев очки, поднёс его к глазам:
– И в самом деле, – растерянно отметил он, – билет №7, и все вопросы совпадают…
Развернувшись к остальным членам комиссии, добавил:
– Нет, действительно, коллеги… Я этой ночью все билеты сам, своими руками резал! При вас же, этими же руками, раскладывал… И напечатано так, что не просвечивает…
Он посмотрел сквозь тыльную сторону билетного листка на светящуюся на потолке лампу дневного света:
– Ничего не видно!.. Майор, а ты, часом, не экстрасенс?
– Бывает, товарищ полковник! Но к теме экзамена это отношения не имеет! Прикажете взять другой билет?
– Зачем же? Идите готовьтесь!
Шевчук, чувствуя неловкость экзаменатора, решился:
– Товарищ полковник, разрешите первый вопрос и практику сдать без подготовки?!
– Бога ради… – окончательно растерялся полковник.
По ходу ответа на первый вопрос Сан Саныч изрисовал мелом всю, занимавшую добрую половину стены, доску.
– А почему вы не пользовались плакатом? – поинтересовался полковник. – У нас структурные схемы рисовать по памяти не принято. Есть плакаты, достаточно знать функциональное назначение представленных на них узлов и порядок их взаимодействия в различных режимах работы.
– Это недостаток ответа? – изобразил удивление Сан Саныч.
– Отнюдь, но всё же… найдите среди наглядных пособий нужную схему и сравните с той, что изобразили на доске. Даже интересно, к каким выводам вы придёте?
Пока Шевчук возился с плакатами, один из ассистентов полковника, сверив список экзаменуемых с каким-то лежавшим перед ним листком, встрепенулся. Он подошёл к Председателю Комиссии и, указывая подбородком в сторону Шевчука, что-то зашептал тому на ухо. Вид у помощника был встревоженный.
Полковник изумленно вскинул брови, недовольно крякнул, и, прервав помощника взмахом руки, показал, что информация принята к сведению.
Через пару минут несколько растерянный Сан Саныч доложил, что готов отвечать.
– Товарищ полковник, получается, что ваша схема – сильно упрощена?
– Верно, майор! Здесь вступительный экзамен, а вы нам целую лекцию для узких специалистов прочли!
– Без подготовки, товарищ полковник…
– Это и утешает… Четыре!
Спускаясь вслед за Сан Санычем на первый этаж, к классам, где было развернуто оборудование для сдачи практической части экзамена, полковник остановился на лестничной площадке. Остановил и экзаменуемого офицера.
– Понимаешь, майор, я сейчас буду выглядеть полным идиотом, но хочу быть честным – "пятёрки" тебе не видать. Есть такое указание… Мне очень неприятно.
– Мне тоже, товарищ полковник.
Со сдачей практики Сан Саныч справился меньше чем за две минуты.
Бредущий за ним полковник никак не мог успокоиться:
– Пойми, майор, ты с таким потенциалом всё равно поступишь – четвёрок для этого вполне хватит. А мне ваш Начфак твою "пятерку" ни в жизнь простит… Он мстительный и возможности у него большие.
Сан Саныч шагал по ступенькам молча.
– Вот, за практику я тебе "пять" поставил… Спец ты, что там и говорить – сильный. Но у тебя ещё вопрос по кабелям. Он для "радистов" – нож в спину. Давай, не слушая, выставлю "четверку" и разойдёмся без обид?
– Я буду сдавать, – коротко бросил Шевчук. – У меня есть неиспользованные полчаса на подготовку к ответу.
– Воля твоя. Я хотел как лучше…
Через двадцать минут к Сан Санычу подсел один из членов комиссии – подполковник с кафедры проводной связи:
– Давай, майор, без свидетелей разберёмся. Упрямиться не советую – запомнить полтора десятка характеристик для десятка кабелей – тут одной памяти мало. Надо лет десять, изо дня в день, на брюхе в этой специальности практиковаться. Обязательно напутаешь. А твой ответ на первый вопрос – мне понравился. Профессионалов – уважаю. Ну как, "четвёрка"?
– Вы сначала посмотрите, что я тут написал…
С заполненной Сан Санычем табличкой подполковник разбирался недолго:
– И вы хотите сказать, что всё это помните наизусть? И не пользовались шпаргалкой? Последний раз предлагаю – "четыре", и свободен!
Сан Саныч, чертыхнувшись, взял второй листок, аккуратно приложил его к первому, прямо под обрез нарисованной таблицы. Продолжив её графы вниз, принялся строка за строкой быстро заполнять их данными для стационарных военных и гражданских кабелей.
– Шпаргалка, значит?.. Шпаргалка?! – приговаривал он, начиная очередную строку.
Когда число строк перевалило за второй десяток, подполковник сломался. Он медленно встал и объявил:
– За второй вопрос – "отлично"! И итоговая оценка – "пять"!
Предупреждая возможные возражения привставших со своих мест членов комиссии, добавил:
– "Пять"! Без разговоров! Некрасиво, в конце концов, не признавать очевидное!
Комиссия облегчённо вздохнула, а её повеселевший Председатель с явным удовольствием вписал в экзаменационную ведомость озвученную его коллегой оценку.
После окончания экзамена и сдачи ведомостей, рассвирепевший Начфак перехватил Сан Саныча на пути в столовую:
– Вы! Вы! Как вы посмели, при отвратительной кроссовой подготовке, получить на экзамене "пятёрку"?
Уставившись тяжёлым взглядом в переносицу Начфака, Шевчук некоторое время молчал, но затем, спокойно и отчётливо, чуть ли не по слогам, произнёс:
– Насколько знаю – на столько и сдаю!!!
* * *Итоги экзаменационного марафона подводили ранним утром 19-го августа.
Взволнованные, торопливо приводящие себя в порядок, офицеры-абитуриенты на включенный кем-то телевизор внимания не обращали. А зря. По всем каналам транслировался классический балет. Через три года плоды этого "балета", их, свежих выпускников Академии, навсегда разведут по куцым армиям новоявленных государств.
О том, что всю полноту власти в стране взял на себя какой-то непонятный ГКЧП, офицеры узнали из зачитанного Начальником Факультета объявления. Затем председатель экзаменационной комиссии огласил Приказ начальника Академии об их зачислении.
В этот же день, ближе к вечеру, прихватив с собой несколько бутылок ленинградского пива, Сан Саныч вылетел в Тбилиси.
* * *В тбилисском аэропорту, один из таксистов, завидев человека в форме, подбежал к Шевчуку и предложил бесплатно доставить его до самого подъезда. Всю дорогу водитель шумно радовался тому, что в стране, наконец-то, наведут порядок, и можно будет не вздрагивать каждую ночь при стуке в дверь от того, что у него жена – осетинка.
Сан Саныч устало улыбался ему и, в требовавших того местах водительского монолога, согласно кивал головой.
Зайдя домой, он включил телевизор и открыл пиво. Через минуту на экране прогревшегося телевизионного приёмника проступило до оскомины знакомое лицо президента Гамсахурдиа.
Как ни странно, глава Грузии, уже более полутора лет игнорировавший сам факт существования русского языка, говорил на том самом пресловутом русском. И говорил практически без акцента.
Старательно выговаривая каждое слово.
– Вся наша большая страна, – бубнил внезапно поумневший президент, – переживает тяжёлый исторический момент. Мы все, как один, должны сплотиться вокруг центральной власти. Начинается долгожданное наведение порядка. Поддержать давно назревшие шаги и меры – наш прямой долг… Я дал распоряжение о разоружении, в соответствии с указом Президента СССР, до 24-го августа всех незаконных вооружённых формирований… Уже завтра первая партия оружия будет сдана представителям Закавказского военного округа.
И без того опешивший Сан Саныч поперхнулся пивом и, откашлявшись, мысленно перекрестился.
В который раз, отметив внешнее сходство Президента с ленинградским градоначальником, он подивился их не менее схожей политической беспринципности и приспособленчеству, способному вызвать зависть мадагаскарского хамелеона.
Мысленно сплюнув, Сан Саныч отставил пиво и принялся стелить постель.
Спал он как убитый. Безо всяких сновидений.
Возвращению Сан Саныча на службе обрадовались.
– Нагружать тебя мы не будем, – объявил ему начальник Узла связи, – спокойно сдавай должность, собирай вещи и вообще… Только загляни на всякий случай к НВСу. Сейчас в стране начнут порядок наводить – может и твой отъезд на какое-то время тормознут... А то и вообще отменят! Будет неправильно, если ты все вещи отправишь в Ленинград, а сам останешься служить здесь.
В словах непосредственного начальника был вполне определённый резон, и Cан Саныч, позвонив НВСу и договорившись с ним о встрече, отправился выяснять свои перспективы.
