Михаил Делягин - Светочи тьмы: Физиология либерального клана. От Гайдара и Березовского до Собчак и Навального
15 лет «продвижения реформ» из–за кулис
Сам же Гайдар возглавил думскую фракцию, продолжал тесно сотрудничать с оставшимися в правительстве реформаторами и постоянно ратовал за более жесткую финансовую политику и более активные реформы.
В 1995 году возглавляемый им блок «Демократический выбор России — Объединенные демократы» в Госдуму уже не попал.
С началом чеченской войны Гайдар активно критиковал ее, собирал митинги протеста. Во время захвата Басаевым заложников в больнице в Буденновске именно благодаря ему правозащитник
Сергей Ковалев сообщил Черномырдину реальное число заложников. Гайдар же убедил Черномырдина поручить Ковалеву формирование комиссии по переговорам с террористами.
Об уровне политической адекватности (но и искренности) Гайдара свидетельствует его призыв к Ельцину не выставлять свою кандидатуру на президентских выборах 1996 года из–за чеченской войны и предложение к демократам выдвинуть в качестве своего кандидата губернатора Нижегородской области Немцова. Демократы, к тому времени в серьезной своей части уже сросшиеся с олигархами, этой нелепицы просто не поняли, Немцов, разумеется, отказался. Гайдар планировал выдвинуть собственную кандидатуру, но после объявления Ельциным своего участия в выборах призвал поддержать его, «чтобы не допустить приход к власти коммунистов».
Влияние Гайдара на мышление либерального клана, на его цели и стереотипы невозможно переоценить. Достаточно сказать, что именно он в феврале 1998 года своей статьей «Почему в Москве жить хорошо» положил начало атаке на Лужкова, продолжавшейся долгие годы, достигшей пика во времена немцовских разоблачений и завершившейся–таки отставкой последнего через 12,5 лет, уже после смерти самого Гайдара. Все это время либеральная критика Лужкова практически полностью следовала темам, заданным Гайдаром в его статье.
В 90‑е и 2000‑е годы Гайдар оставался интеллектуальным центром либерального клана (разумеется, в пределах, в которых на этом уровне вообще можно говорить об интеллекте) и оказывал решающее воздействие на повестку дня и подходы либерального блока правительства. I
О его значении свидетельствует то, что накануне дефолта 1998 года он, не занимая никаких официальных должностей, вел официальные переговоры и закулисные консультации с представителями МВФ наряду с Чубайсом, бывшим специальным представителем Ельцина по этим вопросам.
Его объяснения дефолта 1998 года простой несогласованностью действий различных чиновников, которую он бы уладил «в течение нескольких минут», не просто производят впечатление наивной и смехотворной попытки покрыть массовое воровство либералов и олигархов, сделавших дефолт неизбежным, но и свидетельствует о простой безграмотности и неадекватности, вызванной полным принятием либеральных ценностей.
Гайдар просто не мог позволить себе заметить, что либеральная политика, проводимая его последователями и под в том числе и его диктовку в интересах глобального бизнеса, уничтожает экономику страны и не позволяет дать ей подняться. Простой личный интерес, естественная психологическая самозащита, не дающая ему, как и другим либералам, осознать свою роль в судьбе своей страны, лишала его возможности стратегического видения, обрекала на частичное, поверхностное восприятие ситуации, не позволяла не то что комплексно анализировать происходящее, но и даже просто целостно воспринимать его.
Вдумайтесь в потрясающее объяснение Гайдаром чудовищного катаклизма, едва не уничтожившего нашу страну, достойное разве что нетрезвого воришки. Оказывается, по его версии, дефолт произошел потому, что согласовывавший документы с МВФ чиновник по требованию его представителей в последний момент внес в них изменения, из–за чегов них перестали «сходиться цифры», — и западные инвесторы, увидев «финансовый разрыв», перепугались и тут же вывели деньги из России!
То есть все дело в простом недоразумении: сказали бы Гайдару, державшему «на телефоне» и представителей МВФ, диктовавших правительству России его политику, и «западных инвесторов», — и он бы все уладил. А причины, по которым бюджет страны полностью зависел от жалких 5‑миллиардных траншей МВФ, значения не имеют. Просто нефть подешевела, — а кромешное воровство олигархов и реформаторов, укравших бюджет, не заслуживает даже упоминания.
Во время агрессии США и их сателлитов по НАТО против Югославии знавший сербский язык Гайдар, подхватив Немцова и Б. Федорова, решил напомнить о себе миротворческой миссией в Белград. О значении российских либералов (и в первую очередь Гайдара) для США свидетельствует прекращение бомбардировок Белграда на время их поездки (которое, впрочем, не помешало Гайдару оставить Чубайсу трогательную записку с просьбой «позаботиться о семье», так как он «капиталов не оставил»).
План миссии, сам по себе характеризующий вменяемость российских либералов, заключался в предложении сербскому патриарху и папе Римскому подписать письмо к Клинтону с просьбой прекратить бомбежки. План сорвал Иоанн Павел II, резонно обративший внимание реформаторов на то, что Клинтон не прислушается к нему (и, следовательно, такое письмо станет для духовного отца миллиарда католиков не более чем простым самоунижением). Немаловажно и то, что Иоанн Павел II всю жизнь, еще с советских времен проводил
последовательную проамериканскую политику и производил впечатление марионетки США, — пусть и более высокопоставленной и авторитетной и потому более свободной в своих повседневных действиях, чем московские либералы. Поэтому он в принципе не мог себе позволить мешающие США действия, и надо было быть Гайдаром, Немцовым и Б. Федоровым, чтобы не понимать этого.
На выборах 1999 года Гайдар, партия которого «Демократический выбор России» вошла в склеенный Кириенко блок «Союз правых сил», вернулся в Госдуму. Успех СПС, набравшего 8,5 %, во многом, возможно, был вызван гениальностью политтехно- лога Павловского, разославшего утром дня выборов всем своим сколь–нибудь значимым (которых было много) СМС о том, что «СПС, похоже, проходит» в Думу. Павловский имел репутацию человека знающего, осведомленного в кремлевских интригах, и его СМС за считанные часы распространилась по всей правящей тусовке и обслуживающему ее персоналу. В силу естественного желания присоединиться к победителю массы представителей этого социального слоя, при других обстоятельствах не пошедшие бы на выборы, пришли и проголосовали «за своих». В результате СПС, накануне выборов балансировавший на грани преодоления 5-процентного барьера, преодолел его с огромным запасом.
Хотя значительно более вероятной представляется версия, по которой власти надо было любой ценой «размыть» представительство в Госдуме считавшегося тогда смертельно опасным блока Примакова и Лужкова «Отечество — Вся Россия», и заведение для этого в Госдуму демократических «теней 90‑х» представлялось вполне рациональным шагом. В Госдуме Гайдар, не будучи ни лидером фракции, ни даже председателем комитета, обладал в силу своего авторитета в либеральном клане исключительным положением и вновь получил огромное влияние на социально–экономическую политику. Он говорил: «Правительство начало реализовывать ту программу, которую мы разрабатывали… У меня была возможность за 2–3 дня получать ключевые документы за подписью лиц, принимавших решения, включая президента. Не надо было публично выступать, а возможности делать что–то… были, пожалуй, наибольшими за все то время, когда я работал во власти».
Достаточно сказать, что его институт разрабатывал не только концепцию, но и проект важнейшего для либералов закона «О стабилизационном фонде» (направляющем средства российских налогоплательщиков не на нужды России, а на поддержку финансовых систем США и еврозоны).
Признаком высокой оценки роли Гайдара представляется его приглашение в 2003 году властями США для консультаций по экономическим реформам в оккупированном ими Ираке. (Правда, о степени ответственности американской администрации свидетельствует то, что они вполне серьезно приводили в качестве доказательства построения в Ираке демократии введение в нем правил дорожного движения штата Мэриленд.)
Тем не менее, ореол Гайдара постепенно мерк в свете новых звезд, в том числе и либерального клана.
После поражения СПС на выборах 2003 года (как сообщалось, в первую очередь из–за гомерического воровства либералов) он вышел из ее руководства. Когда осенью 2008 года появились сообщения о том, что СПС станет частью новой правой партии, создаваемой Кремлем (и Белых даже подал в отставку с поста председателя СПС), Гайдар заявил об отказе от участия в этом проекте и о своем выходе из СПС. Тем не менее, вскоре с Чубайсом и временно возглавившим СПС Гозманом он уже призывал оставшихся членов партии сотрудничать с властью для создания новой правой либеральной партии: позиция «системного либерала», судя по всему, обязывала.
