Андрей Буровский - Да здравствует «Застой»!
В 1960 году объем промышленной продукции СССР по сравнению с США составлял 55 %, а через 20 лет, в 1980 году, — уже более 80 %.
К 1980 году СССР занимал первое место в Европе и второе место в мире по объемам производства промышленности и сельского хозяйства.
Если вся продукция промышленности в СССР была такого низкого качества, то почему Советский Союз экспортировал трактора в сорок стран мира? Главным образом трактора шли в социалистические и развивающиеся страны, но ведь шли и активно применялись.
Где и почему был «застой»?
Правда, темпы роста экономики все время снижались. Если в восьмой пятилетке (1966–1970) среднегодовой прирост составлял 7,5 % и в девятой — 5,8 %, то в десятой он снизился до 3,8 %, а в одиннадцатой составил около 2,5 %. При этом рост населения СССР составлял в среднем на 0,8 % в год.
СССР не мог обеспечить ожидаемых темпов роста жизненного уровня народа. Не получалось и провести интенсивное техническое перевооружение производства.
Характерно, что в 1970-е годы из советской пропаганды полностью исчез лозунг «догнать и перегнать».
Причина этого проста: постоянное и все усиливающееся отставание от Запада в развитии наукоемких отраслей. Положение в вычислительной технике характеризовалось как «катастрофическое».
С 1947 года, с появления в США первых ЭВМ, началась очередная научно-техническая революция. То ли пятая, то ли шестая по счету. Мобилизационная экономика не способна быстро реагировать на изменения — она просто для этого не предназначена.
Бюрократическая система предназначена только для выполнения директив «сверху», а вовсе не для принятия инициатив «снизу». Трудовые коллективы не были заинтересованы во внедрении новой техники и технологии. Порой такое внедрение оказывалось даже вредным для отдельного рабочего и предприятия в целом: никаких особых наград не было, а план повышали.
Внедрение всякой качественно новой продукции или новой технологии в СССР затягивалось буквально на десятки лет, а в развитых индустриальных странах этот срок не превышал нескольких лет. К началу 1980 годов в промышленности было автоматизировано только 15 % предприятий. Не зря же Андропов говорил как о великом зле о господстве ручного немеханизированного труда.
Необходима была вычислительная техника, а советские ЭВМ выпускались на устаревшей элементной базе, в сравнении с западными они были ненадежны, дороги и сложны в эксплуатации. Эти машины с малой оперативной и внешней памятью и качеством периферийных устройств по качеству отставали от западных на 5, а по другим данным, и на 10–15 лет.
К 1980 году кто с грустью, а кто и со злорадством констатировал, что за 1970-е годы разрыв, отделяющий СССР от мирового уровня, вырос и продолжал расти все быстрее. СССР оказался близким к тому, чтобы оказаться неспособным не только выпускать собственные ЭВМ сравнимого с западным уровня, но даже копировать западные прототипы.
Мобилизационная экономика и сельское хозяйство
Н.С. Хрущев решал задачи сельского хозяйства чисто мобилизационными средствами: распахать целину! Внедрить драгоценную кукурузу повсеместно! Догнать и перегнать!
В сельском же хозяйстве мобилизационная модель особенно вредна и опасна. Тут нужны самостоятельность и активность руководства на местах, учет местных реалий — а они могут различаться на расстоянии буквально 10 километров.
В годы кукурузно-целинного ускорения это не принималось во внимание, а вот в «годы застоя» — принималось. Исчезло такое явление, как «толкачи». Молодежь и не знает этого слова, в учебниках истории его нет. А зря… потому что «толкач» — ярчайшее проявление самых бредовых установок эпохи, которую нам частенько показывают как альтернативу «застою».
«Толкач» — это посланец партийных органов области или края, который во время посевной или сбора урожая едет в район и требует быстрее выполнить сельскохозяйственные работы.
— Как?! Ваш район еще не отсеялся?!
— Весна поздняя…
— Ну и что?! Положено уже отсеяться! От вас победных реляций ждут, а вы тут что же?!
Район шлет своих «толкачей» в совхозы и колхозы. Дорогие гости, посланцы начальства, вкусно кушают и много пьют, в том числе запрещенного самогона. И крутят ту же шарманку:
— План! По плану уже должны отсеяться!
— Так весна поздняя… В этом году сеять нужно не в конце апреля, а в начале мая…
— В начале мая?! К Первомаю должно быть все посеяно! Трудящиеся всего мира будут праздновать День солидарности трудящихся! Они должны порадоваться за ваш колхоз, а вы что делаете?! Бунтова-ать?! Вольнодумствовать?! Нарушать международную солидарность?!
Смех смехом, но примерно так оно и было. Не принимая во внимание никакие реалии погоды и местных условий, крестьян заставляли выполнять разнарядку. Может, сточки зрения идеологии они и были очень полезны, но вот для сельского хозяйства…
…А вот при Брежневе «толкачи» как-то исчезли.
Мартовский Пленум ЦК КПСС 1965 года продолжил политику Н.С. Хрущева. Целина уже распахана, и ветер уже унес плодородный слой степи. Это преступление уже совершено, ничего нового уже не распашешь и не погубишь.
Но многие элементы мобилизационной экономики в сельском хозяйстве сохранялись, и это было самое скверное. Сохранялась политика мелиорации — то есть орошения земель (где надо и где не надо). Сохранялась химизация — то есть обязательное внесение удобрений по разнарядке, разработанной в городе.[98]
Считается, что потери сельскохозяйственной продукции из-за неэффективной мелиорации и химизации почв достигали 35–40 %.
Примерно столько же терялось уже собранного урожая. На уборочную регулярно мобилизовали городское население. Во всем «цивилизованном мире» посев и уборка урожая решаются с участием горожан — временных сельскохозяйственных рабочих. В начале XX века это были бедняки из Лондона или Нью-Йорка, и Стейнбек ярко описывает быт таких рабочих в годы Великой депрессии.[99]
В СССР на уборку урожая мобилизовали. Для студентов «выезд в колхоз» был нормой. Зачислили на первый курс — и в сентябре не за парты, а «в колхоз». Убирать урожай. Мобилизовали солдат. Отправляли целые автоколонны с крупных предприятий. Направляли сотрудников учреждений и заводов. В сентябре—октябре в деревнях становилось людно, шумно и весело, а 30–40 % уже выращенного урожая все равно терялось.
Мне доводилось слышать разные оценки «укрупнения деревень» и уничтожения «неперспективных» деревень. «Неперспективная» — это маленькая деревня, к которой слишком трудно и дорого вести хорошую дорогу.
В 1958 году, в соответствии с решениями Президиума ЦК КПСС и Совмина РСФСР деревни начали «укрупнять», переселяя жителей в «перспективные» населенные пункты.
Одновременно «осваивали целину»: 45 млн га целинно-залежных земель, из которых минимум 40 % стали впоследствии пустыней и полупустыней. И одновременно за те же пять «целинно-кукурузных» лет (1954–1958) свыше 13 млн га — то есть до 35 % сельхозземель российского Нечерноземья — было выведено из сельхозоборота.
Специалистов, технологии, капиталовложения и даже растениеводческий семенной фонд именно из РСФСР, из Нечерноземья, переводили в целинные и кукурузные регионы.
Из 140 000 нечерноземных сел предполагалось оставить лишь 29 000. К концу же 1970-х, по данным статистики, осталось около 20 000 деревень…
Правительственным постановлением 1974 года по вопросам неперспективных деревень в РСФСР предусматривалось, что по российскому Нечерноземью за 1975–1980 годы сселению подлежали 170 000 сельских семей. В приложениях к этому документу только 43 000 сельских населенных пунктов РСФСР — немногим более 30 % — были обозначены как перспективные.
Что характерно: такие меры не предусматривались в отношении сельских регионов других республик теперь уже бывшего СССР. А в национальных автономиях РСФСР количество «неперспективных» деревень было намного меньше, чем в обычных российских областях…
А результат? Люди уходили в города, и потому снижалась цена рабочей силы в промышленности и других несельскохозяйственных отраслях.[100] А из-за низкой эффективности сельского хозяйства росла цена на сельскохозяйственную продукцию.
В годы восьмой пятилетки, до начала 1970-х мобилизационные методы еще давали эффект. Вполне сносный набор продуктов присутствовал в магазинах даже малых и средних городов.
В дальнейшем эффект давало нечто совершенно другое: переход от административного метода управления сельским хозяйством к экономическому, введение все того же хозрасчета. Идеал бывает только в идеальном мире. В реальном самые хорошие решения имеют и свои плохие последствия. Повысить закупочные цены? Тогда крестьяне будут заинтересованы в создании и продаже своей продукции… но тогда ведь и розничные цены повысятся!
