Андрей Буровский - Да здравствует «Застой»!
Стоимость хлеба колебалась от 5 копеек за сдобную булку весом 330 граммов до 16 копеек за буханку черного или 22 копеек за «плетенку»-халу. При средней зарплате в 66 рублей в 1961 году и 120 рублей в 1981 году эти деньги были не то что невелики… Они были неосязаемы.
Хлеб был всегда, у всех слоев населения, и вволю. Хлеб был настолько доступен и дешев, что в деревнях печеным хлебом из магазинов откармливали свиней и кур в домашних хозяйствах. Таких нехороших людей стыдили и ругали, на них рисовали карикатуры в прессе… Разумеется, не помогало.
Если при Брежневе не был в дефиците хлеб, «зато» при нем были другие виды дефицита продуктов, в том числе самые невероятные.
Еще в середине 1960-х в крупных провинциальных городах, особенно за Уралом, можно было свободно купить и мясо, и молоко, и сыр, и масло, и шоколад или хорошие конфеты.
Все эти продукты постепенно исчезали из продажи. Общая тенденция — один и тот же продукт, например масло, постепенно исчезал там, где его раньше можно было свободно купить. Раньше он в городе лежал на прилавках — теперь его нет в свободной продаже. Приходится ехать за маслом из малого города в большой… А потом и там масло исчезает. Приходится масло возить из более крупного города, если оно там еще есть, или из Москвы, или Ленинграда. Или приходится его «доставать», то есть покупать с черного хода магазина или склада, у знакомых, или отдавать один дефицит за другой… И другой продуктовый или промышленный дефицит или дефицитную работу.
Привезя из Москвы несколько пар колготок или туфель, можно было обменять их на масло. Другой мой знакомый «доставал» дефицитные сердечные лекарства, третий просто был неплохим врачом… В общем, люди бились за дефицит и, как правило, побеждали: у всех или почти у всех было все… или почти все необходимое для жизни.
Другие виды продовольственных продуктов «уходили» в кооперативную торговлю. Они были в свободной продаже, но уже по другой цене… В государственной торговле кило мяса стоило от 1,1 рубля до 1,9 рубля. А в кооперативной — от 2,5 до 3,5 рубля, в разных городах.
Люди относились к дефициту с юмором, ходило множество анекдотов типа такого: наступил коммунизм. Внучка спрашивает бабушку:
— Где же наша мама?!
— Маму задавили в очереди за мясом.
— А что такое очередь? — спрашивает внучка.
— А что такое мясо? — спрашивает внук.
Или:
— Что такое — длинная, зеленая, пахнет колбасой?
— Это субботняя электричка из Подмосковья.
Анекдот родился потому, что столичное снабжение заканчивалось аккурат на 101 километре — на границе столичного округа. По субботам—воскресеньям жители Подмосковья дружно ехали в Москву, закупая все, что только можно — в том числе пресловутую колбасу.
С нашествиями провинциалов старались бороться, выдавая в одни руки по полкилограмма колбасы или сыра, не больше. Что ж! Провинциалы приезжали целыми семьями, приходилось давать им сразу несколько кило, на папу—маму—бабушку—дочку—сына—дядюшку. Или провинциалы «кооперировались»: вот нас пять человек — дайте на нас пятерых два с половиной килограмма. Купили, постояли на улице, покурили… И снова зашли, а очередь предусмотрительно заняли заранее.
Впрочем, в Москву ехали порой и с намного больших расстояний. В городах европейской России, в средней полосе временами пропадали даже мука, макароны и крупы. Из Твери или Орла хоть приехать сравнительно нетрудно… А ехали и из Оренбурга: по неизвестной причине Оренбург снабжался очень плохо. Люди в пятницу вечером садились в поезд, вечер субботы посвящали покупкам, ночевали на вокзале, утром воскресенья опять покупали. Во вторую половину воскресного дня они опять садились в поезд, чтобы рано утром в понедельник высадиться в Оренбурге, привезя кило десять или двадцать гречневой, манной и перловой крупы. Чтобы надолго.
В эпоху Андропова анекдоты про дефицит стали позлее:
Возле черного хода в магазин поставили два пулемета. Таскать из магазина перестали.
— Зачем сразу два пулемета?
— Один быстро перегревается.
Иностранцы часто считают, что в России в «годы застоя» царил настоящий голод. Почти так же думает и часть молодежи, не успевшей застать «годов застоя» и знающей о них только понаслышке. Так вот — голода не было ни в каком смысле этого слова. Продукты были почти у всех, — вопрос, какие именно и какой ценой. Кто получал качественные продукты в спецраспределителе, кто покупал не очень качественные продукты «для населения» в магазинах, отстаивая громадные очереди, переплачивая в «кооперативных» магазинах. Кто покупал такие же продукты «по блату» и выносил с черного хода. А кто ломился в очередях других городов, приезжая в зеленых, пахнущих колбасой электричках.
Дефицит промышленных товаров
Даже в Москве и Ленинграде-Петербурге этот вид дефицита тоже был… Но конечно, не в тех же формах и масштабах, что в провинции. Помню, каким счастьем было купить в Петербурге ботинки. Мои друзья воротили от них нос:
— Ты носишь «скороходовскую» обувь?!
Постоянно живя в Ленинграде, можно было «достать» и польские ботинки. В Красноярске же и «скороходовские» были желанным дефицитом, их привозили из больших городов. Но и в Москве, и в Ленинграде было дефицитом хорошее женское белье. «Какое-то» было везде, но когда французский актер Жерар Филипп устроил во Франции выставку женского белья из СССР, француженки плакали и начали собирать для советских дам то, что могут оторвать от себя. Жалко им стало россиянок.
Сапоги и комбинации из Венгрии, трусы из ГДР, лифчики из Чехословакии, ночные рубашки и колготки из Польши — какой соблазн крылся во всех этих вещах! Это сейчас идешь по улице, а на каждом третьем магазине: «Белье из Франции! Белье из Португалии! Из Перу! Из Новой Зеландии! Из Пингвинии! С Марса!» Тогда и из Польши белье было страшным дефицитом. Сколько раз пустели целые учреждения от вопля:
— Девки!! Колготки дают!
И действительно, пустеет «присутствие»: кто только может, мчится за колготками, занимает очередь и на себя, и на подружек. Так было и в столицах, и в провинциальных годах. В столицах — чаще, сюда завоз тряпок шел активнее.
Но в столицах не было хотя бы дефицита на одежду советского производства. А в провинции, даже в больших городах постоянно вспыхивал дефицит то одного, то другого. В Красноярске как-то наступил дефицит электролампочек. Почему именно лампочек? Пес его знает… Потом вдруг исчезли мужские трусы — тоже неизвестно почему. Год не было, потом появились.
В Ленинграде тоже возникал дефицит такого рода… Например, исчезали лифчики. На полгода исчезли совершенно. В другой раз исчезли стаканы. Кружки и чашки были, но вот стаканов в продаже не было.
Объяснения причин дефицита
Дефицитность экономики большинство историков трактуют в двух смыслах:
1. Как попытку правительства сделать народ более покорным и зависимым от властей. Власть демонстрировала, что паек всегда не хватает на всех, и в любой момент пайку могут не дать нелояльному и непокорному.
2. Советская экономика оказалась жертвой своей «нефтяной» зависимости. В 1973 году нефть была дорогой, цена ее росла. Нефтедоллары в СССР шли в основном на военно-промышленный комплекс, на кражу или скупку военных и промышленных секретов Запада, но что-то перепадало и рядовым людям.
В середине 1980-х нефть стала дешеветь. Тут-то и кончился «застой», остатков нефтяного «счастья» не стало хватать на людей.
Нефть СССР продавал… Это было выгодное дело, потому что страны Запада платили за тонну нефти по 100 долларов, а ее себестоимость в Самотлоре составляла около 5 рублей. Общий объем нефтедобычи СССР быстро довел до 600, а затем и 650 миллионов тонн. По мере открытия нефтяных и газовых месторождений в Западной Сибири к середине 80-х годов, две трети общесоюзной добычи нефти и более 60 % добычи газа обеспечивала Западная Сибирь.
Но у «нефтяной теории» концы совершенно не сходятся с концами: основные черты «застойной» экономики сложились еще при Сталине, явно вне зависимости от цен на нефть.
В середине 1960-х реформы Косыгина провалились, — как раз в пору «дешевой нефти», когда, казалось бы, самым реформам и происходить.
А пик «застоя» с самыми тяжелыми формами дефицита приходится как раз на пик цен на нефть — самый конец 1970-х — начало 1980-х.
Так же не сходятся концы с концами и в объяснении самого «застоя». Якобы поток нефтедолларов в СССР лишил руководство страны желания хоть какой-то модернизации хозяйственной и общественной жизни. Пожилые и слабые здоровьем высшие руководители СССР спокойно сидели на этом нефтяном шприце, надеясь, что на их век хватит. Вот когда в середине 1980-х цены на нефть упали, часть партийной верхушки задумалась… и тут-то пришел Горбачев.
