Дмитрий Тараторин - Русский бунт навеки. 500 лет Гражданской войны
Для них федеральный центр — «крыша», гарантирующая коррупционную безопасность. Без нее они окажутся один на один с местными националистами и исламистами. Запад потребует проведения свободных и «равноудаленных» выборов. А за ними, ясное дело, последует крах, арест счетов и судебные преследования.
Зачем империя русским (именно русским, а не россиянским коррупционерам) тоже не совсем понятно. У большинства из них сегодня явно не наблюдается «комплиментарности» (этнической симпатии в терминологии Льва Гумилева) к представителям неславянских национальностей. Во имя чего им надо себя смирять и просто терпеть рядом тех, кто им просто (даже если предположить, что безосновательно) не по душе, русским никто даже не пытается объяснить. Просто, мол, должны и все тут.
Нет, геополитические основания приводятся. Интересующихся отсылаем к трудам Александра Дугина. Но, ведь интересующихся совсем немного. Большинство же живет страстями в состоянии перманентного полубреда.
Как это ни парадоксально, единственным представителем группировки держащей власть, который осознал необходимость сформулировать для империи некий смысл, оказался Анатолий Чубайс. Его формула звучала весьма экзотично — «Либеральная Империя». Имелось в виду, что миссия России в XXI веке — нести «свет» либеральных ценностей окрестным народам и способствовать утверждению в сопредельных странах демократических стандартов.
Интересно, что хотя и в крайне извращенной форме, идея эта, безусловно, воспроизводит исконный мессианский архетип. Однако главный приватизатор и электрификатор отказался от ее развития и пропаганды, поскольку, что внешняя, что внутренняя политика Путина никак не совпадала с означенным вектором. И Чубайс счел за благо не экспериментировать.
Почему же «спаситель» России от распада, стабилизатор Владимир Владимирович сам не ощутил потребности в имперской идее? А потому, что он мыслил принципиально иными категориями.
Главный конфликт его правления — Государство против ЮКОСа — был вызван отнюдь не тем, что державники решили пресечь хищничество олигархов. И группа Путина, и клан Ходорковского рассматривали Россию как корпорацию, как акционерное общество.
Изначально Владимир Владимирович был нанят главными акционерами в качестве гендиректора. И они полагали, что президент будет действовать в соответствии с делегированными полномочиями. Однако тот сам решил стать одним из главных акционеров. И стал.
При этом его взгляды на то как следует распоряжаться активами фатально не совпали с мнением Ходорковского, Березовского и иже с ними.
Дело в том, что МБХ намеревался разменять российские активы на зарубежные и лично (вместе с рядом коллег) инкорпорироваться в мировую элиту, для представителей которой такие понятия, как государственный суверенитет уже не существуют. Разумеется, вовсе не стремился он стать президентом РФ (в чем его обвиняли злопыхатели). Просто потому что РФ для него уже не было. Он видел только совокупность нефтегазовых активов, которые требовалось конвертировать во власть куда более высокого порядка, чем та, которую имеет хозяин Кремля.
Путин же был против дробления активов и жестко настаивал на том, чтобы его самого и его бригаду включили в мировую элиту в качестве «суверенных» акционеров АО «Россияния».
Взгляд на государство, как на корпорацию проявляется в поступках и словах Владимира Владимировича сплошь и рядом. Поэтому и наследник его первым делом заявил, что «национальная идея» не нужна, а нужен, мол, набор неких принципов. Так и есть. Если речь идет о корпорации.
Но для того, чтобы ее сотрудники трудились более эффективно (одно из любимых слов Путина), конечно, требуются не только материальные, но и моральные мотивации. И для того, чтобы их включить архетипы все-таки потревожили.
Русские против россиян
Гражданская война для России не аномалия, а форма существования. Более того, другой формы мы и не знаем. Впрочем, это отнюдь не означает, что война вечна. Просто должны быть устранены причины ее питающие.
То есть, либо мы сумеем наконец добиться синтеза Святой Руси и Третьего Рима — построим все же Святорусскую Империю, как называл нашу Родину князь Андрей Михайлович Курбский; либо идеалы обеих исконных моделей станут для нас неактуальны. Правда, в этом случае мы просто перестанем быть русскими. Большинство превратится в ни на что негодную массу, которую, спишут со счетов. А меньшинство станет вполне пригодными для «дивного нового мира» общечеловеками.
Либералы начала 90-х если и не рационально, то на уровне инстинктов это понимали. А соответственно, борясь за наше «умиротворение», вполне закономерно разрушали национальную матрицу как таковую, методично глумясь как над всем святорусским, так и над третьеримским. Однако с приходом Путина произошел перелом.
Вот цитата из текста автора, относящегося как раз к тому периоду, (опубликован в «Лимонке» № 142): «На polit.ru один из идеологов нового правления Виталий Найшуль нарисовал грандиозную картину готовящейся либеральной консервативной революции (извиняюсь за выражение). Он призывает обратиться к опыту доимперской Руси. Вполне откровенно констатирует, что все ресурсы уже поделены и за «материальный интерес», как при Ельцине, процесс организовывать не удастся. Делается вывод: надо включать моральные факторы, путём актуализации архетипов. Во как! Раньше, глядя на Гайдара и ему подобных, можно было тешиться мыслью, что они, в силу врождённого идиотизма, реальных законов жизнедеятельности общества понять не в силах, а, следовательно, обречены. Теперь всё иначе. Если с архетипами они совладают, и люди, а главное менты и армейцы поведутся, процесс прочухивания ими собственной опущенности затянется. Но, в то же время, ещё не факт, что всякие глубинные потоки удастся направить в заранее вырытое русло. Есть шанс перехватить инициативу.»
Жизнь подтвердила, что безнаказанно баловать с архетипами нельзя. За последние годы проявилось новое поколение националистов, мыслящих принципиально по-новому. Наиболее последовательные из них только себя считают русскими, а окружающее постсоветское население — «россиянами».
Эту интуицию, необходимо осмыслить. Поскольку из нее вытекает в пределе, что гражданский конфликт может трансформироваться в «межэтнический».
Русские характеристики: История. Живое ощущение включенности в историческую цепь поколений. Реальное чувство родства с героями нации самых далеких исторических эпох. Государство. Аппарат РФ воспринимается, как чуждая тираническая, тотально нелегитимная система подавления — узурпатор.
Свобода. Ощущается неотъемлемым свойством русского человека. Органично сочетается с чувством естественной солидарности со СВОИМИ. И проявляется, прежде всего, в праве самостоятельного принятия решений, определяющих жизнь личности. Самоорганизация. Сегодня проявляет себя как сеть. Очевидно тяготение к формам военной демократии, воспроизводящим классические «варварские» образцы. Ответственность. Развитое чувство ДОЛГА перед нацией, перед общиной, перед семьей. Вера. Стремление обрести реальный духовный опыт. Неформальное, личностное отношение к сакральным аспектам наследия нации.
Сила. Культ физического здоровья. Требование к каждому СВОЕМУ уметь защитить себя, семью, нацию.
Россиянские характеристики:
История. Полное отсутствие исторического самосознания. Былое не вызывает никаких эмоций, воспринимается как нечто абсолютно постороннее и неактуальное. Государство. Воспринимается как неизбежное зло. Зло, при этом, абсолютно легитимное, правомочное карать и миловать. Очевидная неправедность приговоров не провоцирует и тени сомнений в оправданности существующей системы.
Свобода. Не воспринимается как ценность. Вызывает тревожные ассоциации. Поскольку россиянин не способен на свободу, зато очень даже способен на произвол, он всегда готов делегировать право решений начальникам. Каковые призваны контролировать и обуздывать его саморазрушительные импульсы.
Самоорганизация. Практически не способны на таковую. Некоторые примитивные формы возникают только когда затронут материальный интерес — обманутые вкладчики, дольщики и прочие объединения терпил.
Ответственность. Чувство долга отсутствует в принципе. Россиянин тотальный индивидуалист. Любые обязанности воспринимаются им как бремя. Их исполнение обусловлено исключительно той или иной степенью устрашения (от угрозы голодной смерти, до прямого административного принуждения).
Вера. Принципиальная неспособность на что-либо кроме следования некоему набору общепринятых суеверий. Участие в традиционных обрядах без всякого желания проникнуть в их суть. В случае личных неурядиц возможны срывы — уход в тоталитарные секты. Они обеспечивают полную «свободу» от Свободы и сопряженной с ней ответственностью.
