Маргарет Этвуд - История долгов наших: Долги и темная сторона богатства
— Могу я увидеть что-нибудь подобное? — спросил Скрудж, не любивший обиняков.
Но дух продолжал:
— Были люди, которые оказывали посильную помощь — кормили и лечили, как могли, умирающих и сами погибали. В некоторых деревнях, куда проникла зараза, понимали, что болезнь передается при личном контакте, и старались отгородиться от внешнего мира и таким образом остановить распространение болезни. Кто-то обвинял себя или других в появлении чумы, находя ее причину в прегрешениях, злодеяниях или отравлении колодцев. Так появились бичующие себя флагелланты, которые переходили из города в город и разносили заразу. Люди нападали на чужаков, боясь, что среди них есть распространители чумы. К ним относили прокаженных, цыган, нищих и евреев — причем последние подверглись, по некоторым подсчетам, тремстам пятидесяти кровавым погромам. Кто-то записывал свои наблюдения, и во многом благодаря им мы имеем свидетельства того, что происходило. Наконец, находились и такие, кто пытался жить как ни в чем не бывало, продолжая заниматься своими делами. Скрудж, ты слушаешь, что я тебе говорю?
— Конечно, — ответил Скрудж, который как раз в эту минуту отвлекся на сцену, происходящую внизу. Там группа пьяных гробокопателей — байкеры тех времен — забралась в роскошную виллу, очень похожую на его собственную.
— Другими словами, — сказал дух, — всех можно было разделить на следующие группы: «Защити себя», «Отдайся на милость судьбы и веселись», «Помогай другим», «Обвиняй», «Свидетельствуй» и «Живи, как жил». Это все шесть типов реакций, которые возможны в период кризиса, если кризис не вызван войной. Если же идет война, то можно добавить еще две реакции: «Сражайся» и «Сдавайся», — хотя это могут быть разновидности таких реакций, как «Помогай другим» и «Отдайся на милость судьбы и веселись». Ты уже мог заметить, что некоторые из твоих современников выбирают один из шести перечисленных вариантов. Может быть, они уже сегодня предчувствуют наступление глобального кризиса?
Скрудж что-то промямлил себе под нос, но он уже знал, какой будет его реакция на подобные события: он удерет на собственном самолете, а потом будет развлекаться где-нибудь в своем убежище на одном из Карибских островов. «Я судьбе покажу фигу», — подумал он про себя. Но какой-то тихий голос ему тут же возразил: «Если у тебя к этому времени будут пальцы, чтобы сложить фигу». Он поежился, но подумал, что все не может обернуться настолько плохо.
— Действительно, не все так плохо, — заявил дух, читая его мысли. — Смерть оплачивает все долги, многие просто аннулирует. В итоге высвободится немалый оборотный каптал, и те, кто выживут, станут получать за свой труд больше, потому что будет ощущаться нехватка рабочих рук, а неуклюжей и унизительной феодальной системе придет конец. Улучшится положение женщин, для них откроются рабочие места, как это было между Первой и Второй мировыми войнами. Начнется период технического прогресса, правда, неизвестно — во благо или во зло. Да еще подумай о шедеврах, на которые их создателей вдохновил Великий мор: «Декамерон» Боккаччо, роман Альбера Камю «Чума», фильм шведского режиссера Ингмара Бергмана «Седьмая печать»…
— Не нужны мне такие шедевры, за которыми стоит чума, — произнес Скрудж.
— Не исключено, что чума — это результат анализа рентабельности, проведенный Природой, — возразил дух. — Один из способов уничтожить долговые записи и подбить баланс. Когда человечество становится слишком несносным, слишком многочисленным и слишком разрушительным для Земли, возникает чума. Скопление домашних животных тоже приводит к вспышкам болезней. Представь кошку, которая срыгнула кусочек шерсти, и ты поймешь всю логику болезни.
Эта метафора со срыгиванием кошкой кусочка шерсти не льстила человечеству, принадлежность к которому Скрудж ощутил впервые за свою жизнь. Но дух снова поднял его выше облаков, и четырнадцатый век с его чумными городами остался позади.
Дух Дня Земли прошлого провел со Скруджем небольшую экскурсию во времени и пространстве. Сначала они посетили Северную Америку в 1793 году, чтобы посмотреть, как уничтожались огромные стаи перелетных голубей, которые без нужды валялись на земле и которых никто не собирал в пищу. «…Бог не потерпит, чтобы живые создания гибли зря, — враги голубей и всяких других тварей скоро понесут за это кару… — произнес высокий грубоватого вида человек, стоявший рядом. — Так безжалостно истреблять птичьи стаи — стыд и позор»[25].
— Это Кожаный Чулок, — сказал дух. — Герой написанного в 1832 году романа Фенимора Купера «Пионеры».
— Но он же просто персонаж из книги! — воскликнул Скрудж.
— Как и ты, — парировал дух.
«Кажется, дух оседлал любимую тему», — подумал Скрудж.
— Я хотел показать тебе, — продолжал дух, — что даже в те годы полного изобилия в Северной Америке находились люди, которые рассуждали о том, что можно и чего нельзя делать с «природным капиталом».
Затем они увидели, как в Европе появился дешевый и питательный картофель, привезенный из Нового Света. Он быстро распространялся, стимулируя рост населения, которое стало переполнять страны и города, несмотря на повторные эпидемии чумы и других опасных болезней — туберкулеза, дифтерии, оспы, тифа, холеры, сифилиса и других. Скрудж решил, что его дух совсем рехнулся. Он наблюдал, как в 1840-е в Ирландии началась «картофельная гниль». Дух пояснил, что это результат монокультурного хозяйства, которое природа всегда недолюбливала.
— Очень глупо, — заметил дух, — зависеть всего от нескольких культур — пшеницы, риса, кукурузы и сои, как это имеет место, например, в XXI веке, поскольку поражающая культуру болезнь сразу может вызвать голод.
Оставив стенающую и вымирающую Ирландию, Скрудж и дух полетели в Лондон, где, как в замедленной съемке, Скрудж наблюдал за развитием фабричного производства с его чадящими трубами, постепенным перенаселением и обнищанием людей в результате цикличности развития капитализма на ранних этапах. Он видел тщедушных болезненного вида детишек, живущих в удушливых от смога трущобах, семьи рабочих, ютящиеся по пятнадцать человек в одной комнате, открытые зловонные стоки.
— Как люди могут жить в таких условиях? — спросил Скрудж. — Это же отвратительно.
— Разве у них есть выбор? — вопросом на вопрос ответил дух. — У них еще нет законов и мер социальной защиты.
— Но им может помогать частная благотворительность… — неуверенно заметил Скрудж, который свято верил, что такие люди, как он, не несут никакой социальной ответственности, да и налогов должны бы платить поменьше.
— Была бы жалость на земле едва ли,
Не доводи мы ближних до сумы.
И милосердья люди бы не знали,
Будь и другие счастливы, как мы[26], —
прошептал дух.
— Что? — переспросил Скрудж.
— Небольшое стихотворение, — ответил дух, — Уильям Блейк. На этом моя экскурсия с тобой почти завершилась. Могу показать тебе еще всего лишь одну сцену. Год тысяча девятьсот семьдесят второй. Место действия — Торонто, Канада.
Во мгновение ока Скрудж оказался в современной комнате. Никаких бледных детей, никакой чумы, никакого гниющего картофеля — и Скрудж вздохнул с облегчением. В комнате он увидел только женщину шестидесяти трех лет, которая читала газету. Она вырезала из газеты статью, вложила ее в конверт, заклеила его, спустилась в подвал дома и поместила конверт в большой чемодан.
— О чем статья? — полюбопытствовал Скрудж.
Но тут часы вновь пробили час ночи, дух заколыхался и растворился в воздухе. И почти сразу же появился вновь. Только на этот раз он сменил облик и стал мужчиной. Скруджу это не понравилась.
— Привет, малыш Скрудж, — произнес мужчина с интонациями, принятыми на Западном побережье. — Я — дух нынешнего Дня Земли. Зови меня просто — ДНДЗ.
На нем был велосипедный шлем и майка с надписью: «Обними мое дерево». В одной руке у него был многоразовый пакет, полученный путем переработки пластиковых упаковок для попкорна, а в другой — стаканчик кофе, на котором значилось: «Не вредит певчим птицам, выращен в тени, честная торговля, без пестицидов и минеральных удобрений». Он был немного похож на Дэвида Судзуки[27] и немного — на Ала Гора, а еще немного — на принца Чарльза, если того нарядить в одежду фермера.
— Итак, — продолжал дух, — место какой будущей катастрофы ты хочешь посетить сначала?
Скрудж хотел было ответить «никакой», но он уже начинал понимать, что от него подобного ответа не ждут.
— Сам выбирай, — сказал он мрачно. Ему показалось, что этот парень довольно мягок — как хиппи, который в несколько помятом виде появился из телепортационного устройства.
