Барбара Маккафферти - Домашние Жучки
Спорить я не стал, поспешил сменить тему.
— Перед смертью Филлис оставила записку…
Я заметил, как вспыхнули Рутины глаза. Зато глаза Ленарда не вспыхнули. Они продолжали с тупой враждебностью разглядывать меня.
— …и я показываю эту записку всем её знакомым. На случай, если они знают, что Филлис пыталась этим сказать, — я достал из кармана листок и протянул им.
И Ленард, и Рута глазели на записку невероятно долго.
— По-моему, это семерка… — наконец отозвалась Рута. Кажется, с души у неё камень свалился. Может, она испугалась, что Филлис в предсмертных муках подробно расписала её похождения?
Ленард даже не мигнул.
— Эта тупая девка просто накалякала семерку? И все?
До чего ж чувствительная душа у этого малого.
— Рута, — тихо сказал я. — Ваше имя значится в записной книжке Филлис на седьмой странице.
Рута растерянно заморгала часто, зато Ленард тотчас разъярился.
— Ну и что с того? Подумаешь, имя её попало в книжку этой дохлятины! Так что же теперь, судить нас, что ли? Это значит ни черта! — по всей вероятности, Ленарду явно требовалась помощь учителя английского языка.
— Я просто подумал, что стоит об этом упомянуть, вот и… — но Ленард не позволил мне договорить.
— Ага, иди-ка ты… упоминай кому-нибудь еще! Если ты думал, что можешь таскаться тут и обвинять порядочных граждан из-за какой-то там девки, которую мы даже не знали, то в следующий раз пораскинь сначала мозгами, ты, рыжий карлик!
Я слегка удивился. Ну, рыжий — это ещё понятно. Но — карлик?! Ленард, между прочим, с меня ростом. Я хотел указать ему на этот факт, но меня остановил внезапный приступ здравомыслия. Ну сами посудите. К чему обсуждать с этим малым столь щепетильные вопросы. Слишком уж он вспыльчив, так и до пожара недалеко.
— Послушайте, Ленард, — взгляд мой был прикован к громадным кулачищам хозяина, — я никого не обвиняю. Просто делюсь с вами информацией.
Вряд ли я стану счастливее, если мне снова врежут в живот. Дважды за такой короткий отрезок времени… нет, это не тот рекорд, который я хотел бы побить.
— Если ты ничего не говоришь, то чего ж ты говоришь?
Ничего себе фразочка, правда? Достойная человека, причисляющего себя к высшему обществу Пиджин-Форка. Вот уж и впрямь придурок.
Я криво улыбнулся.
— Просто задаю вопросы. Ничего другого.
Ленард придвинулся вплотную. Я собрался отступить на пару шагов, но тут между нами втиснулась Рута.
— Хаскелл, я почти не знала Филлис. Правда. Мы виделись только в церкви по воскресеньям. И все. Теперь вам, наверное, пора…
Она взяла меня за рукав и потащила к машине. Словно я успел забыть обратную дорогу.
Ленард остался торчать на крыльце, сверля нас взглядом. Рута повысила голос:
— Очень жаль, что мы ничем не можем помочь.
У машины она незаметно оглянулась. Ленард находился вне пределов слышимости.
— Значит так, — прошептала Рута. — Я вчера весь день провела в «Веселых кудряшках», никуда не отходила, клиенты шли один за другим. Можете проверить!
— А как насчет Бойда Арнделла? — спросил я, вставляя ключ в зажигание. — Где он провел день?
Рута побледнела, будто я отвесил ей пощечину. Крутанулась на каблуках и понеслась к дому. Прежде, чем захлопнуть дверь, Ленард одарил меня ещё одним мрачным взглядом.
Я поспешно вырулил на улицу. Если этот симпатяга Гризли обнаружит измену, мне бы не хотелось оказаться не то что месте Бойда, даже в радиусе пяти миль от Бойда!
Было только одно место, куда я мог направиться после приятной болтовни с четой Липптон. Антикварная лавка Зика Арнделла. До открытия магазинчика ещё оставалось время, которое я и убил без всякой жалости. Заехал к себе в контору: посмотреть, а вдруг любовь изменила Мельбу к лучшему, и она трудится в поте лица.
Восемь тридцать уже давно пробило, — время, когда Мельбе положено являться на службу, — а моей работящей секретарши нигде не было. Боюсь, даже любовь не в силах изменить людские привычки.
Я поискал Мельбу, обошел все её потаенные укрытия. Между стеллажами, в задней комнате за дверью, под стойкой бара. Уж чего-чего, а прячется Мельба бесспорно лучше всех. Я даже постучал в женский туалет. Но или Мельбы там не было, или она решила играть по — крупному и притворилась мертвой. Так что я не нашел ни одной живой души, кроме Элмо. Он поймал мой ищущий взгляд и нахмурился. Наверное, подумал, что я снова попрошу отвечать на телефонные звонки. Я весело помахал родственнику рукой и побрел к себе в кабинет.
Где сидел и бездельничал до девяти, пока не открылся магазин Арнделла. Собственно, и после девяти я не особо торопился. Уж больно славное выдалось утро, чтобы гробить его на пустую спешку. Неторопливо выйдя на улицу, я заметил парочку престарелых джентльменов, которые успели уже угнездиться напротив здания городского суда. Старички приветливо кивнули мне. Я помахал в ответ.
Вот чем мне ещё не нравился Луисвиль. Если там помахать на улице незнакомцу, он наверняка решит, что тебе от него что-то надо. Здесь, в Пиджин-Форке, можешь махать кому угодно и сколько угодно. Никто дурного не заподозрит.
Идти было недалеко. Магазин Арнделла находится на той же стороне улицы и в том же квартале, что и аптека Элмо. Вообще-то, единственное, что нас разделяет — это галантерейная лавка.
Лерой Патнам, хозяин галантереи, видимо, как и я, решил, что несмотря на начало мая, наступило лето. Одну из двух витрин магазинчика занимали купальники. Лерой приложил массу воображения для того, чтобы искусно разложить мужские, женские и детские купальные костюмы на песке, а посреди воображаемого пляжа он воткнул игрушечный совок и разбросал вырезанные из цветной бумаги звезды и морских коньков. С подлинностью, кончено, туговато, зато оригинально.
Вторая витрина по оригинальности даже перегнала первую. Она осталась ещё с Пасхи, которая прошла давным-давно. Лерой настолько гордился своим произведением, что ни в какую не хотел разрушать его. Он запихал в витрину все, что хоть каким-то боком годилось для пасхальной тематики. Пасхальные зайцы всевозможных размеров и расцветок, пасхальные яйца, гигантские букеты искусственных пасхальных цветов, и по меньшей мере дюжина пасхальных корзинок. Желая, видимо, показать, что он в курсе, по какому поводу праздник, Лерой повесил в левом углу пластмассового Иисуса, распятого на кресте. Правда, при виде Иисуса в компании разноцветных зайцев, прохожие приходили в некоторое замешательство, но искусство, как известно, требует жертв.
Я едва не свернул шею, разглядывая композицию «Иисус и зайцы». Надо вам сказать, это неимоверно глупо — не смотреть под ноги перед лавкой Зика Арнделла. Особенно когда вовсю светит солнце. Зимой, или во время дождя вы все-таки в относительной безопасности, потому что проход почти наверняка свободен. Зик Арнделл считает, что если клиент не идет сам, его нужно заманивать. Поэтому в погожие дни тротуар перед входом в магазинчик загроможден всевозможным скарбом. Сегодня, например, Зик выставил дряхлый горбатый столик на колесах, пару зеленых кресел с лысой обивкой, потускневшую латунную спинку от кровати и доисторическую стиральную машину. Особенно я бы отметил стиральную машину. Поскольку врезался именно в нее, крепко ударившись об одну из растопыренных ножек.
Я бы с удовольствием испустил тот поток проклятий, который в нетерпении просился на волю, но на другой стороне, у здания Банка было полным-полно народу. Так что не стоило привлекать к себе внимания, ещё решат, будто я у себя под носом ничего не вижу.
Поэтому я потер ушибленную голень, и сделав вид, что хромота для меня в порядке вещей, стал медленно прокладывать путь через живописный хлам. Обогнул бельевой шкаф со слегка вздувшейся фанеровкой, дубовый приставной столик с табличкой, где рукой Зика было выведено: «СОВЕРШЕННО НОВЫЙ!», и дамский облупившийся красный велосипед. Да, понятие антиквариата Зик трактовал весьма вольно. Зайдя внутрь лавки, Зика я не приметил, зато сразу увидел Бойда. Удивительное везение, потому что в магазине Арнделла найти кого-нибудь почти невозможно. Он огромен, как амбар, и совсем не похож на прочие заведения, торгующие антиквариатом и мебелью. Обычно торговцы расставляют кресла, диваны и этажерки, имитируя жилое помещение, чтобы покупатели увидели, как вещь будет смотреться в их собственном доме. Зик, видимо, считал это пустой тратой свободного места. Свой скарб он выстраивает в длинные шеренги, от стены до стены. Новенькая софа может соседствовать с доисторическим холодильником, а кухонные табуретки тесниться в изголовье кровати. Как будто вещи стоят в очереди в мебельной библиотеке и терпеливо ждут, когда библиотекарь подберет им заказанные книги.
Я мог бы долго бродить по узким проходам, разыскивая Бойда, вставать на цыпочки и вытягивать шею — с тем же успехом, с каким я ранее искал Мельбу. Но на мое счастье, Бойд маячил неподалеку от входа, рядом с обшарпанным гардеробом и жутковатой газонокосилкой.
