Николай Долгополов - По ту сторону спорта
— Это благодаря высокогорью, — пояснили недобровольные сопровождающие лица. — Природа сама дарит кадетам лишние секунды и дюймы. Живут ребята здесь круглый год, и высота им здорово помогает.
А для спортсменов из олимпийского тренировочного центра высокогорье создаёт сложную проблему. С моей точки зрения, она никогда не будет разрешена. Некоторые, хорошо переносящие тяжелейшие тренировочные нагрузки, с трудом приспосабливаются к высокогорным условиям. Напомню: олимпийский центр находится на высоте 1800 метров, академия ВВС — на 300 метров выше. И этот перепад высот проходит безболезненно далеко не для всех. В короткой памятке, вручаемой гостям лагеря, предупреждение: «Ты в высокогорье! Физическая деятельность, требующая большого напряжения, может затруднить дыхание, вызвать сердечную боль. Считай, что твоему телу потребуется в лучшем случае 72 часа, чтобы начать приспосабливаться к высоте. Не особенно утруждай себя в первый день…» Значит, драгоценное для любого классного атлета время — трое суток! — вычёркивается из его спортивной биографии. Да и после этих злополучных трёх дней не всё и не у всех идёт благополучно. Насморк, расстройство желудка, головная и даже зубная боль, какая-то вялая расхлябанность — почти непременные спутники первых дней в высокогорье.
Со всеми этими недугами, а также профессиональными травмами спортсмены, не стесняясь и не дожидаясь минуты, когда боль станет нетерпимой, обращаются в «Мюнхен». Оборудованная в нём клиника оснащена современной медицинской аппаратурой. В распоряжении врачей — лекарства на все случаи жизни. Меня поразило, что очень и очень многие спортсмены перед соревнованиями и тренировками заходят сюда забинтовываться.
Усатый рыжий доктор бинтовал ноги баскетболистов с фантастической скоростью. А те безучастно возлежали на специальных кушетках и не смотрели на виртуоза — привыкли. За этой картиной я наблюдал неоднократно. И спросил-таки врача, зачем, мол, всё это. «Травм будет гораздо меньше. Проверено», — объяснил он. Удивило и другое. Любые растяжения, ушибы, опухоли лечат льдом. Ледяные компрессы прикладываются прямо на голое тело белоснежными брусками-глыбами.
Штат клиники маленький. Но перед крупными турнирами — Всемирной универсиадой, Панамериканскими играми — в Колорадо-Спрингс приглашаются лучшие врачи. Они присутствуют на тренировках, знакомятся с будущими подопечными и, наконец, отправляются с ними на соревнования.
Не нарушая строгих законов географии, по соседству с «Мюнхеном» расположился «Санкт-Мориц». Нет в центре человека, который бы не побывал в нём трижды в день. «Санкт-Мориц» — столовая, и вполне приличная. Это единственное место в лагере, куда не попадёшь без идентификационной карточки, проще говоря, пропуска. Он выдаётся в первый же час приезда вместе с ключом от комнаты в общежитии. Вид спорта, страна, срок проживания — вот и все сведения, указанные в запечатанной в плексиглас бумажке. По идее, её надо предъявлять и при въезде в центр, но за этим как-то не следят. А симпатичный парнишка-негр, проверяющий пропуска у входа в «Санкт-Мориц», при всей своей симпатичности неумолим. Он шустро научился традиционным русским «спасибо» и «до свидания» и не очень-то традиционному: «Ваш пропуск, пожалуйста!»
Одновременно за столы столовой самообслуживания усаживаются 183 человека. Чтобы накормить 600 человек, требуется часа полтора-два. Если время обеда или ужина совпадает с тренировкой, спортсменам выдаются удобные картонные коробочки с сухим пайком. Надо только не забыть написать предварительную заявку.
На завтрак, обед и ужин предлагается на выбор одно из двух-трёх горячих вторых блюд. Дальше гостей ждёт шведский стол с закусками, приправами, салатами, разнообразными горячими и холодными гарнирами, сладким, мороженым, овощами, фруктами, чаем, кофе, какао, десятки соков и освежающих напитков. Для особенно увлекающихся у некоторых блюд лежит написанная от руки записка: «Здесь больше калорий, чем в трёх остальных, вместе взятых». Это слегка охлаждает пыл едоков.
И всё же мы дружно скучали по борщам и супам. Узнав о нашей гастрономической ностальгии, менеджер, а по-простому директор столовой, Фрэнсис Вети удивился:
— Меню составляют специалисты-диетологи. Цикл рассчитан на 7–10 дней. Нам настоятельно и категорически рекомендовали отказаться от супов, даже протёртых, и бульонов, даже куриных.
— Но ведь что может быть полезнее для усталого спортсмена, чем чашечка бульона, несколько ложек супа…
— Крепкий горячий чай, натуральный сок и с три дюжины прочих блюд. Супы, как уверяют диетологи, дают мало калорий и много жира.
Почти всю закупку продуктов Фрэнсис взял на себя и предпочитает иметь дело не с магазинами, а ездить на своей машине прямо по фермам. Там продукты посвежее. И, что по нынешним американским инфляционным временам тоже немаловажно, подешевле.
Спортсмены честно заслужили обильные обеды и ужины. Не собираюсь рассказывать в этой книге о каких-то конкретных примерах подготовки американских атлетов к Олимпийским играм. Замечу только: тренируются они с неистовым энтузиазмом, неимоверным старанием и полным послушанием. При всём при этом мне показалось, что женщины занимаются ещё более самозабвенно, чем мужчины.
После обеда наши ребята-ватерполисты заглядывали в «Монреаль». Перекидывались в настольный теннис, играли в бильярд. В этом зале отдыха собрана неплохая библиотека. Но её услугами, по-моему, из всех жителей центра пользовался лишь один читатель — ватерполист, студент экономического факультета МГУ Георгий Крупин.
Вообще американцы нашей любознательности не понимали. Когда мы попросили организовать экскурсию по Колорадо-Спрингсу, это вызвало, к полному моему недоумению, кучу вопросов: «А зачем? Что же вы хотите увидеть?..» Всячески отнекивались, разводили руками, клялись, что смотреть у них нечего. «Это у вас-то нечего смотреть?» — дипломатично льстил тренер ватерполистов Попов. И бодро сыпал названиями из предусмотрительно захваченного туристического справочника. Преодолевая плотный прессинг непривычных к такого рода развлечениям хозяев, мы всё-таки выбрались и в «Пещеру ветров», в «Сад богов», и в ещё пару колорадских музеев.
Скромные суточные тратились и на кинофильмы. Шли все вместе — охотно и дружно. Случалось, спорили с американцами. В «Саду богов» затеяли дискуссию с молоденьким гидом. Он гордо сообщил: этот исторический сад безвозмездно передал городу местный миллионер. Ждал, видно, привычных возгласов одобрения, вздохов «боже мой, как благородно!». Не дождался и поразился единодушной реакции: «Передал, и правильно. К чему одному человеку такой парк, если садов у вас в городе маловато».
Приятно, что наши спортсмены хотя и уставали после тренировок, но предпочитали такой активный, полезный отдых бессмысленному лежанию на кушетке. Спортивная жизнь — это не только бесконечные перелёты и переезды, радость состязаний и счастье побед. Это и чудесная возможность познать мир. Увидеть великолепные по красоте места. Встретиться с новыми, пусть и говорящими на другом языке людьми. Рассказать им о великой нашей стране. И советские спортсмены всегда пользуются этой возможностью сполна.
Наши всегда налаживали товарищеские контакты со спортсменами других команд удивительно быстро. Получалось это естественно и легко. Тут не было ни излишней снисходительности, ни заискивающей подобострастности. Видно, и те, кто через несколько дней или часов превращался в жаждущих побед соперников, чувствовали искренность и доброжелательность новых, а иногда и старых друзей из Советского Союза. Я первое время по наивности поражался: парни и девушки разных стран порой объяснялись с нами на ломаной мешанине из десятка языков, бывало, чуть не на пальцах, а взаимопонимание устанавливалось отличное, Позднее, с возрастом, понял — к открытым и честным душам всегда тянутся. Совместное общение, дарит радость, запоминается надолго, как нечто приятное и, к сожалению, не так часто в жизни встречающееся.
Сколько их было — таких добрых знакомств! Рассказать обо всех — не хватит не то что главы — книги. Напишу о самом рядовом, случайном и совсем не образцово-показательном. Не знаю, помнит ли нас Барбара Локхарт — черноволосая американка с мелко вьющимися кудрями — даже кудряшечками. Хотя почему-то чувствую, что взаимная симпатия, возникшая в Колорадо, промчалась сквозь годы, выжила и устояла. А познакомились ранним утром на стадионе. Пробежали вместе несколько кругов, разговорились. Локхарт — бывшая спортсменка, соревновалась ещё со Скобликовой, Гусевой, Стениной. На зимних Играх в Скво-Вэлли олимпийский чемпион Виктор Косичкин в шутку назвал её «бабушкой» — Барбара с детства носила очки с мощными линзами. Шутливое прозвище понравилось. Перекочевало из советской сборной в американскую. И двадцать лет спустя далеко не пенсионерка Локхарт попросила обращаться к ней именно таким непривычным для нас образом. О чём и о ком мы только не переговорили — о спорте, политике, знакомых конькобежцах, наших и Барбариных родственниках… Случалось, точки зрения упрямо расходились. Образованная и эрудированная заместительница декана Нью-Йоркского университета вдруг поражала полным провалом в элементарных знаниях. Вторая мировая война представлялась ей одной лишь высадкой десанта союзников и открытием второго фронта. Советский Союз воспринимался необъятной матушкой Сибирью. Договор об ограничении стратегических вооружений — любезной уступкой галантных соотечественников настойчивым партнёрам по переговорам. Мы объясняли и убеждали, стараясь быть по возможности тактичными и ненавязчивыми. Кое в чём убедили. Через неделю, читая по складам сложные для любого иностранца фамилии, Локхарт твёрдо знала, что большинство девушек-волейболисток живёт в республике с труднопроизносимым для неё названием — РСФСР, а вратарь ватерпольной сборной Миша Георгадзе приехал в Колорадо-Спрингс из Грузии, главный город которой — Тбилиси. Наметились незначительные сдвиги в понимании значения ОСВ-2. «Вот уж не предполагала, что договор, оказывается, настолько важен и для вас, и для нас», — повторяла Барбара.
