Лев Шильник - Черные дыры российской империи
С этого момента отечественные учебники предпочитают описывать исключительно историю Владимиро-Суздальского княжества и сопредельных ему земель. Густонаселенная Западная Русь как будто бы проваливается в огромную «черную дыру», откуда даже виртуальные частицы вылететь не в состоянии. Невольно складывается впечатление, что такие города, как Галич, Львов, Чернигов и даже Киев, растаяли без следа, а огромную разоренную страну пересекают взад и вперед свирепые банды лихих людей да матерые волки, тяжелеющие с каждым днем. И только по мере западной экспансии московитов, а в особенности после Переяславской Рады (напомним, воссоединение Украины с Россией в 1654 году), процветающие южные города начинают выныривать из небытия, как чертик из табакерки. Андрей Буровский совершенно прав: это провал не в истории, а в историографии и даже более того – провал только и исключительно в российской имперской и советской историографии.
Излишне говорить, что в реальности никакого апокалипсиса не было и в помине. Территории Западной, Юго-Западной и Галицко-Волынской Руси благополучно влились в состав Великого княжества Литовского. Историей Литвы и еенепростых взаимоотношений с Московией мы здесь заниматься не станем – об этом можно написать отдельную книгу. Достаточно сказать, что средневековая Литва имела весьма мало общего с Литвой современной. И хотя она выступала против немецких рыцарей и татар Золотой Орды, но в то же время проводила и антимосковскую политику. При этом древнерусский язык был официальным языком Великого княжества Литовского – на нем составлялись летописи и велось все делопроизводство. В первой половине XV века территория Литвы простерлась от моря до моря – Балтийского на севере и Черного на юге. Девяносто процентов ееподданных говорили по-русски и исповедовали православную веру. Западная Русь превратилась в одну из самых могущественных европейских держав и оставалась таковой до Унии Великого княжества Литовского с Польшей в 1569 году, в результате чего возник польско-литовский симбиоз – Речь Посполита (польское Rzeczpospolita – республика), просуществовавший до 1795 года.
Это было государство, жители которого пользовались неслыханными на Москве свободами. Во-первых, все русские княжества включались в состав Литвы на основаниях строгого вассалитета, то есть договорных отношений с обоюдными обязательствами сторон. Разумеется, вассальные отношения всегда можно было разорвать, как и любые другие договорные отношения. Как и во всей средневековой Европе, в Литве неукоснительно соблюдался принцип «вассал моего вассала – не мой вассал». На практике это означало, что если киевский князь становился вассалом великого князя литовского, это ровным счетом не имело никакого отношения к подданным киевского князя. Во-вторых, заносчивая литовская шляхта даже отдаленно не напоминала московских бояр – холопов государевых. Шляхтич (причем любой шляхтич, даже обнищавший и лишившийся средств к существованию) имел право на конфедерацию, то есть на создание коалиций, направленных против короля. Более того, шляхтич имел право на рокош – официальное вооруженное восстание против короля. В 1505 году была принята так называемая Радомская конституция, согласно которой король не имел права издавать какие-либо законы без сената и шляхетской посольской избы. Диаметральную противоположность московской и литовской ментальности лучше всего пояснить на примере. Андрей Буровский описывает, как московский государь публично одернул литовского князя, недавно переметнувшегося на Русь и пока не усвоившего кремлевских реалий: «Цыц! Молчи, дурная борода! – заорал Государь Московский и Всея Руси Иван III на старого, всеми уважаемого князя Воротынского». Государева вспышка была вызвана совершенно невинным возражением Воротынского: бедняга не знал, что перечить царю негоже даже в мелочах.
Наконец, в-третьих, альфой и омегой городской жизни в Литве было так называемое магдебургское право. Здесь не место подробно разбирать этот свод основных законов, сложившихся в Магдебурге еще в XIII веке. Скажем только, что это были настоящие вольные европейские города, исповедующие принцип самоуправления. Всеми городскими делами ведал выборный совет во главе с бурмистром, а для решения важных вопросов собиралась сходка всех горожан. Город имел собственные финансы и отчитывался за расходование денег перед горожанами. Излишне говорить, что в Московии ничего подобного не было и в помине. А теперь скажите, уважаемые читатели: следует ли удивляться, что замордованные до потери инстинкта самосохранения московиты косяками убегали в Литву?
Чересчур увлекшись литовскими делами, мы напрочь забыли о тезке нашего первопечатника – костромиче Иване Сусанине. В свое время мы вознамерились доказать, что это насквозь дутая и пустая фигура, в действительности, вероятнее всего, никогда не существовавшая. Красивые легенды на богато унавоженной почве наших палестин сплошь и рядом вырастают как на дрожжах. Однако все по порядку.
Вот что написано о национальном герое земли Русской в 10-томной «Всемирной истории»: «Имена многих героев, отдавших жизнь для защиты родины, не сохранились. Народная память сберегла лишь имя крестьянина села Домнина, Костромского уезда, Ивана Сусанина, заведшего польский отряд в глухие леса и ценою своей жизни сорвавшего попытку интервентов выйти к Костроме». Авторы академического десятитомника стыдливо умалчивают, что дело происходило зимой, и поступают так отнюдь не случайно: совершенно непонятно, каким образом польские супостаты могли заблудиться в зимнем лесу. Представляете, какой величины шлях должен был протоптать в снегу вооруженный до зубов отряд, намеревающийся взять приступом хорошо укрепленный город? И нас хотят уверить, что эти горе-вояки, злодейски умучив Сусанина, не смогли выйти из лесу по собственному следу? Советский энциклопедический словарь излагает сию душещипательную историю куда как суше: «Сусанин Ив. Осипович (? —1613), герой освободит. борьбы рус. народа нач. 17 в., крестьянин Костромского у. Зимой 1613 завел отряд польск. интервентов в непроходимое лесное болото, за что был замучен (подвигу С. посвящена опера М. И. Глинки)». Здесь по крайней мере хотя бы концы с концами сходятся – в болоте можно утонуть и зимой. Правда, все равно непонятно, каким образом там умудрился сгинуть большой военный отряд.
Давайте назовем вещи своими именами – мы имеем дело с банальной патриотической выдумкой, призванной героизировать путаные события на излете Смутного времени, предшествующие воцарению династии Романовых. Версия о спасении царя Михаила Федоровича простым русским мужиком впервые появилась в учебнике Константинова в 1820 году, а в дальнейшем получила свое развитие в учебнике Кайданова (1834 год), работах Устрялова и Глинки и в «Словаре достопамятных людей России», составленном Бантыш-Каменским. Со временем договорились до того, что тело Сусанина, положившего жизнь за други своя, было захоронено по повелению молодого царя в Ипатьевском монастыре.
Имеет смысл задаться простым вопросом: а что говорят хроники по поводу столь эпохального деяния? Воцарение новой династии – это вам не фунт изюму, и такое значимое событие, как спасение царя от неминуемой смерти, не могло не оставить следов в летописях и исторических документах. Мы вынуждены разочаровать пытливого читателя: не существует в природе ни единого официального документа, в котором бы шла речь о покушении на царя Михаила Федоровича. Ничего нет, даже самой малюсенькой корявой строчки. Абсолютная пустота. Ни словом не обмолвился о Сусанине и попытке пленить в Костроме царя митрополит Филарет (между прочим, отец Михаила), хотя в его обстоятельной речи весьма подробно исчислены все безобразия, сотворенные в России польско-литовскими интервентами. Вглухую молчит о Сусанине и так называемый «Наказ послам», отправленный в 1613 году в Германию, в котором опять-таки скрупулезнейшим образом изложены «все неправды поляков». В монастырских хрониках (а это очень серьезные и основательные документы, сохранившиеся до наших дней) тоже не удалось отыскать хотя бы беглого упоминания о якобы имевшем место захоронении Сусанина в Ипатьевском монастыре. И так далее, и тому подобное, список можно продолжать бесконечно.
Впрочем, удивляться тут особенно нечему, ибо сия невразумительная история выглядит на редкость нелепо. Достойно удивления совсем другое – упорное тиражирование этой бестолковой басни учебниками и даже энциклопедиями, хотя известный русский историк С. М. Соловьев (1820–1879) давным-давно убедительно доказал, что регулярных войск интервентов в то время поблизости от Костромы не было и в помине, а Сусанина замучили, вероятнее всего, обыкновенные разбойники. А уж какой они были национальности – это одному Богу известно… Вторит ему и Н. И. Костомаров: «В истории Сусанина достоверно только то, что этот крестьянин был одной из бесчисленных жертв, погибших от разбойников, бродивших по России в Смутное время; действительно ли он погиб за то, что не хотел сказать, где находится новоизбранный царь Михаил Федорович, – остается под сомнением…» Под очень большим сомнением, добавим мы. На кой, спрашивается, ляд разбойникам понадобился царь? Или, быть может, шайка лихих людей рассчитывала захватить Михаила, чтобы потом сплавить его полякам за приличное вознаграждение? Уважаемые читатели, нас откровенно держат за дураков. Неужели головорезы, промышляющие элементарным грабежом на большой дороге, сумели бы взять штурмом хорошо укрепленный город, где сидел сильный гарнизон? Это же бред сивой кобылы в чистом виде! Извините, но реальные разбойники так себя не ведут. Реальные, а не выдуманные разбойники поступили бы с точностью до наоборот: едва прознав, что в двух шагах от них стоят правительственные войска, они должны стремглав улепетывать в прямо противоположном направлении, дабы не угодить на виселицу раньше срока. Все это настолько очевидно, что подобные вещи даже обсуждать неловко.
