Гаральд Граф - Флот и война. Балтийский флот в Первую мировую
На следующий день, согласно нашей просьбе, для нас был приготовлен док, чтобы освидетельствовать наши гребные винты, и начальник дивизии нас отпустил в Гельсингфорс. На один день мы задержались в Ревеле и 15 сентября вошли в док. Когда вода из дока была выкачана, то выяснилось, что наш левый винт слегка погнут, средний исправен, а правый сильно помят, причем характер деформации таков, как бывает от взрыва. Очевидно, это произошло, когда у нас под самой кормой взорвался большой снаряд во время боя в Рижском заливе.
С 16‑го по 21 сентября нам пришлось простоять в доке. Тут мы узнали о столкновении черноморских миноносцев с «Гебеном». Встреча произошла 9 сентября при следующих обстоятельствах.
Находясь в море под флагом контр‑адмирала Саблина[52], миноносцы «Счастливый», «Беспокойный» и «Пронзительный» увидели утром на горизонте большой дым и пошли по его направлению. Вскоре выяснилось, что это – «дядя» без «племянника», как в шутку черноморцы прозвали «Гебен» и «Бреслау».
Адмирал Саблин решил воспользоваться случаем и атаковать «Гебен». Подпустив миноносцы на 80–90 кабельтовых, противник открыл по ним жестокий огонь. Его стрельба была очень меткой; только благодаря счастливой случайности не оказалось попаданий. Свой огонь «Гебен» сосредоточил главным образом по флагманскому миноносцу «Счастливый», у которого под самой кормой разорвалось два 11‑дюймовых снаряда. Однако все сошло благополучно. Попытка миноносцев подойти к «Гебену» на дистанцию минного выстрела кончилась полной неудачей; повернув, они стали быстро уходить от него по разным направлениям. «Гебен» преследовал их только самое короткое время, и они вскоре благополучно сошлись у Херсонесского маяка.
25‑го утром «Новик» шхерами вышел в Моонзунд. Выйдя из них и пересекая залив, мы увидели недалеко от Оденсхольма плавающий на воде гидроплан и сейчас же подошли к нему. Это оказался наш аппарат с летчиком мичманом Мустяцем. Он накануне, в 5 часов вечера, вылетел с Ревельской станции и скоро принужден был сесть на воду из‑за порчи мотора. Таким образом, прошло уже 16 часов, как аппарат в совершенно беспомощном состоянии находился на воде. Еще счастье, что все время был штиль, а то бы, конечно, летчик давно погиб. Странно, конечно, что его не сразу хватились на воздушной станции и не стали искать. Так или иначе, но если бы не мы, летчик, наверно, погиб бы, промучившись еще несколько часов.
Чтобы спасти аппарат, пришлось спустить четверку и ею прибуксировать его к борту, а потом на моторной шлюпбалке поднять на палубу. Подъем вышел очень удачным; аппарат совершенно не повредили и удобно поставили на палубу. Одновременно командир послал радио о случившемся начальнику Службы связи контр‑адмиралу А.И. Непенину. Сейчас же он получил в ответ: «Спасибо, дружище» и просьбу доставить аппарат в Ревель. Пришлось идти туда, и там мы остались уже до утра.
В 6 часов утра, определив девиацию, «Новик» продолжал путь в Моонзунд. Погода была тихая, но ненадежная в смысле тумана. Действительно, немного спустя нашел туман, и даже очень густой, так что пришлось уменьшить ход. У Оденсхольма он рассеялся, и нам удалось, сориентировавшись, благополучно дойти до входа в Моонзунд и дальше в Куйваст.
На следующий день было получено известие, что отряд неприятельских миноносцев вышел в Виндаву. Из предосторожности мы были посланы к Церелю. Но там было все спокойно и на горизонте – ни одного дыма; только, по обыкновению, летали неприятельские аэропланы, производя разведку.
На третий день нашего стояния у Цереля со «Стерегущего», который был старшим на рейде, просили послать на берег минеров с офицером разоружить выброшенные на берег мины. Пришлось ехать мне с пятью матросами. Забрав кое‑какие инструменты, мы отправились. Мины оказались разбросанными на протяжении 5–6 верст от Цереля, да еще почти все находились в воде, так что до них приходилось добираться вброд, а вода, кстати сказать, была очень холодная. Первой пришлось разоружать нашу мину образца 1912 года, которую чуть ли не сами же мы ставили. Во время отвинчивания горловины произошел взрыв клапана потопления и вырвало глухую пробку, но так удачно, что никого из нас даже не задело, а главное, что сама мина не взорвалась. Потом разоружили две неприятельские мины и еще одну нашу, но уже без всяких приключений. Из их осмотра можно было вывести заключение, что наши мины внутри сохранились гораздо лучше, чем неприятельские, и все их механизмы продолжали прекрасно действовать, тогда как у неприятельских внутрь проникла вода и все сильно оборжавело.
Тем временем, пока мы возилась с минами, «Новик» был атакован неприятельским аэропланом, который сбросил в него три бомбы, но, как всегда, неудачно.
Вечером командир получил приказание с рассветом вернуться в Куйваст, и на следующее утро мы вышли в море.
30 сентября к нам приехал с визитом временно исполнявший должность начальника дивизии капитан 1‑го ранга А.В. Колчак и после беседы с командиром посидел немного в кают‑компании.
Между прочим, он сообщил нам подробности недавнего боя черноморских миноносцев «Пронзительный» (брейд‑вымпел начальника 1‑го дивизиона), «Быстрый» и подлодки «Нерпа» с крейсером «Гамидие».
Выйдя утром 23 августа в очередное дежурство, миноносцы к вечеру были уже у Зунгулдака и затем, уменьшив ход до 10 узлов, шли по направлению Босфора. На рассвете со стороны Зунгулдака показались дымы. Что это был неприятель, не могло быть никакого сомнения, так как все русские корабли в данный момент находились в Севастополе. Дымы все увеличивались; казалось, что неприятель тоже заметил миноносцы.
Одновременно с дымами, на расстоянии нескольких кабельтовых, была обнаружена подлодка, которая оказалась «Нерпой» под командой капитана 2‑го ранга В.В. Вилькена. Начальник дивизиона сейчас же подошел к ней и условился о совместных действиях на случай боя с показавшимся противником.
После этого, разойдясь с «Нерпой» и увеличив ход, миноносцы пошли по направлению дымов. Вскоре, когда стало уже совсем светло, им открылся крейсер «Гамидие», один миноносец и четыре транспорта. Последние были сильно загружены углем. Весьма вероятно, что с «Гамидие» увидели не только миноносцы, но и «Нерпу», ибо он сразу начал идти переменными курсами, а по дыму можно было судить, что в его кочегарках быстро подымают пары.
Сблизившись с противником на 60–70 кабельтовых, миноносцы открыли огонь. Стрелять было очень удобно, так как стояла на редкость хорошая погода. «Гамидие» отвечал довольно слабо, но все же некоторые снаряды ложились от миноносцев на расстоянии всего только 2–3 кабельтовых. Крейсер все время усиленно телеграфировал к далекому «Гебену»…
В этот момент «Нерпа» пошла в атаку, но, выйдя неудачно на позицию, не выпустила мин. Тем не менее ее маневр произвел на «Гамидие» такое впечатление, что, бросив на произвол судьбы транспорты, он вместе с миноносцем стал полным ходом уходить к Босфору.
«Пронзительный» и «Быстрый» некоторое время продолжали еще обстреливать уходящего противника, а после – занялись транспортами, которые к тому времени уже выбросились на берег. На расстоянии около 15 кабельтовых миноносцы принялись их расстреливать, а потом выпустили несколько мин.
Несомненно, этот бой удачен, но как‑то невольно напрашивается вопрос: каким образом наши миноносцы, обладая таким преимуществом в ходе, позволили безнаказанно уйти и «Гамидие» и бывшему при нем миноносцу?
В этот же день пришли приказы с офицерскими наградами за наш бой. Было получено: 3 – Св. Владимира 4‑й степени, 1 – Св. Анны 3‑й степени и 2 – Св. Анны 4‑й степени.
2 октября, в 10 часов 10 минут вечера, над Церелем появился цеппелин и сбросил несколько бомб, но, как потом выяснилось, они все упали в море.
По дошедшим до нас сведениям, наши и английские подлодки за это время очень успешно действовали в Балтийском море, и им удалось потопить очень много пароходов, поддерживавших грузовое сообщение между Швецией и Германией. При этом, чтобы не тратить очень ценные мины, подлодка «Е‑19» потопила один пароход артиллерийским огнем, а «Е‑18» привела другой, совершенно исправный и с грузом, в Ревель. Кажется, это очень сильно подействовало на неприятеля, и он временно даже прекратил всякое сообщение со Швецией.
Мы простояли в Куйвасте до 5 октября, когда нам было приказано идти к Церелю, чтобы пополнить кадр дозорных миноносцев, которых там осталось всего три. Такое положение создалось потому, что все, что только возможно, было послано к Риге обстреливать побережье, где противник опять стал наступать.
Подойдя к Ирбенской позиции, «Новик» стал на якорь у Славской вешки, недалеко от «Стерегущего», чтобы сменить его с дозора. Там мы остались до следующего дня, когда, сменившись, пошли, согласно приказанию, осмотреть восточный берег Ирбенского пролива до Домеснеса. Пройдя вдоль него, мы ничего подозрительного не обнаружили и пошли на якорное место к Менто.
