Бель Жур - Тайный дневник девушки по вызову. Часть 2. Любовь и профессия
В своем блоге Этот Парень изливал печаль по поводу охлаждения к нему Сюзи. Она отказалась заниматься с ним сексом! Если бы я не расплакалась, то, верно, расхохоталась бы.
Дж. перегнулся через меня и выключил монитор.
– Это дерьмо – пустая трата времени, – сказал он. – Хочешь пойти на пляж? Поехать куда-нибудь на машине? Тебе надо пробежаться по магазинам?
Я спросила, что у нас есть поесть, и он пожал плечами: «Повар из меня никакой. Давай пошли, добудем тебе чего-нибудь».
Мы зашли за угол, к бакалейщику. Я мигала от яркого тропического света, глаза слезились. Дж. снял свои зеркальные солнечные очки и нацепил их на меня. Я заметила, что у него по вискам тянутся незагорелые полоски от очков. Но они мне помогли.
– Правило номер два, – объявил Дж. – Давай сразу с этим покончим, чтоб потом не возвращаться: в доме никакого алкоголя. Я не хожу по барам, так что, если захочешь пойти, попроси Томаса взять тебя с собой. Некоторые из них не годятся для женщин без сопровождения.
– Ладно, – согласилась я.
– И если у тебя есть лекарства, отпускаемые по рецепту, спрячь их куда-нибудь с глаз долой, – продолжал он. – Для меня оставаться чистым – ежедневная борьба, так что мне нужно знать, что ты на моей стороне.
– Ну конечно, на твоей!
Бакалейщик был старый, толстый и разговаривал с нами по-английски.
– Это очень мило, – прошептала я Дж. – Но разве не стоит нам хотя бы попытаться разговаривать с ним по-испански?
Дж. Расхохотался:
– Он говорит по-испански не лучше, чем ты или я. Здесь почти половина народу не говорит. Он грек. Правило номер три: большинство людей здесь – туристы. Даже местные.
Я выбрала несколько странно огромных цитрусовых, банку фасоли, хлеб и странный фрукт в форме звезды. Дж. отнес наши сумки домой.
Суббота, 15 января
Дж. оставил мне велосипед и записку с инструкциями, как не потеряться. Я улыбнулась: научилась кататься на велике, уже будучи подростком, и именно Дж. учил меня.
Все домики здесь – маленькие бунгало с невероятно роскошными садами. Еще здесь, как я заметила, много магазинчиков и платных таксофонов. Странно высокая концентрация дантистов (по крайней мере, я думаю, что это кабинеты дантистов).
Мне нужна шляпа. Через полчаса на воздухе затылок и шею начинает саднить и печь. Я никогда особенно не обгорала, но, с другой стороны, все йоркширское лето состоит из примерно часа прямого солнечного света в год. И хотя время от времени ездить на солнечный пляж – это de rigueur[78] для девушки по вызову, я едва ли делала это достаточно часто, чтобы добиться постоянного загара. К счастью, это туристский сектор, и выбор соломенных шляпок здесь таков, что можно запросто избаловаться.
Воскресенье, 16 января
Когда кто – то из нас дома, мы оставляем двери открытыми, потому что жарко. Заходит Томас. Дверь-экран громко захлопывается за ним с плоским алюминиевым стуком. Я подскакиваю из-за компьютера, за которым снова предавалась мучениям над блогом Этого Парня: следует ли мне послать ему смайлик, многозначительный комментарий или как-то по-другому дать понять, что я все знаю?
– Ой, привет! – говорю я. – Я думала, ты давным-давно собирался прийти. – Томас пожимает плечами. Пунктуальность явно не входит в число его жизненных приоритетов. – Ты собираешься сегодня учить меня испанскому?
Он смеется:
– Ты думать, ты можешь научиться в один день?
– Наверное, нет, – улыбаюсь я. Он берет себе газировку из кухни – пугающе зеленую и, судя по этикетке, долженствующую иметь лимонный вкус.
– Сегодня, – говорит Тома, включая телевизор и садясь на диван Дж., – только смотреть испанское телевидение.
– Ладно, как скажешь, – говорю я. – Что-то конкретное?
– Я пришел, чтобы смотреть спортивную программу. Ты против спорта?
– Не против, – отвечаю я.
Первый урок состоит из просмотра футбола. Который произносится как «футболь». Это может потребовать больше времени, чем я надеялась.
Вторник, 18 января
Телефонное сообщение от Этого Парня по стационарному телефону, рано утром. Произвожу вычисления: он звонил около четырех утра по британскому времени. Вздыхаю. Стараюсь не воспринимать это близко к сердцу. Перезваниваю.
Он не спрашивает ни о том, как я добиралась, ни о том, как устроилась. Возможно, оно и к лучшему: кроме «долго» и «прекрасно» мне особенно нечего сказать. Он болтает что-то о друзьях, еще о чем-то. Все это кажется теперь таким далеким.
– Когда тебе удобно звонить? – спрашивает он.
– В середине дня, наверно, – говорю я. – Если для тебя это не слишком поздно.
Не упоминаю о времени его последнего звонка.
– Хорошо, я позвоню тебе завтра, – говорит он.
– Если телефон будет работать, – уточняю я.
– Если будет работать. Я очень скучаю по тебе и люблю тебя, ты же знаешь.
Кладу трубку. «С чего бы столько энтузиазма?» – гадаю я. Должно быть, Сюзи всерьез настаивает на своем эмбарго на трах. Должна признаться, эта мысль вызывает у меня улыбку, хотя я и понимаю, что вряд ли он будет долго обходиться без секса. И, учитывая, какой резерв девушек у него наготове, ему и не придется.
Среда, 19 января
Томас пригласил меня к себе на ужин, сразу после заката. Он в кухне, крошит и нарезает со скоростью и небрежным вниманием профессионала.
– Ты что, шеф-повар? – спрашиваю я. Он качает головой. Томас накрывает и обслуживает столы в ресторанчике своего брата, на берегу.
Он бегло произносит названия овощей – zanachorias (морковь), cebollas (лук), hongos (грибы). Я прошу у него листок бумаги, чтобы записать их, но он отказывает.
– Ты хочешь говорить по-испански, – поясняет он, – ты учишься, делая.
Я киваю. Он угощает меня пивом, что, учитывая отсутствие алкоголя в доме Дж., кажется мне наводнением после засухи. Я выпиваю только одну бутылку: не самая лучшая идея – завалиться домой, благоухая пивом.
Томас выставляет на стол много еды – гораздо больше, чем могут съесть два человека, это уж точно, – и хотя я понятия не имею, что большая часть блюд собой представляет, я ем и ем, и все это вкусно. Итак, он готовит, а также понемногу учит меня испанскому. Интересно, ему-то что с того? Девушка ведь определенно может и привыкнуть к такому обращению!
– Хорошо? – спрашивает он. Я киваю и спрашиваю, как сказать, что что-то вкусно.
– Este estásabroso, – медленно произносит он.
Я повторяю. «У нас что, свидание?» – гадаю я. Он – не мой тип. С другой стороны, наличие языкового барьера означает обмен только важнейшими разговорами – сущее облегчение после безостановочного чириканья Этого Парня. А мягкая открытость Томаса очень отличает его от клиентов, с которыми я привыкла встречаться: они обычно удерживают свои защитные барьеры настолько долго, насколько возможно при отсутствии одежды. Он совершенно не похож на мужчин-латиносов, какими я себе их представляла, не самодовольный и не шовинист, как я вижу, – и это ужасно сексуально.
– Este estásabroso, – медленно произносит он. «У нас что, свидание?» – гадаю я.
Четверг, 20 января
Угловые магазинчики здесь в изобилии. Они называются bodegas и продают все: от консервированных помидоров до телефонных карт, точно как у нас дома. Даже грек-бакалейщик предлагает аспирин и автобусные билеты со скидкой, помимо всего прочего. Но моим любимым на данный момент является угловой магазин, в который нельзя войти. Он имеет форму гигантской буквы Т, к которой надо подходить или подъезжать. Говоришь мужчине внутри ствола буквы Т, что тебе нужно, он говорит тебе, сколько это стоит, и сделка совершается сквозь маленькое оконце.
Мужчина улыбается мне через окошко.
– Откуда вы? – спрашивает он, отходя, чтобы принести мой напиток.
– Из Англии, – отвечаю я.
– Англия? У меня есть кузен, который живет в Лондоне, – говорит он. – Вы оттуда?
Это достаточно близко и не стоит урока по мини-географии.
– Да, – говорю я.
– Вы приходите сюда три дня подряд, чтобы купить шоколадное молоко.
– Me gusta leche chocolatada[79], – проговариваю я медленно.
О’кей, может, это и звучит как полная чушь. Но я считаю, либо пользуешься языком, либо теряешь навык.
Он снисходительно улыбается, но продолжает говорить со мной по-английски:
– У вас есть бойфренд?
– Да, в Англии, – отвечаю я, не имея сил даже пытаться говорить об этом по-испански.
– И он оставил вас здесь совершенно одну?
– Боюсь, что так.
– Он самоуверенный человек, – говорит он, протягивая мне напиток. Я сижу на велосипеде верхом и едва не роняю его, но ухитряюсь удержать.
