Дмитрий Соколов-Митрич - Реальный репортер. Почему нас этому не учат на журфаке?!
На Шпицбергене два туристических сезона: летний – когда по фьордам бегают корабли, а по горам – люди, и весенний – когда уже светло, но еще лежит снег и можно гонять на скутерах. Норвежские скутеристы – они в чем-то даже хуже медведей. Во всяком случае, глупее – это точно.
– Какой-то сильно умный норг однажды тут проехал на скутере и забил маршрут в свой навигатор. Потом он этой картой с маршрутами, видать, стал торговать, потому что другие скутеристы начали ездить по одному и тому же пути, сантиметр в сантиметр. И все как один на полном ходу врезаются в наш короб с коммуникациями и переворачиваются. Наверное, когда тот первопроходец тут ехал, снег высокий был, и он короба не заметил. И объяснить это товарищам иностранцам нет никакой возможности. Я уж и знаки ставил – бесполезно. Прут и прут – прямо как те же медведи. «Куда ты опять попер, вот же, говорю, – дорога, я ее специально расчистил, езжай по ней». А он, дурак, кивает, улыбается и едет себе дальше. Два сезона они тут кувыркались, только чудом никто не покалечился. Пришлось эту проблему на уровне суссельманина решать – это у них так должность губернатора называется. В этом году вроде научились по дорогам ездить, стали даже в гости заходить. И вот что удивительно – кто бы ни зашел, всех зовут Пэтэр.
Каждый новый Пэтэр привозит с собой презент – бутылку коньяка и шоколадку. Это они так пытаются наладить с Лукьяновым коррупционные отношения. И очень удивляются, когда у них не получается.
– Ты что, больной? – спрашивает каждый новый Пэтэр, узнав, что Юра не пьет ни грамма. И он так спрашивает не потому, что у русских имидж алконавтов, а потому, что сам выпить не дурак. Чтобы норвежский народ в Лонгиербюене не спивался, там на бухло даже ввели карточную систему. Каждый взрослый человек имеет право в месяц купить не больше литра крепкого алкоголя, ящика пива и еще литр какой-нибудь гадости типа ликера. Сухое вино продается без ограничений, но его почему-то никто не пьет.
– Здоров как бык! – отвечает Пэтэру Юра. – Просто не пью, и все. Так что ты коньяк свой пей сам. А я тебе сейчас наш спортзал покажу.
Самое интересное, что все это Лукьянов излагает на норвежском языке. Он его уже давно выучил. Пэтэры привозят ему местную газету, он с удовольствием читает. Говорит, там много интересного. Например, недавно на первой полосе опубликовали сенсационный материал. В Лонгиербюене наконец-то произошло преступление, местного жителя посадили в тюрьму.
Ирония судьбы, или…
Эта история очень похожа на сюжет известного фильма.
Темной-темной шпицбергенской ночью норгам тоже скучно, поэтому они бухают не хуже нас с вами. Делают они это в уникальном «Карсберг-баре», в котором более тысячи разновидностей крепкого алкоголя. Это очень непростой бар, окна в нем заколочены фанерой, потому что алкоголикам неприятно, когда с улицы на них смотрят и думают, что они – алкоголики. А рядом припаркованы десятки скутеров, а они тут все двух типов: либо «Арктик Кэт», либо «Ямаха». И вот выходят из бара двое хорошо потрудившихся за стойкой норвегов. Садятся вдвоем на один «Арктик Кэт» и едут домой спать. Они думают, что это их скутер, но они заблуждаются. Это становится понятно, когда из бара выходит еще один груженый норг и не может найти свой аппарат. Он поднимает хай, приезжает радостная полиция, которой наконец-то есть чем заняться, и отправляется на поиски угнанного скутера. Население в Лонгиере – чуть больше двух тысяч человек, поэтому блудный «Арктик Кэт» обнаруживается быстро. Угонщики пока еще не в состоянии ничего объяснить, поэтому их обоих хватают и отвозят в местную тюрьму до выяснения. В тюрьме по этому поводу праздник, потому что наконец-то есть кого покормить бананами. На утро злоумышленники трезвеют и объясняют, что ничего не угоняли, а просто проклятые скутера все на одно рыло, да еще и ключ почему-то подошел. Норвеги – те еще ипполиты, поэтому они, конечно, не верят и проверяют сказанное четыре долгих дня. Но в конце концов узников отпускают, а производителям скутера направляют гневное письмо, в котором просят с ключами больше так не шутить. Те отвечают, что совсем не шутить не получится, потому что комбинации профиля ключей ограничены, но в следующий раз они постараются не направлять свои аппараты с одинаковыми ключами в одну и ту же точку планеты.
Бывают в газете истории и грустные. Например, такие. В прошлом году за штурвал нашего Ми-8 посадили пилота, у которого не было северного налета. При посадке в Баренцбурге он попал в снежный вихрь, долго не мог поймать землю и, наконец, грохнулся с высоты сорока метров. Три трупа, множество сломанных ключиц и один пожизненный инвалид. Но об этом инциденте Юра узнал не из газет. Лукьянов сам был в этом вертолете. Пожизненным инвалидом стала его жена. Ее эвакуировали в Тромсе, чудом собрали и отправили на родину в Лазаревское. Теперь она сидит дома, смотрит на Черное море и мечтает о Северном Ледовитом океане.
– Север – это зараза, – говорит Лукьянов, и его лицо вдруг становится каким-то очень серьезным. – Если человек здесь прожил хотя бы год, он уже с этой иглы не соскочит, его всегда будет тянуть обратно. Я когда в отпуск к себе в Лазаревское приезжаю, жду не дождусь, когда он закончится. Два года назад купил себе «Хьендэй» и еще даже тысячи километров на нем не проехал. Приеду, в мойку отвезу, воском натру и оставляю в гараже до следующего отпуска. А в прошлый раз решил съездить в родную станицу, на друзей детства посмотреть. Посмотрел. Морды у всех испитые, никто не работает и, что интересно, даже не спрашивают – можно сюда устроиться или нет. На родину – как в каменный век. Не поеду больше.
Мы стоим с ним на вершине горы Пирамида, он забрался сюда, чтобы обновить книгу записей. Внизу одноименный город, и там под его грамотным руководством уже почти все сделано: улицы расчищены, гостиница отремонтирована, норвеги построены, медведи распуганы, призраки в туризме задействованы.
– Вон, Женя Гордус, с которым мы в Пирамиде уже две полярные ночи переночевали, – у него в авиакатастрофе в 1996 году на Шпицбергене вся семья погибла: отец, мать, сестра. А он все равно сюда вернулся, здесь живет и счастлив. Пирамида его вылечила. Пирамида вылечит любого. Сейчас вот на два месяца в отпуск отправился в свой Севастополь. А когда приедет, то обязательно скажет: «Привет, Михалыч, поздравь меня, я домой вернулся». Он всегда так говорит.
Профессиональные соображения
Не надо путать приключения с темой.
Начинающим репортерам часто кажется, что если командировка – вау! – то и репортаж получится – вау!
Это заблуждение. Самые лучшие репортажи получаются из самых скучных командировок. Не всегда, но очень часто.
Наверное, надо сказать и про деньги. Как же про них не сказать?
Денег всегда и всем хочется больше. И мне тоже.
Более того, я вовсе не считаю, что мысли о деньгах мешают творчеству. Иногда даже помогают. Особенно если эти мысли – не единственное, что у репортера в голове.
Я даже диплом писал на тему «Андрей Белый и издательство "Муса гет": деловая переписка и коммерческие отношения». Вот как я люблю деньги!
Но реальный финансовый успех – штука очень непростая, она не очень-то зависит от успеха как такового. Здесь срабатывает очень много непредсказуемых факторов – от собственного характера, который не лечится, и до счастливой случайности, которая гуляет сама по себе. Так что повышать личную капитализацию – дело непростое. Я могу подсказать лишь несколько приемов, которые лично мне в жизни пригодились.
1. Никогда не увольняйтесь в никуда. Во всяком случае, без острой необходимости. Каким бы опытным и даже известным журналистом вы ни были, если вы приходите с улицы, ваша стартовая цена – 0 рублей 00 копеек. Важно, чтобы вместе со сменой работы росла личная капитализация.
2. Не делайте культа из редакции, в которой вы сейчас работаете. Если вам предлагают столь же интересную работу в не менее достойном издании – увольняйтесь. У некоторых начальников есть дурацкая привычка обвинять своих уходящих сотрудников в предательстве. Я не из их числа.
3. Ну и самая главная хитрость. Мир так устроен, что в нем неотвратимо действует принцип равновесия. Поэтому надо всегда работать с избытком – так, как будто вам платят процентов на двадцать – тридцать больше. Вот увидите – очень скоро эти двадцать – тридцать процентов так или иначе вас догонят. Потому что мир не может долго находиться в неравновесии – даже в таких мелочах, как соответствие вашего труда вашим доходам. И как только эти деньги вас догонят – вы снова работайте с избытком. И снова. Это такой легкий шантаж мироздания. Действует безотказно.
А следовать вульгарному прагматизму, требовать у мироздания деньги за каждый чих – это прямой путь к неудачничеству. Честно-честно.
Вещь банальная, но важная: репортер просто обязан дружить с автомобилем.
