Юрий Поляков - Перелетная элита
– Юрий Михайлович, получается какой-то вызов у вас?
– Вызов «Золотой маске», которая все время пытается доказать, что в России нет по-настоящему актуальной национальной драматургии. А мы хотим сказать, что есть. Человеку, у которого слабый голос, всегда кажется, что в зале, где он поет, плохая акустика.
– А как вы представляете себе вашего зрителя? Кого ждете на этих спектаклях?
– Я своего зрителя неплохо знаю. Потому что я все-таки езжу по возможности на все премьеры. После премьер, как правило, бывают обсуждения… Мой зритель – это человек, который идет в театр не для того, чтобы просто развлечься, забыться, потом выйти и через пять минут, пока до метро дошел, забыть, о чем ему там говорили…
Но и не тот, кто идет в театр, чтобы помучиться, пытаясь понять и осмыслить какой-то совершенно чудовищный эксперимент.
Мой зритель традиционный, воспитанный на великом русском и советском театре, который хочет, чтобы, с одной стороны, ему было интересно, а с другой – чтобы то, что он видит и слышит, заставляло задуматься, проанализировать и понять происходящее вокруг и с ним самим. Вот в чем сила театра.
И вообще кризис нашего театра сегодня заключается в том, что главным в нем стал режиссер. А должен быть – автор. Потому что именно автор формулирует то послание, которое зрителям отправляет режиссер, актеры и т. д. Драматург – наконечник стрелы, а сценическое решение – ее оперение. Каким бы цветастым, необыкновенным ни было оперение – хоть ты из колибри его сделай, если нет наконечника – все бессмысленно. Вот наш сегодняшний театр во многих случаях – это стрела со страусиными перьями без наконечника.
– Отрицая «новую драму», как вы это назвали, и продолжая реалистические традиции в литературе, – не боитесь прослыть старомодным? Метод этот, как теперь говорят, «не в тренде», вроде бы?
– Да, один персонаж в нашем театральном бизнесе, фамилия ему Бояков, так напрямую и сказал мне: минуточку, но ведь сейчас так никто не пишет! Но скажите, а что такое в театре современность пьесы и что такое старомодность? Возьмите середину 20-х годов. Одновременно идут на сцене «Оптимистическая трагедия» Вишневского и «Дни Турбиных» Булгакова. Если вы почитаете тогдашнюю критику, то основной лейтмотив публикаций таков: «Оптимистическая трагедия» – завтрашний день советского театра, вот так теперь все будут писать и как будут играть. А «Дни Турбиных» – извините, это какая-то старорежимная фигня. Ну, и что сейчас играют?
– Сейчас играют «Турбиных».
– Вот об этом и речь. Для того, чтобы быть современным, надо быть немного старомодным.
– Ваш афоризм?
– Конечно! Чужие использую только со ссылкой на первоисточник, чего молодые писатели редко делают… Иногда слышу, как мои формулировки приписывают себе. Впрочем, и пишут они так же. Вы напишите хорошую пьесу, и у вас ее возьмут в репертуар. Мы хотели просто показать, что это возможно, потому что все пьесы, которые привезут, это все репертуарные спектакли. То есть, они кормят еще ко всему прочему театр.
И, кстати, речь не только о драматурге Полякове. С будущего года, если наш фестиваль так же будет поддерживать и Министерства культуры, и правительство Москвы, планируется представить спектакли по пьесам разных современных писателей. Условие одно – это должен быть современный действующий живой драматург.
– Юрий Михайлович, а почему вообще на вашем творческом поле возник этот жанр – драматургия?
– Здесь есть два момента. Во-первых, это связано с особой психологией творчества. Есть какие-то темы, какие-то образы, какие-то внутренние движения, которые лучше отражаются в драматических вещах. Вот не случайно же, допустим, прозаик Антон Чехов писал пьесы. И Максим Горький, и Леонид Андреев, да и Пушкин Александр Сергеевич уважал этот жанр.
То есть, в какие-то моменты ты понимаешь, что вот этот сюжет лучше отдать пьесе. И наоборот. Вот у меня есть отличный материал, я хотел написать на эту тему пьесу. Не идет.
Но у меня был еще один стимул. Это мое отчаяние в 90-е годы, когда мы с женой Натальей, заядлые театралы, ходили в храмы искусства и видели такой кошмар, такой ужас, что… Вот незабываемое впечатление: стоят на сцене два мусорных бака, в одном сидит один бомж, в другом – другой и… размышляют о смысле жизни… И я подумал – я просто обязан написать такую пьесу, которую люди будут смотреть, и им будет интересно, они будут смеяться, но потом – задумаются. На этом дыхании и родилась первая пьеса, которая называлась «Левая грудь Афродиты». Кстати, она тоже будет представлена на фестивале. И потом пошло, пошло…
Может быть, я и остановился бы на первом опусе, но тут вмешался случай в виде руководителя театра им. Евгения Вахтангова Михаила Ульянова. Мы тогда закончили работу над фильмом «Ворошиловский стрелок», и Ульянов попросил режиссера Говорухина: «Стасик, напишите с Поляковым мне пьесу для театра, но современную, такую приличную, чтобы без матюгов, без беспорядочных половых связей на сцене, ну, что-то такое хорошее, я, говорит, с таким удовольствием поставлю…»
И мы с Говорухиным написали эту пьесу «Смотрины». Но когда Говорухин понес рукопись Ульянову, тот вдруг говорит – нет, слушайте, это очень остро, я не могу это поставить. Тогда ее предложили руководителю «Ленкома» Марку Захарову. Захаров посмотрел и говорит – да что вы, с ума сошли, у вас тут Корзун такой мерзавец, олигарх, а у меня эти люди на самых дорогих местах сидят, я не буду ставить. И взяла только Доронина. И вот это была первая постановка Говорухина в театре. А пьеса идет до сих пор, с 2000 года. И 15 лет очень хорошо собирает залы…
– На наш пристрастный взгляд, одно из основных достоинств предстоящего фестиваля в том, что те, кто мало знаком с этой стороной творчества писателя, получают весомый стимул, чтобы приобщиться к миру, который того стоит! А знатоки и поклонники творчества Юрия Полякова получают редкую возможность увидеть на подмостках пьесы, которые не идут в Москве. Потому что приезжают из провинции замечательные театры – например, иркутский, с пьесой с совершенно необычным названием: «Халам-бунду».
– 15 лет прошло, как я ее написал, и ее вновь поставили. И вдруг мне потом звонит директор и говорит – наш иркутский зритель как с ума сошел, вот на эту пьесу как повалил, давно у нас такого попадания не было. А театры, действительно, приезжают очень интересные – в нашей стране множество прекрасных творческих коллективов.
Но есть еще одна деталь. Всего в столицу приедут 15 театров и привезут нам постановки 11 пьес. Но при этом на своих площадках, в своих городах, и в нашей стране, и за рубежом, будут играть еще около 30 театров. И во Владикавказе, и в Белгороде, и в Калининграде. Я, например, не знал, в Костроме идет инсценировка «Козленка в молоке». Вот в рамках фестиваля это вдруг выяснилось, и мы его тоже включили в программу фестиваля.
– Нам, как уроженцам Оренбуржья, приятно отметить, что будет в этом хоре и голос Оренбургского театра драмы, по соседству с которым мы когда-то жили. Недавно встречались с Павлом Церемпиловым, директором этого театра, и узнали, что вы были в тех краях на премьере?
– Да, они поставили очень красивый спектакль по роману «Грибной царь». И в дни фестиваля его будут играть на своей сцене под нашим логотипом «Смотрины». А 30 октября полечу в Астрахань, там играют премьеру спектакля по моей пьесе «Как боги».
– Юрий Михайлович, вы проговорились о том, что театр Сатиры репетирует вашу новую пьесу «Чемоданчик». Мы ее читали и весь вечер ухохатывались. Безумно смешная пьеса! Но самое главное, что в ней вы ведь замахнулись на очень святое для нас. Потому что у вас впервые в пьесе появляется такой необыкновенный герой – президент большой страны… Более того, это Президент Российской Федерации. Не побоялись? Санкция Кремля есть?
– Во-первых, когда я что-то пишу, я никогда не думаю, что мне за это будет потом. Это началось еще с моих первых повестей. Второе – это мой ответ тем злопыхателям, которые клевещут, что, якобы, у нас полицейское государство. Согласитесь, что пьеса – очень сердитая политическая сатира.
– И еще какая! Ужас, ужас…
– А что делать? Президент обязан появиться, поскольку интрига развивается вокруг ядерного чемоданчика, который, как известно, неотъемлемый атрибут главы российского государства. Президенту без чемоданчика – это как царю без скипетра и без державы…
– Вы самого главного не сказали. В пьесе указано время действия – 2018 год. Кто президент-то?
– А в этом вся интрига. Мы не будем раскрывать. Пусть это будет секретом. И пусть зрители, когда они придут на премьеру в театр Сатиры, а она намечена на начало декабря, тогда это и узнают.
