Джузеппе Боффа - СССР: от разрухи к мировой державе. Советский прорыв

Здесь необходимо более подробно рассмотреть, что же представлял собой колхоз во второй половине 30-х гг. Всего в стране в 1937 г. насчитывалось 243 700 колхозов, причем в дальнейшем число это уменьшалось, потому что наиболее мелкие хозяйства сливались друг с другом. Каждый возделывал 450–500 га земли и объединял 74–78 дворов, то есть около 320 человек. Из них чуть меньше половины (150–155) признавалось трудоспособными. За этими средними цифрами скрывались весьма значительные различия между хозяйствами: пятая часть колхозов насчитывала менее 30 семей, между тем как более четверти объединяли по 100 с лишним дворов. Число деревень к этому времени несколько сократилось по сравнению с 20-ми гг.: в 1939 г. их было 573 тыс. Проводилась широкая операция по ликвидации хуторов в северо-западных районах и Белоруссии путем переселения их жителей в крупные деревни или поселки. Получалось, таким образом, что в одних местах границы колхозов совпадали с границами деревни или села, а в других (например, в старых казацких станицах) на одно селение приходилось несколько колхозов. С ликвидацией межей и чересполосицы крестьянские поля объединялись, но по размерам своим колхозы оставались предприятиями довольно скромных масштабов.

Работа организовывалась по бригадам, каждая из которых трудилась на одних и тех же полях на протяжении всего сезона. Специальная бригада выделялась на животноводство. В основе системы оплаты труда лежал принцип своеобразной сдельщины: каждый получал вознаграждение в соответствии с числом заработанных трудодней. Трудодень соответствовал не единице времени, а выражал определенное количество выполненного труда: вспашка стольких-то гектаров, уход за столькими-то коровами, заготовка такого-то количества дров и т. д. За год колхозник мог заработать и 600 трудодней. При некоторых своих достоинствах эта система отличалась серьезным недостатком: единица измерения труда никак не была связана с его плодами, которые становились зримыми лишь в момент уборки урожая. Каждую бригаду возглавлял бригадир. Во главе колхоза стоял председатель; формально избираемый, он на самом деле практически назначался районными властями и, хотя по Уставу должен был оставаться на своем посту в течение двух лет, во многих случаях сменялся чаще. Подобная практика, уже осужденная на Втором съезде колхозников в 1935 г., не исчезла и в последующие годы (в частности, потому, что нелегко было находить дельных председателей). Полномочия общего собрания в действительности оказывались более чем скромными. Роль его ограничивалась простым утверждением, зачастую пассивным, решений, принятых в другом месте.

Конституция 1936 г. установила, что в СССР имеется две формы социалистической собственности: государственная (общественная) и кооперативно-колхозная, то есть коллективная, принадлежащая отдельным группам граждан. Эта последняя была представлена в основном колхозами. Указанное различие позже было возведено в ранг классической формулы, но оно лишь в малой степени отражает положение дел в СССР. В Советском Союзе долго велись споры о достоинствах той или иной формы собственности, причем колхозно-кооперативная на протяжении длительного времени рассматривалась как собственность второго сорта. Зависимо-подчиненной была ее роль и на практике. Ко всему прочему, в ней было очень мало от кооператива. Своими средствами производства колхозы владели лишь в минимальной степени. Земля не принадлежала им, а только передавалась в пользование. Земля была государственной. Государственными были и механические орудия труда, целиком сосредоточенные в государственных предприятиях, какими являлись МТС. Число последних все время возрастало: 2446 в 1932 г., 5818 в 1937 г. и 7100 в 1940 г., когда они были уже в состоянии обслужить более 90 % колхозов. С конца 1932 г. даже самые простые машины, находившиеся еще в собственности колхозов, были переданы МТС. У колхозов оставались, следовательно, лишь наиболее простые орудия труда и скот.

Еще существеннее то, что и сама производственная деятельность проводилась в соответствии с решениями, принимаемыми государственными органами, которые находились вне колхозов и стояли над ними. Исходный принцип состоял в том, что и колхозное производство должно охватываться единым государственным народно-хозяйственным планом. Но, не будучи в состоянии добиться этого результата с помощью присущих экономике рычагов (тех самых, о которых говорил Бухарин: цен, кредита, организации рыночных отношений), правительство прибегало просто к администрированию. Уже по самому Уставу колхозы были обязаны принимать «к точному исполнению» вручаемые им планы сева и уборки. На практике дело заходило значительно дальше. Это объяснили советские историки, следующим образом описавшие функционирование системы: «Составление производственных планов колхозов зачастую превращалось в разверстку государственных заданий, полученных из центра. Организация производства колхозов от начальных процессов всего цикла сельскохозяйственных работ вплоть до завершающих операций по сдаче продукции государству была строго регламентирована и централизована. Товарная продукция колхозов все больше поступала в распоряжение государства в порядке обязательной сдачи по низким ценам, а не путем продажи по ценам, обеспечивающим нормальное воспроизводство общественного хозяйства колхозов». Поскольку это влекло за собой, как мы вскоре увидим, также низкую оплату труда в коллективном хозяйстве, неудивительно, что колхозники слабо или вовсе не чувствовали кооперативного характера своих предприятий.

На селе имелись и государственные предприятия – совхозы. К началу 40-х гг. их насчитывалось 4159, и они наравне с промышленными предприятиями были сгруппированы под началом специального наркомата. Их работники получали зарплату и потому рассматривались советской статистикой не как крестьяне, а как сельскохозяйственные рабочие. Совхозы были, как правило, специализированными хозяйствами в том смысле, что в них преобладал один какой-то тип культуры или направление животноводства. Они владели собственными машинами. История их была далеко не безоблачной. Надежды, первоначально возлагавшиеся Сталиным на гигантские степные «фабрики зерна», не оправдались. Совхозные массивы позже подверглись дроблению, и средняя норма пашни на один совхоз понизилась с 50 тыс. до 23,3 тыс. га. Даже самый знаменитый и служивший как бы эталоном для других совхоз «Гигант» в Ростовской области сократил обрабатываемую площадь со 126 300 до 46 500 га, остальное было поделено между другими шестью государственными хозяйствами. По первоначальным замыслам совхозы призваны были стать образцово-показательными предприятиями в сельском хозяйстве. Нет сомнения, что по сравнению с колхозами они находились в более выгодном положении, получая капиталовложения непосредственно от государства. Вместе с тем нельзя сказать – да этого и не утверждает ныне никто из советских историков, – что совхозы действительно осуществляли авангардную роль. Разумеется, благодаря им были сохранены некоторые имевшие большую важность плантации или ценные породы скота – то, что требовало специального ухода. Однако подлинно образцовыми предприятиями они так и не стали. Рентабельностью они тоже существенно не отличались от колхозов.

Сосредоточенные только в МТС и совхозах, государственные инвестиции в сельское хозяйство были скромными. Соответственно, весьма относительным был и технический прогресс в этой сфере. На этот счет имеются свидетельства иностранных граждан, более чем благожелательно настроенных к Советскому Союзу. Они подтверждаются цифрами и сведениями из официальных источников. Имевшиеся финансовые средства поглощались индустрией.

Наиболее примитивные орудия труда исчезали в деревне. Самая важная перемена к лучшему состояла в распространении машин. Тракторный парк увеличивался особенно во второй пятилетке и значительно меньше в третьей, когда тракторные заводы переводились на производство танков. Число тракторов в сельском хозяйстве выросло со 148 тыс. в 1932 г. до 456 тыс. в 1937-м и 531 тыс. (зачастую, правда, большей мощности) в 1940 г. В 1941 г. имелось также 182 тыс. комбайнов и 228 тыс. грузовиков. Вспашка к этому времени была механизирована на 70–90 % (в зависимости от культуры), а уборка зерновых – на 46 %; все остальные операции оставались целиком ручными. Этому несомненному прогрессу не сопутствовали, однако, ни увеличение производительности труда, ни аналогичное улучшение на других участках. Крайне недостаточно использовалась электроэнергия: электричество в 1940 г. имелось лишь в 4 % колхозов, 36 % МТС и 28 % совхозов. Совершенно неудовлетворительно обстояло дело с химическими удобрениями. Производство их увеличилось с 1 млн. до 3 с лишним млн. г; 8 млн. г планировалось получить уже в первой пятилетке. Шли они исключительно на наиболее важные технические культуры – хлопок и сахарную свеклу, остальные вынуждены были обходиться без удобрений.

Похожие книги на "СССР: от разрухи к мировой державе. Советский прорыв", Джузеппе Боффа читать полностью, без сокращений.

Дмитрий Благой - Творческий

Татьяна Рожнова - Жизнь после

Татьяна Рожнова - Жизнь после

Татьяна Рожнова - Жизнь после

Павел Басинский - Скрипач не