Борис Рощин - Встречи
«В вашем арсенале большой выбор средств борьбы, — наставлял Морган своего управляющего, — одно из самых верных средств — взятка. Денег на это не жалейте. Давайте взятки всем, кто будет вам мешать, кто может быть вам полезен. Запомните: мелкие взятки честные люди не берут, большие взятки берут все. Опасайтесь русских рабочих…»
В это самое время, когда Вольфман почтительно выслушивал сентенции своего шефа, в грязные воды Темзы вошел пароход, прибывший из далекого С.-Петербурга. На палубе, кутаясь в длинный прорезиненный плащ, стоял кряжистый парень. На могучей шее плотно сидела большая, словно бы сплюснутая с висков голова. Массивный нос, широкий подбородок, будто вспухшие бугристые надбровья, из-под которых поблескивали затаенные глаза, — таким предстал перед лондонцами в этот день Иосиф Каспржик — обрусевший поляк, рабочий Балтийского завода в С.-Петербурге.
Что привело его сюда, в далекий чужой, незнакомый город?
Несколько десятков лет спустя на лужском заводе «Красный тигель» состоялось торжество, посвященное мастеру Иосифу Станиславовичу Каспржику, который был представлен к ордену Красного Знамени. Вспоминая эту свою поездку, Каспржик рассказывал:
— Было мне тогда двадцать восемь лет. Поехал в Лондон. Хотел узнать секрет производства моргановских тиглей и организовать их производство у пас в России.
Но молодой рабочий тогда не представлял себе всю трудность задуманного дела. Поездка в чужую страну казалась ему интересной, увлекательной прогулкой.
Сойдя с парохода на набережную Темзы, Каспржик пересчитал свой «капитал». От двухсот рублей, которые ему удалось скопить для поездки, осталась половина. Остальное ушло на билет, паспорт, справочники. «С чего начать? Куда пойти? Где пристроиться на ночь?» — с такими мыслями бродил он по Лондону. Увидел польский костел. Зашел. Старый ксендз, услышав польскую речь, расчувствовался, приютил парня, а на следующий день познакомил его с рабочими-поляками. Кое-как удалось полякам пристроить своего собрата на работу. Стал Иосиф Каспржик развозить на тележке по Лондону булки. Заработок — двенадцать шиллингов в день. При его аппетите этого с трудом хватало на завтрак. Деньги, скопленные в России, таяли. Вскоре лишился он и этой работы. Правительству Англии не удалось обеспечить работой своих подданных, какое ему было дело до «туристов». Жизнь поворачивалась к Каспржику самой черной своей стороной. Но парня не оставляла мысль: «Попасть на тигельный завод Моргана».
Часами бродил он вокруг мрачных заводских стен. Ему повезло. Один из служащих завода взялся за «мзду» порекомендовать его на работу. (На завод можно было попасть только по рекомендации.) Карманы Каспржика полностью и надолго опустели, но зато он добился своего: попал на завод Моргана.
Первое время Иосифу казалось, что он работает с глухонемыми. Люди трудились молча, изредка перекидываясь од-ним-двумя словами. Разговорчивых увольняли. Если мастер замечал, что кто-то интересуется операцией, его не касающейся, человека увольняли немедленно. Если заглянул в другой цех — получи расчет. Даже если у тебя слишком пытливый взгляд, тебя под любым предлогом сплавляли с завода. Рабочий должен знать только ту операцию, к которой приставлен, и ничего больше. Это правило действовало на заводе Моргана неукоснительно.
Пожалуй, только сейчас Иосиф Каспржик понял, как трудна его задача: разгадать секрет производства тиглей.
Работа, которую он стал выполнять, была несложна — развозить в тачке шихту — массу для приготовления тиглей. Каждый вечер, уходя с работы, Иосиф уносил в карманах крошечные кусочки шихты, глины, графита. Придя домой, бережно перекладывал все это в спичечные коробки, надписывал и прятал. Если кто-нибудь заглянул бы вечером в его каморку, то решил бы, что перед ним сумасшедший. Сидя за столом, перед ржавыми лабораторными весами, приобретенными у старьевщика, Каспржик что-то записывал в тетрадь. Неожиданно со стола на пол летели портсигар, пепельница, кружка. Бросив предметы, парень тут же кидался их подбирать. Потом он тщательно взвешивал каждый предмет на весах и, заглядывая в тетрадь, хмурился или улыбался. И так час за часом, изо дня в день. Вскоре Каспржик достаточно точно мог определить вес любого предмета, побывавшего у него в руках.
На заводе уже привыкли к неуклюжему увальню, вечно спотыкающемуся, теряющему то портсигар, то носовой платок, то пуговицу. Будто невзначай задевал локтем Каспржик весы, на которых отмеривал мастер компоненты шихты. Гири падали. Каспржик быстро поднимал их и, обдаваемый сочными ругательствами мастера, равнодушно отходил, глуповато улыбался. Мастер не мог и предположить, что вес этих не имеющих маркировки гирь, побывавших в руках у парня, определен с точностью до нескольких граммов.
С каждым днем заносил Каспржик в свою тетрадь все новые и новые записи, схемы, чертежи. Но до раскрытия тайны производства тигля было очень и очень далеко. Скоро случилось то, чего Иосиф боялся больше всего. Он попытался, заглянуть в формовочный цех. Кто-то заметил его. Ровно через десять минут мастер вручил ему конверт с расчетными деньгами и насмешливо приподнял шляпу: «Вы свободны, сэр!»
Началась прежняя скитальческая жизнь. Каспржик бродил по Лондону в поисках работы. Возвращаться в Россию было нельзя: нет денег на билет, да и не хотел он так легко сдаться, отказаться от своей мечты.
В 1903 году, скопив немного денег, Иосиф Каспржик едет в Германию, в Гамбург. Теперь его цель — попасть на тигельный завод Розена, который долгое время безуспешно пытался конкурировать с Морганом.
В Германии на завод Розена Каспржик попал точно так же, как и на моргановский, — за взятку. Мастер-немец потребовал, чтобы бо́льшую часть заработка Каспржик отдавал ему. Только на этих условиях он соглашался принять парня на завод. И Каспржик принял эти бесчеловечные условия.
На заводе Розена порядки были помягче, чем на моргановском. Каспржик стал работать в бригаде печников, изучал кладку обжигательных печей. Ему даже удалось тайком снять копию с чертежей печи. Затем он стал работать в формовочном отделении, а через полгода его перевели в заготовительный цех…
Настал наконец долгожданный день. По трапу на гранитную набережную Невы сошел, бережно держа в руках чемоданчик с образцами, первый русский мастер тигельного производства Иосиф Станиславович Каспржик. К Балтийскому заводу Каспржик отправился пешком — на извозчика денег не хватало.
Компаньоны для организации производства тиглей нашлись быстро.
Каспржик занялся поиском участка, на котором можно было бы построить завод. В 1904 году он прибыл в Лугу. Место ему понравилось. Земля здесь была дешевой, кругом чистый сосновый лес, сухие песчаные почвы, а главное — Луга находилась сравнительно недалеко от балтийских портов: Риги, Ревеля (Таллина), Петербурга. Ведь сырье для тиглей — графит и глину — нужно было возить из-за границы.
Участок был выбран Каспржиком у самой железной дороги. Приехали компаньоны, одобрили выбор и подписали купчую. «Обмыли» покупку в привокзальном буфете. До глубокой ночи гудел буфет от пьяных криков и песен. И только Иосиф Каспржик был в этот вечер невесел. Ему вдруг показалось, что он взвалил на себя непосильную ношу. Груз нелегко прожитых лет уже начал давить на его широкие плечи гнетущей тяжестью. Рано засеребрились волосы, по лицу побежали морщины, а задуманному не видно конца. И кто знает, что еще придется претерпеть, прежде чем его тигли пойдут на русские заводы. Да и пойдут ли? Не слишком ли он размахнулся? Что ему нужно от жизни?
Еще не начав «дело», он уже попал в кабалу к компаньонам. В музее завода хранится копия выписки из договора, заключенного Каспржиком с компаньонами:
«Выписка из договора. С.-Петербург. 1904 года. Сентябрь, 11 дня.
Мы, нижеподписавшиеся: Иосиф Станиславович Каспржик, Леопольд Осипович Гиндпер и Михаил Осипович Баранский, согласились устроить и эксплуатировать в России завод для выделки тиглей.
Для этой цели на общие наши средства на имя двоих из нас — Каспржика и Гиндпера в г. Луге на углу Боровичского переулка, Тверской и Маркизской улиц куплен участок земли площадью 730 кв. сажен и на нем, также на общие средства всех нас троих, возведены необходимые заводские постройки.
За недостатком средств к завершению задуманного предприятия, мы пригласили к участию в нем на правах потомственного почетного гражданина Мелитона Антоновича Баланчивадзе…»
Все «средства» Каспржика, о которых упоминалось в договоре, заключались в его знании секрета тигельного производства. В договоре говорилось, что секрет производства тиглей является общим достоянием Товарищества. Иосиф Каспржик не имеет права передать его другим лицам, не может продать его.
