Александр Блок - Том 7. Дневники
18 августа
Возвращение в Петербург. События: 24 июля — переезд на Офицерскую. Пустая жизнь.
8 августа — в Шахматове.
13 августа — Подсолнечная, Москва.
14 августа — Москва — Шахматове, встреча с милой — около Осиповки.
17 августа — ровно с тем же поездом, с каким 9 лет назад, и в отдельном купэ мы с милой едем в Петербург.
21 августа
Приехала мама… Все следующие дни — мама, я обедаю у нее. Вечером Пяст (уже три раза.)
28 августа
Вечером Пяст.
29 августа
Вечером — Вася Гиппиус.
1 сентября
Днем мама и Женя.
2 сентября
Днем — Городецкий. Целый день — мама, обедаем с Францем, проба прислуги — пока неудачная.
4 сентября
Письма нет. Проба прислуги — удачная, поступила. Квартира.
5 сентября
Письма опять нет — телеграфирую… Возрастающее беспокойство. Срочная телеграмма. Отчаянье, растущее эти дни. Ответ на первую телеграмму.
6 сентября
Легче. Ответ на срочную телеграмму.
7 сентября
Утром Муся. Монтеры. Письмо
Н. Н. Скворцовой. Вечером — Клюев, мама, Женя. Клюев ночует.
8 сентября
Утро с Клюевым. Монтеры. Жду милую. Сегодня, может быть, свадьба Сережи Соловьева в Дедове.
9 сентября
Мы с милой обедали у мамы.
11 сентября
Днем — М. И. Терещенко с А. М. Ремизовым у меня. Вечером я с братьями Верховскими у А. М. Ремизова. Люба у своего учителя — Мейерхольда.
12–14 сентября
Дни бесконечного упадка сил. Чулков приходил и писал — не застал, и я к нему не пошел.
16 сентября
Люба все уходит из дому — часто.
17 сентября
Буськины имянины. Ее поздравляют, дарят ей цветы и конфетки. Днем — два Кузьминых-Караваева, вечером — А. М. Ремизов, Женя, Верховский.
18 сентября
В воздухе — война. «Пробная» мобилизация. Ночью — Мгебров и Чекан. Бесконечно тяжело. Буся у Мейерхольда — до 3-х часов ночи.
19 сентября
Пришла, выдав себя за незнакомую курсистку, желающую показать стихи, М. Аносова.
20 сентября
Ночью и днем готовится наводнение. У меня — студент со стихами, довольно милый. После него — вечером Вася Менделеев, с которым мы вдвоем сидели тихо и рассуждали. Буся в Александрийском театре с К. К. Кузьминым-Караваевым.
21 сентября
Следующие дни: Люба почти постоянно с Кузьминым-Караваевым. Приезд тети. Устаю сильно — ем, сплю, ничего по-прежнему не делаю.
24 сентября
Первый Любин урок у Панченки.
25 сентября
Библиофилия начинает снедать меня. Сегодня я купил первые два полутома Andra Michel^ (в переплетах), докупил Кальдеронд (т. III и т. II, который у меня летом изорвали актеры) и нашел у Маркса «Ранние годы моей жизни» Фета (оказывается, никто не спрашивает, и издание, которому уже 19 лет, не распродано). На лестнице у Маркса встретился с Кондурушкиным.
Люба опять проводит вечера с Кузьминым-Караваевым.
26 сентября
Бесконечная и унизительная тоска. Доктор Студенцов у мамы. «Разоблачения» относительно В. Менделеева. Вечером — Верховский, простились до Рождества.
27 сентября
Утром — тетя и мама (завтракали). Обедал Пяст, я его провожаю уютно на извощике до него и до Тенишевского училища. Люба… Чахотка у Чулкова.
28 сентября
Библиофилия. Купил на Владимирской Ап. Григорьева за 8 руб., Державина 43-го года — четыре книги в двух переплетах, «Русскую народно-бытовую медицину» Попова (Тенишевское издание). У Балашова — Бердслея «Скорпиона», только что вышедшего. Там жаловались на Кожебаткина, называя его даже «жуликом». Я не получаю ни «Трудов и дней», давно вышедших (№ 3), ни гонорара за свои книги (до сих пор остается 350 руб.), которые, кажется, только и идут — из всех мусагетских изданий. От мусагетов вообще давно — никаких известий.
Милая моя опять ушла до поздней ночи, а у меня милый Женичка. Умер маленький Марк, сын Петра Павловича, сегодня его хоронили.
29 сентября
Днем — у мамы, восхищенной Чайковским в концерте Кусевицкого. — Шатание по пригородам. — Вечером зашел ко мне Сережа Городецкий, необыкновенно был мил, и я чувствовал на себе его любовь. Он был чем-то, кажется, взволнован.
30 сентября
Первый, пока еще не сильный, ручей мысли об опере (как кончить, несколько подробностей, возможность еще одного — предпоследнего — действия). Письма от В. Сытина и Брюсова. Вечером — в цирке. Люба все так же проводит дни и вечера.
1 октября
На vernissage выставки Кульбина, на который приглашены мы с Любой, пошла она. Вечером пошла чествовать Кульбина в «Бродячей собаке». Днем была еще на «футболе». Вечером — я сунулся к маме, но у нее, сказал швейцар, сестра Франца. В отчаяньи полном я поплелся кругом квартала. Сыроватая ночь, на Мойке против Новой Голландии вытянул за руку (вместе с каким-то молодым человеком) молодого матроса, который повис на парапете, собираясь топиться. Охал, потерял фуражку, проклинал какую-то «стерву». Во всяком случае, это мне чуть-чуть помогло. Утром и вечером — дописываю стихи. Днем купил у букиниста указатель к запискам Болотова, когда-то потерянный или украденный?) в переплетной Гаевского («Русская старина», X, 1873).
2 октября
Утром — заказал телефон (612-00). Днем — мама. Потом — А. И. Тиняков (Одинокий). Книга от Вл. Вас. Гиппиуса («Возвращение»). Письмо М. Аносовой.
3 октября
Сегодня я достал на Литейной первые издания Катулла и Тибулла — Фета.
4 октября
Люба вчера была в подвале «Бродячей собаки». Сегодня — в Александрийском театре (нет, не попала, — в кинематографе). — Я дополнил свою «Русскую историческую библиотеку» номерами 4 и 5 (заграничное «Былое» 1900–1904 гг.). Купил большой латинский словарь. — Утром поражал меня Катулл, особенно то стихотворение, первую строку которого прочел мне когда-то Волошин, на Галерной, когда я был еще вовсе глуп.
Super alta vectus Atys celeri rate maria,
Phrygium nemus citato cupide pede tetigit…[59]
Вчера, ночью и утром — стыд за себя, за лень, за мое невежество в том числе. Еще не поздно изучать языки.
Вечером — у мамы, которая очень плохо себя чувствует; гонит кухарку. Пришел Женя.
Сербия и Болгария также начали войну с Турцией
5 октября
Люба в Михайловском театре («Двенадцатая ночь» Шекспира). Обедал и вечером — Пяст, после обеда пришли мама и Франц. Письма от Метнера и из «Летучей мыши».
Греция вступила в войну.
6 октября
Письмо от В. Сытина. Я купил французские книги у Семенова: Бальзак — три тома 31-го г., маленькую антологию французских прозаиков — Лемерра, Любе — три томика Кребильона и маленький учебник гимнастики для девочек.
7 октября
Обедаю у мамы с тетей. Кузьмин-Караваев уезжает, Люба провожает его. — К сожалению, еще нет. Люба с ним у Бонди. Люба просит написать ей монолог для произнесения на Судейкинском вечере в «Бродячей собаке» (игорный дом в Париже сто лет назад). Я задумал написать монолог женщины (безумной?), вспоминающей революцию. Она стыдит собравшихся. Ушел шататься, оставив маму, Франца и тетю в ожидании сегодня приезжающей к ним таксы, которая будет названа «Топкой».
8 октября
Я познакомился с Топкой. Ему — два с половиной месяца; гадит, обжора, любит мясо, любит грызть все; Франц подарил ему резиновую кошку.
Послал В. Сытину детские стихи для альманаха. Кузьмин-Караваев уехал, милая пила вечером чай со мной.
Мама вчера сказала наконец О. А. Мазуровой, в чем болезнь Г. Блуменфельда, который лежит в своей скверной комнате и кашляет очень сильно. Следует разлучить его с Алей и отправить в больницу, лучше бы — в Москву.
9 октября
Люба ходит с китайским кольцом «на счастье» — с лягушонком. Пришла пора ей опять стать маленькой. Приходится заниматься Васиными делами. За обедом приходил Ваня.
Проводили телефон. Я занимался немного оперой.
Вечером поздно пришел Городецкий, принес «Гиперборей». На днях выпускает «Иву» в «Шиповнике» (Ляцкий — «Огни» — и ему напакостил). К декабрю думает выпустить третью книгу рассказов.
