Марк Элиот - Джек Николсон. Биография
Так и не попав в спортивную команду, Джек начал участвовать в школьных спектаклях, где не обращали внимания на рост и физическую силу. Весной, в предпоследнем классе, он впервые вышел на сцену и понял: ему не только нравится играть, но у него и хорошо получается. Он дебютировал в фарсовой комедии Фрэнсиса Сванна «Из огня да в полымя» – о подростках, пытающихся стать актерами на Бродвее. Эта пьеса с огромным успехом шла на Манхэттене весь 1941 год, после чего юные герои Сванна до конца пятидесятых не сходили со школьных сцен, пока не сменились более актуальными типажами. Джек сыграл в пьесе маленькую роль, но весьма успешно, и до самого окончания школы был постоянным членом ученического театрального клуба.
После уроков, в промежутках между репетициями, Джек подрабатывал билетером в местном кинотеатре «Риволи». Там дневной свет и школьная популярность, приобретенная участием в спектаклях, сменялись темнотой зрительного зала; Джек снова и снова наблюдал за настоящими актерами, изучал каждое движение и пытался понять, как они достигали нужного эффекта и как повторить это самому. В теплое время года Джек также подрабатывал спасателем на Брэдли-Бич (он никогда не снимал футболки, чтобы не выставлять напоказ покрытую прыщами грудь). У этой работы было ощутимое преимущество: он разглядывал хорошеньких, загорающих в купальниках на пляже девушек.
В последнем классе Джек получил роль сумасшедшего в пьесе Джона Патрика «Странная миссис Сэвидж», изначально созданной в качестве сценария для немого фильма с участием легендарной Лилиан Гиш. Героиня пьесы, пожилая женщина, оказывается в сумасшедшем доме среди больных. Одного из них, по имени Ганнибал, сыграл Джек, и так удачно, что при выпуске одноклассники проголосовали за него как за «Лучшего актера».
Несмотря на работу спасателем и на свою возросшую благодаря спектаклям популярность у девушек, Джек по-прежнему не имел постоянной подружки. Всегда готовый рассказать анекдот или отпустить шуточку, он сделался чем-то вроде школьного клоуна, и остроумие избавило его от массы разочарований. Если он и не привлекал одноклассниц физическими достоинствами, то, по крайней мере, располагал их к себе юмором – и в результате провел последний школьный год в окружении первых красавиц, хотя для него они оставались недоступными. Сандра Хейес, «Лучшая актриса» того выпуска, вспоминает:
«Джек общался с самыми красивыми девчонками в школе, ведь с ним было весело. Пусть даже он ни с кем не встречался. Наверное, он единственный не нашел себе подружку. Джек вечно шутил, всех разыгрывал, изображал дурачка…»
Бойкость языка принесла ему новое прозвище – Вязальщик, за умение сплетать между собой самые разные сюжеты. А школьная популярность привела к тому, что Джека избрали вице-президентом выпускного класса, хотя его повседневная одежда больше подходила для молодого бунтаря. Он начал носить грязные джинсы и мотоциклетную куртку, после того как увидел «Дикаря» Ласло Бенедека в декабре 1953 года с Марлоном Брандо в роли хулигана-байкера, обладателя убийственной улыбки: ею он сверкнул лишь единожды, в так называемом счастливом финале. Школьная администрация хмуро посматривала на этот наряд, но помалкивала. В июне Джек должен был окончить школу, и не имело смысла в последние дни поднимать шум.
В июне 1954 года Джек окончил Манаскван. К тому времени он скопил достаточно денег благодаря работе в кинотеатре и на пляже, чтобы купить подержанный «Студебеккер» 1947 года выпуска. Он любил хвастать, что во время учебы в старшей школе удачно играл на скачках в Монмуте и смог приобрести автомобиль. Джек подал заявление на получение водительских прав и тут впервые обнаружил: факт его рождения нигде не значится. А ведь он был уверен, что родился дома, как и сестры. Официально никакого Джека Николсона не существовало. Чтобы разрешить проблему, мать подала в департамент здравоохранения Нью-Джерси отсроченный запрос. Датой рождения Джека в нем значилось 22 апреля 1937 года. Если верить этому документу, он действительно родился дома, на Шестой авеню в Нептун-Сити, штат Нью-Джерси. Матерью ребенка числилась Этель Родс, а отцом Джон Джозеф Николсон.
Так у юноши появился официальный документ, необходимый для получения водительских прав. Но, как он выяснил впоследствии, эта бумага оказалась фальшивкой, как и бо́льшая часть семейных историй.
Глава 2
Я стал актером благодаря тому, что был кинофанатом…
– Джек Николсон– Повзрослев, я отправился на запад, посмотреть своими глазами на кинозвезд. Я начал подрабатывать в разных студиях… Когда я говорю «фанат», то не имею в виду, что я бегал за автографами или что-то такое. Все мои ровесники являлись поклонниками Марлона Брандо.
Джек решил провести некоторое время в Лос-Анджелесе, потому что получил совершенно неожиданное приглашение – от сестры Джун. Она жила в Инглвуде, недорогом районе округа Лос-Анджелес, на окраине Голливуда. Жизнь у нее сложилась нелегкая. Несмотря на протесты Фурчилло-Роуза, спустя два месяца после рождения брата она решила уехать из Нью-Джерси и сделать карьеру в шоу-бизнесе. Джун поступила в эстрадную труппу, совершавшую турне из Филадельфии, через Майами, в Чикаго. В 1944 году, в возрасте двадцати пяти лет, она оставила надежду сделать карьеру танцовщицы и стала работать на оборонной фабрике в Огайо. Там она познакомилась с Мюрреем Хоули («Бобом»), разведенным летчиком-испытателем, который, по слухам, преодолел звуковой барьер. Он происходил из богатой семьи. Джун вышла за него замуж и родила двоих детей: сына и дочь. Семья переехала в Саутгемптон, штат Нью-Йорк, – средоточие североамериканских богачей. Все шло неплохо, но в один прекрасный день Хоули оставил жену и детей и ушел к другой женщине. Отвергнутая Джун ненадолго вернулась в Нью-Джерси, а затем вместе с двумя детьми перебралась в Лос-Анджелес в надежде еще раз начать все с начала.
Весной 1954 года Джек окончил школу, и Джун в качестве подарка прислала брату приглашение провести лето с ней в Голливуде. К письму она приложила билет на самолет. Джек ухватился за этот шанс, не только ради свидания с сестрой, но и ради возможности подышать одним воздухом с легендарным Марлоном Брандо.
Как ни странно, несмотря на свою общительность, Джек не рассказал никому из школьных приятелей о предстоящей поездке. Как будто они ничего для него не значили и только усложняли жизнь, особенно девушки. Джек еще оставался девственником, когда отправился в Калифорнию. Он пообещал Этель Мэй, что вернется через два месяца и поступит в университет Делавэра на инженерный факультет – высокий выпускной балл давал юноше шанс получить стипендию.
Джун вскоре пожалела о приглашении Джека, а тот – о своем согласии. В квартире, где она жила с двумя детьми, и так было тесно, а вчетвером стало еще теснее. Джек целый день сидел дома мрачный, вялый, сонный и съедал все, что находил в холодильнике. Джун удавалось отдохнуть, только когда он отправлялся в близлежащий Голливуд-парк, чтобы предаться любимому развлечению – поиграть на тотализаторе. Если не хватало денег на ставку, Джек ехал на автобусе в Голливуд и бродил по знаменитым улицам. Он никак не мог насмотреться на эти маленькие, утопавшие в зелени домики.
Звездный город был выстроен первым поколением киномагнатов. Они превратили в сплошные съемочные площадки дешевую землю, покрытую апельсиновыми рощами, и настроили домиков для своих сотрудников – от гримеров до актеров. Там живо выросли и заведения, обслуживающие две основные потребности большинства актеров и техников: кофейни, где можно покурить и выпить горячего кофе по пути на работу, и бары, куда можно зайти вечером и просидеть до закрытия. В одиннадцать ночная жизнь прекращалась. Съемки начинались на рассвете.
В 1953 году центр голливудской жизни переместился на запад, на клочок непривлекательной, запущенной земли между Голливудом и Беверли-Хиллз – бульвар Сансет. Там не было ни полиции, ни местной администрации, зато в избытке секса и спиртного. Множество кафе и клубов принадлежали самим актерам, а для тех, у кого не было пары, работало множество борделей с необыкновенно красивыми девушками. Большинство из них, так называемые старлетки, днем играли эпизодические роли в студиях. Они ждали своего звездного часа, но нужно было чем-то платить по счетам.
Крупнейшие голливудские студии десятилетиями контролировали все, что снималось и показывалось; они выпускали и распространяли картины, владели кинотеатрами, где шли их фильмы. Но эта железная хватка начала слабеть в 1948 году, когда Верховный суд США объявил Голливуд олигополией. Продукция вскоре стала меняться. Появление независимых киностудий положило конец Кодексу производства, и голливудские режиссеры, пусть и не мэтры, принялись снимать оригинальные картины, разрабатывать иные темы, кроме романтических, как в эпоху золотого века Голливуда. В новых фильмах играли новые актеры, и настоящим идолом стал Марлон Брандо.
