Борис Шлецер - Секретный доклад
На борьбу со смертью (к этому я хочу привлечь ваше особое внимание) иксиан вдохновляло не простое желание самосохранения, вовсе нет: они стремились к бессмертию не столько ради самих себя, сколько ради других. Любой обитатель Икса спокойно переносил мысль о том, что его собственное существование когда-нибудь оборвется; но с чем он никак не хотел мириться, так это с угрозой еще при жизни потерять дорогих для него людей, - а ему в какой-то степени были дороги все остальные жители планеты.
Изучая древнейшие архивные материалы, ни для кого из нынешних иксиан уже не интересные (впрочем, и не понятные), я обнаружил поразительную цивилизацию, которая не имела ничего общего с нашей, земной. У этой цивилизации было как бы два лица, на первый взгляд не совместимых, по существу же дополнявших друг друга. Мне открылось, с одной стороны, литературное, музыкальное, изобразительное наследие, сохранившееся в более или менее обветшалом виде до настоящего времени: эти произведения искусства, иногда исполненные высочайшей экспрессии, иногда сентиментальные, свидетельствовали о напряженной, яркой эмоциональной жизни тогдашних иксиан; с другой стороны - чрезвычайно развитые наука и экономика, общественные институты, образование, построенные на глубоко рациональных основаниях. Но эта рациональная организация имела целью полный расцвет каждого индивида в окружении его собратьев; она была поставлена на службу любви, причем в самом широком значении этого слова, - начиная от любви к ближнему, кем бы тот ни был и каким бы далеким ни казался, и кончая любовью-страстью, любовью эротической, но утратившей характер эгоизма и агрессии, из-за которых у нас чета влюбленных целиком замыкается друг на друге. Несомненно, этому обществу были знакомы и конфликты: разве половая любовь не предполагает исключительности выбора, предпочтения одного человека всем другим? Тем не менее прежние иксиане, каждый из которых жил ради общего блага (притом что и все вместе жили ради блага каждого), по-видимому, всегда находили выход из тайно переживаемых драматических ситуаций в духе свободного и радостного самопожертвования. И хотя для них, отрицавших всякую возможность загробного утешения, любовь не была сильнее смерти, можно ли считать эти жертвы ложными? Вся история иксиан, на протяжении долгих тысячелетий, предстала предо мной как упорное, последовательное стремление к подлинному торжеству любви. И если они в конце концов добились успеха, то лишь благодаря этой готовности жертвовать собой: за бессмертие пришлось заплатить дорогую цену, но они не посчитались с издержками.
В порыве энтузиазма, который земляне сочли бы безумным, тысячи мужчин и женщин, ясно понимавших, что рискуют собственной жизнью, согласились подвергнуться экспериментам, требовавшимся для совершенствования метода иммортализации. Поскольку целью иксиан было преодоление бренности, тяготеющей над людьми, они сочли неразумным сохранять половую активность человека, которая восполняет ущерб, наносимый смертью, и фактически взращивает для ее серпа все новые и новые колосья. Поэтому они начали со стерилизации всех взрослых, сохранявших способность деторождения, и всех детей, едва те достигали половой зрелости. В дальнейшем было решено давать подросткам достигнуть как минимум двадцатилетнего возраста и лишь после этого подвергать их той последовательности операций, которая должна была сделать плоть нетленной, - так как между двадцатью и тридцатью годами тело, уже сформировавшись, но сохраняя относительную пластичность, находится в состоянии, позволяющем наилучшим образом перенести искомую трансформацию, растягивавшуюся на несколько лет - время, необходимое для отмирания половых органов. Речь не шла о хирургическом вмешательстве, посредством которого создавались бы некие бессмертные евнухи, однако же и совместить плотское нетление с сохранением способности деторождения и ее атрибутами было абсолютно невозможно. Опуская многие детали, я сказал бы, что описываемая трансформация сводилась к установлению в организме идеального и стабильного баланса всех процессов обмена и внутренней секреции, при котором шлаки испаряются через кожу, - так, чтобы исключить всякую возможность дальнейших телесных изменений. С другой стороны, изменялась и пища, которую организм начинал получать после такого преобразования: она усваивалась полностью, не оставляя никаких отходов, - что должно было привести, и в действительности привело, к постепенному исчезновению органов испражнения.
Благодаря высочайшему уровню развития, достигнутому наукой иксиан, эта трансформация, кажущаяся нам, жителям Земли, утопической и экстравагантной, была безупречно продумана в теоретическом отношении; однако на практике она оказалась чрезвычайно рискованной, крайне опасной и для детей, очень часто ее не выдерживавших, и, еще в большей степени, для взрослых, из которых уцелело лишь несколько десятков тысяч (их-то я и принял за представителей другой расы). Чтобы один из пятерых жителей планеты стал бессмертным, остальным четверым пришлось пожертвовать своей жизнью. В конце концов и мужчины, и женщины (последние несколько позже) были преобразованы в единый тип, напоминающий подростка, - плоская грудь, впалый живот, узкий таз, длинные ноги, - который так поразил меня в первый день и который впоследствии я увидел воспроизведенным в десятках, сотнях тысячах особей.
Навсегда стабилизированные, остановленные в том возрасте, когда их плоть давным-давно, много столетий назад, обрела нетление, теперешние иксиане могут быть названы дважды детьми любви - любви эротической, поскольку их, как и нас, произвело на свет половое влечение, и, если прибегнуть к языку наших старинных богословов, любви-милости, поскольку они обязаны своим существованием - своим "спасением" - неисчислимым и совершенно бескорыстным жертвам. Но тут же добавлю: бескорыстным с нашей, земной точки зрения, а не с точки зрения тех иксиан, которые добровольно пожертвовали собою ради других. Члены древнего иксианского общества, как я уже говорил, были сплочены воедино, все они были причастны общей радости, страданию, надежде; бессмертие, обретаемое немногими, бросало свой отсвет на миллионы других, вкушавших его через их посредство.
Мое изложение, конечно же, крайне схематичное, целиком строится на архивных материалах и старых протоколах дискуссий между специалистами в различных областях знания. Я не располагал другими сведениями о том, как совершился переход из человеческого состояния в новое, которое можно с равным правом называть и "сверхчеловеческим", и "нечеловеческим". Хотя иксиане охотно отвечали на мои вопросы, касавшиеся их теперешней жизни, они не могли ничего сказать ни о том, как стали бессмертными, ни о своем прошлом. Они ощущали свое бессмертие, они его сознавали, но уже не помнили, что эта привилегия была оплачена другими. И причиной тут был не провал в памяти, который когда-нибудь могло заполнить внезапное воспоминание, - это было неведение совсем иного рода, объяснявшееся их глубоким безразличием к тому, что происходило в давнем прошлом. Когда я заводил об этом речь, они слушали меня благосклонно, но не понимали смысла моих слов; если же я проявлял настойчивость, они, по-прежнему улыбаясь, отходили в сторону. Между ними и теми, кто их породил, разверзлась пропасть. И только я, чужестранец, гость с другой планеты, мог хоть в какой-то степени сопоставить эти два мира, отличавшиеся друг от друга так, как если бы их разделяли сотни световых лет, - разрыв, ставший прямым следствием тех перемен, которые повлекла за собой утрата сексуальности. На этом пункте я и сосредоточил мои изыскания.
Уже в те далекие времена, когда предки теперешних бессмертных мало чем отличались от нас, иксиане хорошо знали, что их тела несут на себе печать смерти: они видели в половых органах что-то вроде тавра, обличавшего их рабское состояние (так у нас клеймят домашний скот), - неопровержимого свидетельства, что индивид, пусть и украшенный званием "личности", ценен не сам по себе, но лишь как передаточная инстанция, как некое место, где вызревают зародыши новых существ, которые со временем его заменят, с тем чтобы в свою очередь быть смененными... и т.д. В плотском соединении они видели прежде всего животный акт: всякий раз, когда, гонимые бичом вожделения, они совершали этот акт, их вновь порабощал естественный порядок вещей, предполагающий, раньше или позже, их неизбежное уничтожение. "Когда мужчина и женщина смешивают свою плоть, вместе с колыбелью нужно готовить и гроб", - гласит старинная иксианская пословица. И разве не то же самое имел в виду один из наших древних философов, сказавший, что отец, глядя на своего ребенка, видит собственную смерть?
С отчаянной решимостью восставшие против смерти и ее лицемерного подручного, но в то же время принужденные вместе со всем живым повиноваться древней, полученной свыше заповеди "плодитесь и размножайтесь", иксиане создали особое представление о любви и возвели это чувство в высшее достоинство. И когда они попытались сделать своих детей бессмертными, могло показаться, что любовь, освобожденная от телесных потребностей, до конца очеловеченная, обретет какие-то новые формы и расцветет еще более пышно. Хотя некоторые, судя по записям предварительных дискуссий, были настроены весьма сдержанно, большинство, поддавшись общему одушевлению, вызванному близостью к предмету столь давнего и ревностного стремления, не внимало благоразумным голосам. "Как только догорят дрова - говорили скептики, угаснет и пламя". Случилось именно то, чего они опасались.
