Сэм Кин - Интервью с Кастанедой, 1976
Кастанеда: У меня есть последователи, а у них есть какие-то странные идеи насчет меня. Однажды я шел на лекцию, которую я давал в Калифорнии, Лонг Бич и один парень, который меня знал, указал на меня своей подружке и сказал: "Эй, смотри, это Кастанеда". Она не поверила ему, потому что у нее была идея о том, что я должен быть очень мистическим. Один друг собрал некоторые из историй, которые ходят обо мне. И во всех сообщается, что у меня мистические ступни.
Кин: Мистические ступни?
Кастанеда: Да, что я хожу босиком как Исус и у меня нет мозолей. Считается, что меня побивали камнями много раз. Я также совершил суицид и умер в нескольких различных местах.
Мои одноклассники по колледжу почти закапризничали, когда я начал говорить о феноменологии и членстве и изучать восприятие и социализацию. Они хотели, чтобы им велели расслабиться, отключиться и чтобы им высморкали мозги. Но для меня важно понимание.
Кин: Слухи появляются в информационном вакууме. Мы знаем кое-что о доне Хуане, но слишком мало о Кастанеде.
Кастанеда: Это намеренно выстроенная часть жизни воина. Чтобы проскальзывать в другие миры и обратно, нужно оставаться непредсказуемым. Чем больше вас знают и узнают, тем больше урезается ваша свобода. Когда у людей есть определенные идеи о том, кто вы и как вы будете действовать, вы не сможете и пошевельнуться. Одна из самых ранних вещей, которым дон Хуан научил меня, это что я должен стереть мою личную историю. Если мало-помалу вы создаете туман вокруг себя, то вас не будут принимать как само собой разумеющееся и у вас будет больше места для изменения. По этой причине я избегаю записываться на пленку, когда читаю лекции и фотографироваться.
Кин: Может быть, мы можем быть личными без того, чтобы быть историческими. Вы теперь минимизируете важность психоделического опыта, связанного с вашим ученичеством. Но похоже, что Вы не обходите стороной те трюки, которые Вы описываете как имущество мага. Какие элементы техник дона Хуана важны для Вас?
Кастанеда: Для меня идеи быть воином и человеком знания, с надеждой при известных обстоятельствах быть способным останавливать мир и видеть, являются самыми подходящими. Они дали мне мир и уверенность в моей способности управлять своей жизнью. В то время, когда я встретил дона Хуана, у меня было очень мало личной силы. Моя жизнь была очень неустойчивой. Я проделал длинный путь от места, где я родился, в Бразилии. Внешне я был очень агрессивным и петушистым, но внутри я был нерешительным и неуверенным в себе. Я всегда создавал себе оправдания. Дон Хуан однажды обвинил меня в том, что я профессиональный ребенок, потому что я был настолько полон жалости к себе. Я почувствовал себя как лист на ветру. Как многие интеллектуалы, я был приперт к стене. Мне некуда было идти. Я не видел никакого пути в жизни, который бы меня реально увлекал. Я считал, что все, что я мог сделать, это хорошо подстроиться к скучной жизни или же найти более сложные формы развлечения, такие как использование психоделиков и марихуаны и сексуальные приключения. Все это преувеличивалось моей привычкой к интроспекции. Я все время глядел внутрь и разговаривал сам с собой. Внутренний диалог редко останавливался. Дон Хуан развернул мои глаза наружу и научил меня накапливать личную силу.
Я не думаю, что есть какой-нибудь другой образ жизни, если кто-то хочет жить радостно.
Кин: Похоже, что он поймал Вас старым философским трюком о присутствии смерти перед глазами. Я был поражен тем, каким классическим был подход дона Хуана. Я услышал эхо идеи Платона о том, что философ должен изучать смерть перед тем, как обрести любой доступ к реальному миру и определения Мартина Хайдеггера человека как существа, направленного к смерти.
Кастанеда: Да, но подход дона Хуана обладает незнакомым изгибом, потому что он идет из той традиции в магии, что смерть - это физическое присутствие, которое можно почувствовать и увидеть. Один из глоссов магии таков: смерть стоит слева от вас. Смерть является бесстрастным судьей, который будет говорить вам правду и давать точный совет. Кроме того, смерть не спешит. Она возьмет вас завтра или на следующей неделе или через 50 лет. Для нее это все равно. В тот момент, когда вы вспоминаете, что должны когда-то умереть, вы приводитесь к правильному размеру. Я думаю, что не сделал эту идею достаточно яркой. Глосс "смерть слева от вас" - не интеллектуальное понятие в магии; это восприятие. Когда ваше тело правильно настроено на мир и вы скашиваете глаза влево вы можете заметить необычное событие, тенеподобное присутствие смерти.
Кин: В экзистенциальной традиции, обсуждение ответственности обычно следует за обсуждением смерти.
Кастанеда: Тогда дон Хуан - хороший экзистенциалист. Когда нет способа узнать, есть ли у меня еще одна минута жизни, я должен жить, как если бы это был мой последний момент. Каждое действие - это последняя битва воина. Так что все должно делаться безупречно. Ничто не может быть оставлено ожидать решения. Эта идея является для меня очень освобождающей. Я разговариваю здесь с Вами и могу никогда не вернуться в Лос-Анджелес. Но это не имело бы значения, потому что я позаботился обо всем перед тем, как прийти.
Кин: Этот мир смерти и решительности - долгий путь от психоделических утопий, в которых видение бесконечного времени разрушает это трагическое качество выбора.
Кастанеда: Когда смерть стоит слева от вас, вы должны создавать ваш мир последовательностью решений. Не бывает больших или малых решений, только решения, которые должны быть приняты сейчас.
И нет времени для сомнений или угрызнений совести. Если бы я тратил свое время, сожалея о том, что сделал вчера, я ушел бы от тех решений, которые мне нужно принять сегодня.
Кин: Как дон Хуан учил Вас быть решительным?
Кастанеда: Он говорил с моим телом при помощи своих действий.Мой старый сбособ был оставлять все на потом и никогда ничего не решать.Для меня решения были безобразными. Казалось нечестным, когда чувствительный человек должен решать. Однажды дон Хуан спросил меня: "Ты думаешь, мы равны?" Я был студентом университета и интеллектуалом, а он был старым индейцем, но я снизошел и сказал: "Конечно, мы равны". Он сказал: "Я так не думаю. Я охотник и воин, а ты паразит. Я готов подытожить мою жизнь в любой момент. Твой хилый мир нерешительности и печали совсем не равен моему". Ну, я был очень оскорблен и ушел бы, но мы были посреди пустыни. Так что я уселся и оказался пойманным в ловушку своего эго. Я собирался ждать, пока он не решит пойти домой. Через много часов я увидел, что дон Хуан остался бы там навсегда, если бы это было нужно. Почему бы и нет? Для человека без отложенных дел это есть его сила. Я наконец понял, что этот человек совсем не был похож на моего отца, который мог принять двадцать решений на Новый год и отменить их все. Решения дона Хуана были неотменяемыми, настолько, насколько он был в этом заинтересован. Они могли отменяться только другими решениями. Так что я подошел и прикоснулся к нему и он поднялся и мы пошли домой. Сила влияния этого действия была огромной. Это убедило меня, что путь воина - это энергичный и мощный способ жить.
Кин: И содержание решения не столь важно, как само действие, совершаемое из принятия решения.
Кастанеда: Это то, что дон Хуан называет сделать жест. Жест - это намеренный акт, который предпринимается ради той силы, которая приходит из принятия решения. Например, если воин находил змею, которая была неподвижна и холодна, он мог сражаться за то, чтобы изобрести способ перенести ее в теплое место без того, чтобы оказаться укушенным. Воин мог бы сделать жест просто черт знает зачем. Но он выполнял бы это в совершенстве.
Кин: Похоже, что есть много параллелей между экзистенциальной философией и учением дона Хуана. То, что вы сказали о решении и о жесте подразумевает, что дон Хуан, как Ницше или Сартр, верит, что воля, а не разум является самой фундаментальной способностью человека.
Кастанеда: Я думаю, что это верно. Позвольте мне говорить за самого себя. Что я хочу сделать и возможно, смогу выполнить, это забрать контроль у своего рассудка. Мой ум находился под контролем всю мою жизнь и это убило бы меня скорее, чем потеря контроля. В какой-то момент моего ученичества я стал глубоко депрессивным. Я был ошеломлен ужасом и унынием и мыслями о суициде. Тогда дон Хуан предупредил меня, что это был один из трюков рассудка, чтобы удержать контроль. Он сказал, что мой рассудок заставлял мое тело чувствовать, что нет никакого смысла в жизни. Поскольку мой ум вступил в эту последнюю битву и проиграл, рассудок стал занимать надлежащее ему место, как инструмент тела.
Кин: "У сердца есть свои доводы, неизвестные разуму", и так же и у всего тела.
Кастанеда: В этом все и дело. Тело обладает своей собственной волей. Или, скорее, воля это голос тела. Вот почему дон Хуан последовательно облекал свои техники в драматическую форму. Мой интеллект мог легко отбросить его мир магии как нонсенс. Но мое тело было привлечено к его миру и образу жизни. И поскольку тело взяло верх, новый и более здоровый образ жизни был достигнут.
