Газета Завтра - Газета Завтра 263 (102 1998)
Подумалось, восьмидесятилетием Александра Исаевича Солженицына начинается эпилог ХХ столетия. Договариваются последние мысли, определяется финальная расстановка всех героев.
Конечно же, Александр Солженицын — русский писатель в самом классическом варианте. В том самом варианте, который отрицается всей либеральной прессой нынешнего времени. Он — герой литературоцентричной страны, литературоцентричной эпохи. Он — эпик, подобно Льву Толстому и Федору Достоевскому, Ивану Гончарову и Николаю Лескову, Максиму Горькому и Ивану Тургеневу, Алексею Толстому и Михаилу Шолохову, Леониду Леонову и Дмитрию Мережковскому... Русские писатели были разных взглядов, разного уровня дарования, но они никогда не выпадали из главной традиции русской литературы. По сути, и все лидеры самого ортодоксального соцреализма тоже не нарушали эту традицию — от Александра Фадеева до Георгия Маркова. Как зеркальное отражение, существовала и развивалась литература русской эмиграции, все в той же традиции. Менялся язык эпохи, менялись реалии, но русский традиционализм, русское морализаторство определяли творчество всех крупнейших писателей...
Он — ищет в литературе решения на все вопросы. Так создавал Федор Достоевский свой «Дневник писателя». Так возникала толстовская проповедь «Не могу молчать!» Так, казалось бы, самый аполитичный и бесчувственный Антон Чехов ехал на свой «Остров Сахалин». Так создавалась вся публицистика русской литературы по любую сторону баррикады. Василий Белов писал свой «Лад», Валентин Распутин боролся за Байкал, Александр Солженицын призывал «жить не по лжи»...
На Руси писатель всегда пророк, и пусть кто-то считает Солженицына запутавшимся пророком, кто-то отвергает его пророчества — само русло его творчества вполне совпадает с руслом могучей реки русской словесности.
Не скрываю, для меня загадкой является такое мощное неприятие явления Солженицына многими патриотическими лидерами, в том числе признанными русскими писателями. Я неоднократно сам спорил с теми или иными взглядами Солженицына, вот и на титульном листе последней книги «Россия в обвале» Александр Исаевич не случайно написал «Владимиру Григорьевичу Бондаренко (впрочем, предвидя и разногласия)». Такова участь критика, не стесняясь авторитетов, определять и силу писательского слова, и его слабости.
Но, скажем, подобно Петру Проскурину, отрицать само его слово, отрицать писательский дар — значит, откровенно кривить душой. Не случайно же из-за боязни солженицынского слова отменили его передачу по телевидению в преддверии ельцинских выборов 1996 года. Почему долгое время все прощали и готовы простить ныне Виктору Астафьеву? Почему на патриотических съездах поет свои песни Иосиф Кобзон? Почему не предъявляли никаких претензий брежневской придворной свите, подготовившей развал великой Державы? Почему долгое время ходил в героях Александр Руцкой, последовательно предававший все и вся? Почему так благоволили и благоволят к Владимиру Максимову и Александру Зиновьеву, не менее ожесточенным противникам советской власти, к тому же добровольно уехавшим в эмиграцию? И лишь к единственному высланному за рубеж насильно, критиковавшему того же Максимова за отсутствие русского патриотизма в «Континенте», спорившему с Сахаровым и достаточно жестко с русских державных позиций, осудившему беспощадно всю нашу «образованшину» и «наших плюралистов» никогда никаких снисхождений?
Я сам знаю несколько достаточно рискованных выступлений Александра Солженицына в американской прессе, которые категорически не принимаю. Но всегда спорил и спорю о его роли в разрушении Советского Союза. Не преувеличивайте эту роль, господа-товарищи. Что бы он ни говорил иногда в запальчивости в своей вермонтской глубинке, не слышали этих выступлений ни доярки Вологодчины, ни ракетчики из Козельска, ни физики из Дубны, ни даже члены обкомов и крайкомов. Разрушила великую Державу сама позднебрежневская развращенная верхушка. Придворная салонная элита. Разжиревшая военная элита. Виноваты те, кто недопустимо долго держал шута горохового Горбачева в кресле генерального секретаря партии. Те, кто аплодировал Ельцину.
В России достаточно быстро Александр Солженицын разобрался в обстановке и отказал нынешней власти в своей поддержке. Разве оппозиции не нужны влиятельные союзники? Я уверен, что несмотря на свой весомый возраст, Солженицын еще не раз поразит своих читателей откровениями на самые острые темы России. А уж если перейти на чисто литературные сюжеты, то более последовательного защитника русского реализма и противника всяческих постмодернистов трудно найти. Я бы очень хотел, чтобы как-нибудь Александр Исаевич высказал свои взгляды на русскую литературу в газете «День литературы». По крайней мере здесь он не будет соседствовать с «двумя презервативами» Мелихова, как в «Новом мире», или же с мерзкими русофобскими высказываниями Шендеровича с его русской свиньей с православным крестом на шее, как на телепрограмме НТВ. Кстати, вот и пример моего конкретного разногласия с Александром Исаевичем. Учитывая и юбилей, и желание выйти на миллионы телезрителей, все равно не согласен с решением Солженицына сотрудничать с Парфеновым и НТВ в создании пятисерийного юбилейного фильма. Тут сразу и игнорирование призыва Русской Церкви, и лично Патриарха всея Руси Алексия II к бойкоту НТВ после показа кощунственного фильма «Последнее искушение Христа». И невольное соединение своего имени со всеми мерзостями НТВ. Со всем насилием, грязью и развращением. Чего же тогда стоит отказ от бесед с нами и с «Советской Россией»? Чего стоит не раз высказанное желание скромно пройти свой юбилей? Вместо этого осознанный перебор по НТВ. Думаю, прекрасный, высокопрофессиональный фильм Сокурова стоит всего пятисерийного размалева НТВ. Уверен, не понравится это соединение Солженицына и НТВ многим искренним друзьям и сторонникам его таланта.
Впрочем, уверен, что эта человеческая помеха не скажется в его письменных работах. Так бывало не раз. Ответственность к слову, ответственность за написанное слово у Солженицына намного выше, чем чисто человеческое поведение.
Даже на жизнь умудренных старцев оказывают мощнейшее влияние зигзаги нынешней виртуальной реальности. Но не этим сильны мудрецы. Восемьдесят пять лет Сергею Залыгину, восемьдесят лет Михаилу Алексееву, восемьдесят лет Николаю Тряпкину, восемьдесят лет Александру Солженицыну. Это наша уходящая натура. Это по-своему великий эпилог ХХ столетия. Это люди общей, ведущей идеи. Это попытка проникнуть в замысел человека. Это великие проекты, прорывающиеся сквозь политическую конъюнктуру. Дай Бог, всем им войти в третье тысячелетие. Дай Бог, Александру Исаевичу передать и читателям третьего тысячелетия высокий идеализм русского писателя.
Этот идеализм и притягивал к себе в брежневское время, когда на день, на два удавалось получать книги Солженицына.
Нам — патриотам России в «Литературной России», в журнале «Слово», в «Нашем современнике» в начале перестройки крайне нужна была его лучшая публицистика «Наши плюралисты», «Образованщина» и другие патриотические статьи. Мы уже боролись с самим писателем, нежелающим пускать свои бичующие статьи в отечественную печать. Ведь быстро появились «заменители Солженицына» в «Огоньке», в «Московских новостях» — коротичи, рыбаковы, гранины и другие любители дозволенной смелости, трактующие все с антирусской точки зрения.
Мы пускали его блестящие цитаты в комментариях, приложениях, а те заполонили весь телеэкран. Думаю, тогда многое проиграл Александр Исаевич.
«Архипелаг ГУЛАГ» уже становился историей, надо было бороться за будущее. За национальную Россию. Увы, тогда мы опережали великого писателя во взглядах на судьбу России. Мы уже тогда видели «Россию в обвале», все ее положения. И потому эта последняя его книга оказалась для России не откровением. А прозрением писателя. И я сам лично особенно искренне радовался именно тому, что Александр Солженицын написал книгу с позиций русского патриота, с позиций созидательного национализма. В этом — ее главное откровение, какие бы всем известные положения и факты в ней ни звучали.
Все-таки при всех компромиссах не восьмидесятилетних патриархов литературы переделала под себя нынешняя либеральная эпоха, а они сумели выстоять и пронести с собой дух великих проектов, дух великих традиций. И это достойный эпилог столетия. Тем более, что впереди — новая эра национальных государств, национальных достижений, национальных прозрений.
Пример России и ее литературы — окажется примером для всего мира и всего тысячелетия.
