Мадлен Риффо - Больница как она есть
Вот все и жуют бутерброды, захваченные из дома.
— Заезженная, как все, я тем не менее два кило прибавила на этой неделе: набиваешься-то одним хлебом, — сердито жалуется Жаклина. — Посмотри, как опухли ноги, особенно щиколотки!
— Подожди, — урезонивает Жюстина, — продержишься несколько дней, привыкнешь.
К ночным дежурным общественная благотворительность проявляет известную щедрость. Дает бесплатно одну сардинку или два тонких ломтика колбасы с куском черствого хлеба. Запрещается, но это-то, впрочем, понятно, съедать остатки пищи больных. Жюстина твердо стоит на своем, не то вылетишь из больницы в два счета.
И тем не менее... Когда на тридцать восемь больных я остаюсь одна, как вчера, например: подавая, убирая, подчищая, вытирая (каждый предмет на определенное место, иначе следующая смена ничего не найдет. А ведь и пяти потерянных минут достаточно для утраты необходимого ритма. Не забыть бы про сладкий апельсиновый сок для «диабетической комы» Десятого номера), — тогда для меня совершенно немыслимо, хоть правила и требуют этого, вернуть на кухню (лифт то испорчен, то перегружен, и еще подземным коридором топать чуть ли не километр) недоеденное больными: кусок ветчины, салат и остатки супа на дне кастрюли.
Подражая Жюстине, я складываю все это, в холодном виде, между двумя тарелками — для ночной дежурной Долорес.
Антилец Симеон, выполняющий самые тяжелые работы, затычка всех дыр и вечно на побегушках: «Симеон, сюда! Симеон, туда!» — с этажа на этаж то с каталками, то с урнами для мусора, молча глядит на меня, когда я вместе с объедками выкидываю артишок или нетронутый кусок холодного мяса.
Симеон уколол себе руку иглой для внутривенных вливаний, застрявшей в грязных подстилках, которые он относил в прачечную. Ему и в голову не пришло немедленно известить кого-либо об этом происшествии. Разве знал он, чем рискует? Никто не имеет времени никому ничего объяснять. Живут на краю бездны, отдавшись на волю случая и боясь совершить какой-нибудь грубый промах.
Нет перчаток? Покупаю за свой счет. Роскошь. Стоимость каждой пары, тут же разорванной, равна получасовой оплате труда Симеона.
Старшая сестра, мадемуазель Б., отвечает за три этажа этого корпуса, вмещающего около восьмидесяти тяжелобольных: артриты последней стадии, гангрены нижних конечностей, требующие ампутации одной, а то и обеих ног. Односторонние и общие параличи, аневризмы, все виды артериальных изменений, при которых сосуды, разрываясь или закупориваясь, нарушают нормальную жизнедеятельность организма.
Мадемуазель Б. каждый день стремится установить образцовую дисциплину. Капитан этого корабля, дающего, несмотря на наши общие каждодневные подвиги, течь (из-за недостаточных денежных ассигнований и нехватки персонала), непрерывно перестраивает график, чтобы каждый из нас на своем этаже, на своем месте наилучшим образом обслуживал больных.
При моем появлении она разъяснила мне с полным чистосердечием, что быть санитаркой вовсе не означает играть в медсестру.
— Ваше дело обеспечивать гигиену, чистоту помещений, инструментов, белья, а также обслуживать больных. Перестилать с помощью младшей сестры постели, помогать тяжелобольным умываться, ходить на кухню за едой, разогревать ее здесь в служебном помещении. Коридоры длинны. А наши больные должны есть горячую пищу. Каждому надо дать то, что соответствует его режиму. Зеленый квадратик на листке в изножье постели означает бессолевую диету, красный кружок — диабет. Ваша обязанность — принять пустые тарелки, вытереть столики, вымыть посуду и прибрать служебные помещения. Вас могут попросить подать и опорожнить судно, сходить в камеру хранения крови, подвезти каталку к рентгеновскому кабинету, накормить парализованного. Но прежде всего выполняйте основную работу. Пока бы будете помогать Елене или ее помощнице, кто вымоет за вас пол?
Золотые слова.
Но как удержаться на установленном ею? Одна-единственная дипломированная сестра с одной-двумя ученицами должны перевязать до тридцати недавно оперированных и парализованных с такими глубокими пролежнями, в которые свободно засунешь кулак, терпеливо очистить длинную цепь язв вдоль ног «хроников», взять материал для анализов, наладить вливания, а тут еще всяческая писанина... Счастье, если утро проходит без смертного случая, без необходимости неотложного вмешательства или каких-либо непредвиденных осложнений.
— Синий гной, — шепчет Иоланда Елене, прокатывая мимо нее тележку с медикаментами. — Плохи дела у дамы номер Восемь. Нога мсье X., вы ее видели, Елена? Появилось черное пятнышко, которого вчера еще не было.
Елена — единственная медсестра с дипломом. Сокровищница терпения, но сама до того истощена, что поспорит бледностью с больными. Полтора часа езды в переполненном метро, два раза в день: из общежития в больницу и обратно. Иоланда — ученица. Черное пятно означает гангрену.
■Хороша я была в тот день со своими перчатками. Где я себя вообразила? Специализированные рабочие особого рода, мы все же не на конвейере. Напротив, наша работа состоит из самых разнообразных функций, требует быстрых и зачастую непредвиденных действий: опростать судно, прополоскать пропитавшуюся мочой половую тряпку, выжать апельсин и срочно дать сок диабетику, сменить испачканную подстилку; а тем временем начинает подгорать поставленная разогреваться еда... Нашу фабрику лихорадит так, что никто не имеет возможности сменить перчатки. Натягивать их, снимать — об этом и речи не может быть. Лучше просто облить руки, если вас научили, как это делается, девяностоградусным спиртом или другим дезинфицирующим средством... При условии, конечно, что таковое имеется в наличии в данный день.
У дамы Восемь варикозная язва становится совершенно синей. В ожидании результатов срочного анализа, затребованного ординатором, Симеон, Жюстина и я тысячу раз подтягиваем Восьмую повыше к изголовью кровати. Ухаживая за ней, устанавливая дужки под простынями, мы то и дело касались своими халатами ее загрязненных бинтов. («Она не из легких — все-то стонет», — ворчит Жюстина.) К тому же синий гной и инфекционный гепатит — вечный кошмар для больничной обслуги. Когда Иоланда предупредила Елену, я видела, как у той улыбка сползла с лица. Она кинулась к старшей сестре, пристала к прыщавому ординатору. Потребовала, чтобы они преступили установленную иерархию и добились, чтобы анализ мазка был сделан безотлагательно. Ведь и лаборатория перегружена до отказа. (В этот каникулярный период никто не заменяет отпускников, и одна-единственная лаборантка производит все бактериологические анализы, лишь в исключительных случаях больница вынуждена обращаться в частные лаборатории.)
Не знаю, чьей подписи не хватило на направлении, но результат анализа стал известен только вчера утром, с опозданием на неделю.
Ждать дольше было нельзя.
— Марта, перевезите на каталке мадам Л. из ее одиночной палаты в общую. Приготовьте изолятор для мадам Восемь. Жюстина, я вам помогу, усадим Восьмую в кресло, чтобы она могла вытянуть ногу, продезинфицируйте ее постель, столик и все вокруг. Мы поместим мадам Л. на эту кровать, как только вы все закончите.
Мадам Восемь, новенькая, чье имя мы еще не успели запомнить, молча ждет, сидя в кресле. Она не понимает, почему ее переводят в другое место. Жюстина моет железную кровать, сменяет пластиковый конверт на матрасе, разбрызгивает повсюду дезинфицирующее средство, от которого дерет горло, а на больных с ближайшего ряда коек нападает безудержный чих.
— Э, чем нюхать дерьмо, так лучше уж это, — весело бросает Жюстина, — а вы, мадам Восьмая, не огорчайтесь: будете, как королева, лежать одна, совсем рядом с нами, и мы будем вас навещать.
Вернувшись домой, я звоню Полю, чтобы он мне все разъяснил. «Скверная история, — говорит он. — Ты всего лишь санитарка и не имеешь доступа к истории болезни, но я уверен, что дело идет о pseudomonas aeruginosa. Мерзость порядочная. Когда я был ординатором, мы прозвали этот микроб «пио-пио». В хирургическом отделении он особенно опасен. Чтобы не заразить всех больных, необходимо достаточное количество хорошо подготовленного персонала, снабженного шприцами, перчатками и халатами, тут же выбрасываемыми. В бесплатных больницах редко снабжают таким материалом, да и в частных тоже не лучше... Случается, что они выходят из положения, перебрасывая заразных больных в больницы Общественной благотворительности... Скажи на милость, твоя Елена, видно, хорошо знает дело!»
Я очень горда комплиментом Поля в адрес Елены, которая, само собой разумеется, о нем не узнает.
Ощущая полную разбитость во всех членах и пустоту в голове, где больничные впечатления продолжают прокручиваться под прикрытыми веками (интересно, услышу ли я в пять утра звон будильника), пропитанная насквозь запахом мадам Л., преследовавшим меня не только в метро, но и дома, я и впрямь становлюсь заправским членом больничной бригады.
