Хорхе Тимосси - Последняя битва президента Альенде
Хоиньянт прибыл в министерство обороны с данными проведенного расследования о событиях на «Сумаре».
Расследование убедительно доказывало, что причин для развязывания военными действий против рабочих не существовало. Главнокомандующий слушал Хоиньянта в течение нескольких минут, а затем отрезал: «Мои подчиненные не лгут, сеньор Хоиньянт. Дай бог чтобы вам довелось когда-нибудь возглавлять столь уважаемое и авторитетное ведомство». Руководитель службы расследования, не желая больше выслушивать оскорбления, покинул кабинет генерала-путчиста.
Гарсес продолжал:
Президент Альенде вызвал к себе в кабинет к 20.30 Брионеса, Летельера, Оливареса и меня. Президент явился с опозданием в 21.15, и совещание длилось до 1.30 утра вторника, с перерывом на ужин, на котором присутствовали также Ортенсия Бусси с дочерью Исабелью. Было решено, что главными пунктами первоочередных действий правительства Альенде в своем выступлении во вторник объявит следующее:
Первый. Серьезные экономические меры для защиты народных масс от последствий политической забастовки предпринимателей.
Второй. Жесткие меры против фашистских и террористических групп.
Третий. Законодательная программа для внеочередной сессии конгресса. Работа очередной сессии конгресса должна быть закончена 15 сентября. Уже опубликовано решение о созыве на 20 сентября внеочередной сессии, остается включить в повестку дня обсуждение проекта экономических и социальных реформ, по поводу которых шли переговоры с ХДП. (Конгресс должен был в обязательном порядке высказать свое мнение, поскольку в ходе внеочередных сессий могли обсуждаться только предложения исполнительной власти. Брионес пояснил в этой связи, что ХДП одобрила проекты.)
Четвертый. Провести плебисцит с целью разрешить экономические проблемы, в отношении которых не была достигнута договоренность с оппозицией.
Пятый. Объявить о проведении всеобщих выборов в учредительную ассамблею, которая, располагая ограниченными или широкими полномочиями — это предполагалось решить позднее, — преобразовала бы конституционный режим в соответствии с подлинными потребностями народа.
Альенде заявил, что программу законодательных мер он попросил разработать министра юстиции Серхио Инсунсу, рекомендовав ему в качестве исходных позиций положения, содержащиеся в его послании к Патрисио Айлвину от 2 августа.
Обо всем этом президент намеревался объявить во вторник. Итак, речь шла о конституционных преобразованиях. Альенде собирался пойти ужинать, в этот момент по телефону соообщили: ходят слухи о передвижении войск в районе от Сан-Фелипе до Сантьяго.
Беатрис Альенде сказала мне, что в понедельник 10 сентября военные узнали о намерении Альенде объявить во вторник о плебисците. Возможно, это подтолкнуло организаторов государственного переворота.
Вторник, 11
28 сентября, в день, когда на Кубе отмечают годовщину создания комитетов защиты революции, площадь выглядела необычно - на ней собралось свыше миллиона человек, развевались кубинские, чилийские флаги и флаги 26 июля. Над гигантской площадью вздымались портреты команданте Эрнесто Че Гевары и Сальвадора Альенде. Суровые бойцы не скрывали слез. Военный рожок протрубил вечную славу павшим. Минута молчания, одна из тех редких в жизни минут, когда особенно ясно ощущаешь бег времени.
Со смешанным чувством надежды, скорби и тревоги за революцию слушали кубинцы слова правды о событиях в Чили. Говорил команданте Фидель Кастро, самый близкий друг президента Альенде[3].
БеатрисНикогда еще Беатрис Альенде не приходилось выступать перед столь многочисленной аудиторией, как та, что слушала ее и аплодировала ей в тот день на площади Революции. Фидель опустил микрофоны — они были поставлены слишком высоко для нее. В первые минуты голос ее дрожал. Но вот она повернулась к команданте Фиделю Кастро, и он, махнув рукой, ободрил ее: «Все хорошо. Говори немного медленнее».
И вот она говорит, спокойно, размеренно. Говорит об отце как о товарище-революционере, она называет его «товарищ президент».
Беатрис не сказала на площади Революции о том, что в нее стреляли, когда она приблизилась к Ла Монеда. Ей удалось пройти во дворец в 8.50, преодолев при этом немало препятствий. Я несколько раз беседовал с ней об этом в Гаване. Вот ее рассказ:
Я выехала из своего дома, располагая лишь отрывочными сведениями о действиях путчистов. Я сама правила машиной и вначале не заметила ничего необычного, только слышала тяжелый грохот со стороны улицы Томаса Мора. Я решила, что это самоходные артиллерийские орудия, прибывающие для обороны резиденции, как это было 29 июня во время попытки военного мятежа.
Я подъехала к проспекту Бернардо О'Хиггинса со стороны площади Италии. Там цепочкой стояли карабинеры и никого не пропускали к президентскому дворцу. Я назвала себя, и карабинер вежливо разрешил мне проехать. Много людей двигалось в обратном направлении, машины шли в Баррио Альто[4], а не к центру, как в обычный рабочий день. Я подъехала ко второму патрулю карабинеров, неподалеку от Ла Монеда. На этот раз, узнав мое имя, они грубо отказались пропустить меня и направили по улице Монеда. Это заставило меня насторожиться. Я спустилась по улице Монеда, приблизилась к очередному патрулю. Вновь называю себя, но карабинер в еще более вызывающей форме отказывается пропустить меня. Этот уже произносит слова «военная хунта». Я сделала вид, что собираюсь подать машину назад, резко переключила скорость и проскочила через заграждение. Вслед раздался выстрел, но машина шла на большой скорости, и все обошлось благополучно. Всего в одном квартале от дворца я увидела еще один кордон. Тогда я поехала по улице Моранде против движения и там увидела карабинеров, которые, казалось, собирались охранять дворец. В то же время я заметила, что некоторые из них покидали Ла Монеда. У входа стояли два карабинера, при моем приближении они взялись было за винтовки, но, когда я выскочила из машины с пистолетом в руке, тотчас же скрылись. В этот момент кто-то открыл мне дверь и я поднялась на второй этаж, чтобы направиться к своему рабочему месту, то есть в кабинет личного секретаря президента. Навстречу попадались знакомые люди. В кабинете звонили телефоны, я стала отвечать. По телефону узнала, что Сесар с группой товарищей пытались пробраться сюда из «Каньявераля». Их схватили.
СвязьНеожиданно мы услышали резкий металлический звук. До этого мы располагали лишь сообщениями, переданными радиостанцией «Корпорасьон», рабочих призывали проявить бдительность перед лицом предполагаемых маневров морской пехоты в Вальпараисо. Потом истребитель-бомбардировщик «хаукер-хантер» английского производства пролетел очень низко, почти над самой крышей президентского дворца.
«Голос Родины» — сеть радиостанций, поддержавших Народное единство, созданная сразу же после переворота, — передала из Ла Монеда голос президента Альенде: «Я не подам в отставку. Я не сделаю этого. Я твердо решил защищать Чили. Я заявляю о своем намерении бороться до конца. Я готов отдать жизнь, чтобы преподать урок истории тем, на чьей стороне сила, но не справедливость».
Вскоре после начала мятежа телетайпная связь с центральным отделением Пренса Латина в Гаване была прервана. Передатчики радио «Корпорасьон» подверглись бомбардировке самолетами ВВС в 8.45 утра. По телексу нам удалось связаться с нашим отделением в Париже, которое передало в Гавану срочные сообщения о происходящих событиях. Здание «Энтель Чиле» — государственной компании связи — было занято армией, и мы видели солдат, расположившихся на его крыше. Мы, репортеры из Пренса Латина, разделились на две группы. Несколько человек остались в отделении налаживать связь, остальные вышли на широкую террасу одиннадцатого этажа, которая выходила на улицу Аумада, расположенную всего в двух кварталах от президентского дворца.
Эрнесто23-летний Эрнесто Рикардо Морит к моменту переворота уже больше года состоял в группе президентской охраны. Это довольно опытный боец ГДП — «группы друзей президента», как окрестила ее правая чилийская пресса, — подразделения личной охраны Альенде. Он — один из оставшихся в живых защитников Ла Монеда. Эрнесто выехал с улицы Томаса Мора вместе с президентом Альенде; потом сражался во дворце; попал в плен, притворился больным; был направлен в госпиталь, а затем вдруг появился в Мексике после того, как получил убежище в посольстве этой страны в Сантьяго.
Эрнесто — один из немногих гдповцев, подлинное имя которых известно. В этой группе существовала строгая конспирация. Товарищи Эрнесто, живые или погибшие, участвуют в событиях исключительно под своими «боевыми именами». Многие из этих героических бойцов, я уверен, погибли или погибнут в полной безвестности. Память о них сохранят лишь оставшиеся в живых их товарищи.
