Владислав Пронин - Уроки немецкого (Антифашистская тема в современной немецкоязычной литературе)
Вот как вспоминает об этом тогдашняя школьница, а ныне известная писательница ГДР Криста Вольф:
«Я до сих пор вижу на нашей классной доске незнакомое имя и странное название, выведенное старомодным почерком моей старой учительницы: Анна Зегерс «Седьмой крест». Нам предложили — помнится, это было уже в 1948 году — после Гёте и Рильке «проработать» и это произведение, раз уж по нынешним временам так требуется. И пожалуйста, без предвзятости. Я до сих пор вижу дешевое ровольтовское издание, которое мы, как было велено, добросовестно прочли. Но что же мы прочли? Захватывающую историю: человек, коммунист, спасется бегством. Мы от всей души желали этому беглецу удачи — иначе мы не могли. И в то же время мы не. переставали удивляться: мы‑то думали, что знаем, какой была Германия в те годы, мы‑то доверяли своим детским воспоминаниям. Так вот что таилось под этой гладкой оболочкой, под этим кажущимся благополучием! Быть может, такой же Гейслер, многие подобные ему пробегали мимо нас, спасая свою жизнь? А другие, взрослые, укрывали они его или предали?»
На этом непривычном для них уроке немецкой литературы Криста Вольф и ее ровесники, те, кому предстояло строить новую жизнь, узнали, как это было на самом деле, услышали страшную правду, которую от них скрывали родители и педагоги. «Седьмой крест» Анны Зегерс вошел в школьные программы ГДР как предостережение, как завет, чтобы не могло повториться с будущими поколениями молодых людей то, что изображено в этом романе.
В формировании нравственного облика молодого поколения важнейшая роль отводилась литературе. Зачинателями антифашистской темы в немецкой литературе послевоенных лет выступили все писатели, вернувшиеся из добровольного изгнания. Это они провели первые уроки немецкого, раскрывая своим читателям и слушателям правду о том, что довелось пережить Германии в недавнем прошлом.
Ровесник Анны Зегерс Вилли Бредель за революционную агитацию среди гамбургских рабочих подвергался преследованиям и репрессиям. После захвата гитлеровцами власти он был схвачен и брошен без суда и следствия в тюрьму. Он вынес пытки, выдержал одиночное заключение. К счастью, ему удалось бежать на волю. В 1934 году в повести «Испытание» он рассказал обо всем, что ему пришлось пережить за решеткой. Повесть стала известна немецкому читателю, как и «Седьмой крест», только после разгрома нацизма. Вилли Бредель, пройдя по кругам фашистского ада, создал портреты тех, кого не сломили никакие испытания.
Писатели–антифашисты, основываясь на пережитом и увиденном, рассказали, как путем кровавых авантюр и преступлений пришел к власти фюрер, как, насаждая ненависть к другим народам и заигрывая с массами обездоленных рабочих и безработных, он вел народ к войне, которая обернулась трагедией для всех народов.
В повседневный обиход они возвратили слову «антифашист» его истинный смысл, когда оно становится синонимом таких слов, как героизм, мужество и отвага.
Восстановить историческую правду и прославить героические биографии мужественных борцов — в этом прежде всего видели свой гуманистический долг писатели новой Германии.
Особенно сильное воздействие на читателя оказывают произведения, которые опираются на реальный исторический факт, когда документ и художественный вымысел составляют неразрывное целое. Немецкий рабочий, коммунист Отто Брозовский пережил окопные кошмары первой мировой войны, вынес унизительные тяготы безработицы, вытерпел все муки фашистского концлагеря, но даже в моменты самых жестоких испытаний не был сломлен духовно.
Героическая жизнь его и его семьи послужила основой для романа писателя и общественного деятеля ГДР Отто Готше «Криворожское знамя» (1959).
Жизнь семьи Брозовских органично показана в книге на фоне политической обстановки Германии. История борьбы забастовщиков с нещадной эксплуатацией и произволом хозяев шахт, картины сопротивления фашизму придают повествованию характер героического эпоса.
Навстречу советским солдатам, освободившим горняцкий поселок от гитлеровцев, немецкие рабочие выходят с красным знаменем. И Отто Брозовскому припомнилась строка из давней песни: «Вперед, и не забудьте!» В этих простых, но значительных словах заключен важный для мирной Германии смысл, поскольку будущее обязывает народ помнить все подвиги и жертвы.
Ко многим новым произведениям германских писателей эти слова из романа О. Готше можно было бы поставить эпиграфом, потому что преодоление тяжелого наследия прошлого и созидание мирного будущего — их главный пафос.
Писатель–антифашист Макс Бургхардт попытался воссоздать письма, которые не смогла в тюрьме написать мужественная коммунистка Лизолотта Герман. Ему принадлежит книга, обращенная к молодежи, — «Письма, которые так и не были написаны» (1966). Макс Бургхардт хорошо знал Лило Герман; вместе с ней он боролся против нацизма, рядом с ней томился в тюрьме. У героини книги был маленький сын Вальтерхен, отца которого убили фашисты. Поэтому немецкая революционерка обращалась в первую очередь к женщинам–матерям, пророчески утверждая: «Кто избирает Гитлера, избирает войну». Из воссозданных воображением писателя писем к Вальтерхену читатель узнает об ужасах тюремных буден, заполненных допросами, истязаниями и провокациями; перед ним вырастает портрет обаятельной женщины, которая отдала жизнь за будущее своего отечества. Пройдя сквозь ужасы нацистских застенков, Лило Герман сохранила достоинство, мужество, оптимизм даже тогда, когда шла навстречу смерти.
Писатель Курт Лече, который сам был участником группы антифашистского Сопротивления, опубликовал роман «Эшафот» (1980). В нем он рассказывает о том, как его за «измену рейху» арестовали и бросили в тюрьму, ему грозила гильотина. Время действия романа — сорок пятый год. «Тысячелетний» рейх вот–вот должен пасть. Это понимает судья Фрей и торопится привести приговор в исполнение. Но заключенные чудом выводят из строя орудие смерти.
Интернационалисты, брошенные в казематы, ясно осознают, что немец и нацист — не одно и то же. Их солидарность, их взаимовыручка и находчивость помогли спасти жизнь будущему писателю Курту Лече, который создал благодарственный реквием своим товарищам по борьбе.
Литература новой Германии начиналась уже тогда, когда на общественных подмостках еще орудовал со своими подручными «коричневый маляр», как прозвал фюрера ядовитый Брехт. И. Бехер и Б. Брехт, В. Бредель и А. Зегерс, оказавшись в тридцатые годы изгнанниками, вместе с художниками старшего поколения образовали тогда другую, экстерриториальную Германию, воплощая своей жизнью, творчеством совесть и ум нации. Их произведения крепили антифашистский фронт в искусстве, боролись за возрождение нации, создавая тем самым фундамент будущей гуманистической литературы.
Писатели, возвращавшиеся после войны в ГДР, приезжали не с пустыми руками. В годы добровольного изгнания необычайно расцвел талант Бертольта Брехта — поэта, публициста и драматурга. Немногие его пьесы смогли увидеть свет рампы на чужбине. Вот почему с таким яростным азартом Брехт и его единомышленница и жена замечательная актриса Елена Вейгель принялись за организацию своего театра. Не прошло и нескольких лет, как созданный ими «Берлинер Ансамбль» сделался одним из самых прославленных театров мира.
Когда‑то в прошлом веке Генрих Гейне написал «Песнь маркитантки» из времен 30–летней войны. Вот как она звучит в переводе Ю. Н. Тынянова:
Люблю я немца, француза люблю,
Люблю я чеха и грека,
Я шведа, испанца люблю, поляка, —
Я в них люблю человека.
Мне все равно, из какой страны
И веры он старой иль новой,
Мне люб и мил любой человек,
Когда человек он здоровый.
Отечество и религия их,
Все это только платья —
Тряпки долой! Чтоб его к груди
Нагого могла прижать я.
Я — человек, человечеству я
Отдаюсь душой и телом;
А кто не сразу может платить,
На него запишу я мелом.
Смеются над моим шатром
Зеленые веночки.
Сейчас мадеру я дарю
Из самой свежей бочки.
Не правда ли, эту песню вполне могла бы спеть и брехтовская мамаша Кураж, будь она несколько помоложе? Характеры маркитанток Гейне и Брехта очень схожи: та же безалаберная удаль и озорство, то же демонстративное презрение к различиям в вере. Лишь бы товар не залеживался, на все прочее — плевать! Но Брехт, рассказывая о превратностях карьеры маркитантки, сурово предупреждает: «Войною думает прожить — за это надобно платить!» Мамаша Кураж отдала тридцатилетней войне своих детей. В финале спектакля согбенная дряхлая Кураж тащила на себе фургон в одну сторону, а сценический круг вращался в другую. Становилось ясно, что Кураж своего страшного урока так и не поняла, она готова опять плестись в хвосте солдатского обоза.
