Деннис Смит - Пожарная команда № 82
В кухню входит Билли Ниппс, и я не могу отделаться от мысли о том, как Винни Ройс смывал блевотину у меня с робы и сапог. Тогда я и думать об этом забыл, но Винни заметил, в каком я виде, и направил на меня струю воды. В таких случаях я не прочь пошутить, надо бы сказать что-нибудь вроде: «Эй, Ниппс, когда в следующий раз поедешь на пожар, не забудь прихватить с собой ведерко. Ясно?» Но сейчас мне не до шуток — я слишком устал.
Через четыре дня Бенни Кэррол спросил у меня:
— Слыхал про пожар, что был на днях, когда погибли два парня?
— Я же был там, Бенни, дырявая ты башка.
— Да я не о том, дубина, я о расследовании.
— Нет, не слышал. И что же там выяснилось?
— Так вот, вчера приезжали инспектора, рассказывали, как было дело. Оказывается, домовладелец хотел выселить жильцов из той квартиры, он знал, что в ту ночь их не будет дома. И заплатил одному типу, чтобы тот устроил у них пожар. А тип нанял на это дело трех мальчишек, но когда они разлили бензин, сам бросил туда спичку и запер их в горящей квартире. Теперь его разыскивают по делу о двойном убийстве. Третий парень, которого вытащил капитан Фраймс, кажется, будет жить.
Бенни не успевает закончить рассказ. Раздается сигнал тревоги. На этот раз на задней ступеньке машины стою я. Рассказ Бенни не идет у меня из головы — так, значит, опять никакого справедливого возмездия не было. Вышло так, как всегда в Южном Бронксе. Настоящий злодей остался цел и невредим, жертвами оказались дети...
■
Меня зовут Деннис Смит. Я — нью-йоркский пожарный, один из «храбрейших города», как именуют нас газеты. В Нью-Йорке живет около восьми миллионов человек, двенадцать тысяч из них — пожарные. Мы отличаемся от всех остальных людей, живущих и работающих в этом городе: от банкиров, служащих рекламных бюро, водителей грузовиков, секретарей, продавцов и покупателей; для каждого из них есть большая вероятность, что после работы он возвратится домой на своих собственных ногах. Пусть усталым, но целым и невредимым. Пожарный ни в чем не может быть уверен. Жена пожарного, целуя мужа перед уходом на работу, молит судьбу, чтобы он возвратился домой. Чтобы ей не пришлось в отчаянии искать, на кого оставить ребенка, и сломя голову мчаться к мужу в больницу. При каждом звонке в дверь у нее замирает сердце — не начальник ли это пожарной команды, который пришел вместе с пастором и представителем профсоюза, чтобы сказать ей, каким хорошим, самоотверженным и храбрым человеком был ее муж?
Я пожарный из команды № 82. Наша пожарная часть расположена на перекрестке Интервэйл-авеню и 169-й улицы, в гетто, известном под названием Южный Бронкс. Из трех крупнейших гетто Нью-Йорка о Южном Бронксе говорят реже всего. Вы наверняка слышали о Гарлеме... может быть, и о Бэдфорд-Стайвесенте, откуда вышли разные знаменитые люди. Но Южный Бронкс не примечателен ничем.
Тут же, за углом, находится сорок первый полицейский участок Южного Бронкса. Это самый бойкий полицейский участок Нью-Йорка. Здесь на каждую квадратную милю площади приходится больше убийств, больше наркоманов и проституток, чем в каком-либо другом районе США.
В нашей пожарной части на Интервэйл-авеню — четыре команды. Команды № 82 и № 83 работают с пожарными рукавами на всем участке. Команда № 31 выполняет лестничные работы, а оперативно-контрольное подразделение № 12 осуществляет все остальные виды работ.
У каждой из этих команд примерно по 700 выездов в месяц. Можно с уверенностью сказать, что наша пожарная часть — самая загруженная в городе, а может быть, и во всем мире... В среднем в Нью-Йорке при исполнении служебных обязанностей ежегодно гибнет 8 пожарных. Только в прошлом году погибло 6 человек, и не хочется думать о том, скольких мы потеряем в этом или будущем году. 5 тысяч пожарных получили травмы во время исполнения служебных обязанностей. Эти травмы обошлись городу в 65 тысяч отпускных дней по болезни.
В кухне нашего депо висит плакат. Он не бросается в глаза и звучит довольно неопределенно: «МОЖЕТ БЫТЬ, СЕГОДНЯ!» Мы не говорим в депо об опасностях нашей профессии. Зачем говорить о том, что. даст бог, с нами может и не случиться? Но такая уж у нас работа, и мы, как фанатичные кальвинисты, принимаем все, что нам предуготовано.
Вот только вчера погиб один из нас. Он был пожарным спасательной команды № 1 и работал на крыше горящего пакгауза. Крыша прогорела и рухнула, и человек провалился в вентиляционную шахту. Он пролетел восемь этажей и ударился о землю.
Я сидел на кухне нашего депо, когда раздался сигнал: пять коротких звонков — пауза, еще пять — и снова пауза, снова пять звонков — и опять пауза, и наконец пять заключительных звонков. Сигнал 5-5-5-5. Для нас он имеет особое значение: приспустить флаг на мачте и ждать сообщения по внутреннему радио.
У входа в пожарное депо есть кабина — в этом небольшом помещении находится дежурный, заносящий сигналы в специальный журнал. Он включает местное радио, и мы собираемся вокруг приемника. Получив сигнал, дежурный приспускает флаг на мачте, затем возвращается к пульту и заносит сообщение в журнал. Лицо дежурного задумчиво — он задает себе тот же вопрос, что и каждый из нас: знал ли я этого парня?..
У меня был друг, о котором мы теперь стараемся не говорить. Его звали Майк Карр. Сильный, честный человек. Мы выбрали Майка нашим профсоюзным делегатом. Всего за несколько дней до его гибели я сказал ему, что было бы неплохо освободить старый шкаф и использовать его для профсоюзных нужд. Шкаф был облезлый, старый, но в нем можно было хранить медицинские бланки, рабочие контракты, информационные бюллетени и другие профсоюзные документы. Майк решил, что это неплохая идея; не откладывая дела в долгий ящик, он сразу же освободил шкаф и стал его красить. Все, что могло принести хоть какую-то пользу пожарным, интересовало его, и, не жалея сил, Майк трудился на благо ребят из нашего депо.
В один прекрасный день какой-то мальчишка дотянулся до рукоятки сигнала пожарной тревоги и дернул ее вниз. Такое часто случается в Южном Бронксе. Остальные ребята с хохотом бросились за угол смотреть, как приедут пожарные машины.
Сигнал поступил из пожарного извещателя 2787, угол Южного Бульвара и 172-й улицы. Завыла сирена. Машина на полном ходу свернула с Интервэйл на Фримен-стрит. Майк, стоявший сбоку на подножке, не удержался и отлетел на мостовую. Заскрежетали тормоза. Марти Хэннон и Хуан Моран соскочили на землю еще раньше, чем водитель успел остановить машину. Всюду была кровь. И сразу стало ясно, что Майк не дышит. Марти вытер его лицо носовым платком и стал делать искусственное дыхание «рот в рот». Единственное, что врезалось ему в память в эти страшные минуты, — это оглушительный голос брандмейстера, радирующего в часть: «Передаю сигнал 10—92. Пожарный извещатель 2787. Преднамеренно ложная тревога».
На следующий день в городских газетах появились сообщения о том, что за любые сведения, содействующие аресту виновника ложной тревоги, Пожарная ассоциация обещает награду в размере тысячи долларов. В тот же самый день тяжелые железные двери сорок первого полицейского участка захлопнулись за девятилетним мальчишкой. Новости распространяются в Южном Бронксе мгновенно. Другие ребята рассказали обо всем родителям, и те вызвали полицейских.
Пока в полиции допрашивали виновного, пожарные из соседней части покрасили сигнальную коробку № 2787 черной краской и повесили на ней объявление, в котором на двух языках — по-испански и по-английски — было написано: «ЗДЕСЬ ПОГИБ ПОЖАРНЫЙ, ВЫЗВАННЫЙ ПО ЛОЖНОЙ ТРЕВОГЕ». Не успела просохнуть краска, как отсюда же был подан еще один ложный сигнал тревоги. Пожарные из 85-й команды сами сняли это объявление.
У Майка было два сына. Два славных перепуганных мальчугана семи и девяти лет. И теперь они идут возле своей матери за блестящей красной машиной, сопровождаемой толпой школьников и пожарных. Они не сводят глаз с покрытого флагом гроба и с гордостью думают о том, что вся эта церемония — в честь их отца. Но при этом они перепуганы, ведь они уже достаточно выросли и понимают, что отныне им предстоит жить без отца.
Мальчишка в полицейском участке также перепуган. Но по другому поводу. Он не может взять в толк, отчего взрослые так расстроены? Ведь все ребята вызывают пожарных по ложной тревоге. По крайней мере те, с кем он бегает по улицам. Пять лет назад он приехал сюда из Пуэрто-Рико, и мальчишки этого квартала научили его, что в Южном Бронксе каждый должен сам находить себе развлечения. Можно играть в заброшенных зданиях, на больших мусорных кучах, в провонявших крысами подвалах. Когда-то в этом районе был детский клуб. Но он сгорел и больше не открылся. Этот ребенок усвоил также, что, дернув рукоятку пожарного сигнала, ты оказываешься в самом центре событий — из-за тебя поднимается столько шума, вой сирен, автомобильные гудки. Так чем же взрослые так расстроены?
